ый человек в их бригаде.
— Тебя долго не было, акварий.
Аттилий предпочел оставить упрек без ответа.
— Ну, я уже здесь. А где Муса?
— Еще не появлялся.
— Что?!
Аттилий выругался и, поднеся ладонь ко лбу, взглянул на солнце. С тех пор как они уехали, прошло часа четыре — нет, скорее даже пять. Он предполагал, что к этому времени уже получит какие-то известия.
— Сколько у нас человек?
— Двенадцать.
Политий неуверенно потер руки.
— В чем дело?
— Очень уж они грубые, акварий.
— Что, правда? Ну, меня их манеры не волнуют. Во всяком случае, до тех пор, пока это не отражается на работе.
— Они пьют уже целый час.
— Значит, им пора прекратить.
Аттилий направился через площадь к трактиру. Амплиат пообещал ему дюжину самых сильных своих рабов и исполнил свое обещание в точности. Со стороны могло показаться, будто он выделил Аттилию отряд гладиаторов. По кругу шел кувшин с вином, переходя из одних покрытых татуировкой рук в другие. Чтобы скоротать время, они вытащили Тиро из здания резервуара и затеяли с ним игру. Кто-то сорвал с юноши его войлочный колпак, и, пока Тиро беспомощно поворачивался в сторону того, у кого, как он предполагал, находилось его имущество, колпак перебрасывали другому.
— Хватит, — сказал инженер. — Оставьте парня в покое.
Рабы словно не услышали его.
— Я — Марк Аттилий, акварий Аквы Августы, — уже громче произнес Аттилий, — и вы теперь находитесь у меня в подчинении.
Он забрал у них колпак Тиро и вернул юноше:
— Тиро, возвращайся к резервуару.
Потом он обернулся к рабам:
— Хватит пить. Мы выступаем.
Раб, до которого как раз дошел кувшин, равнодушно поглядел на Аттилия, поднес кувшин к губам, запрокинул голову и принялся пить. Струйки вина потекли по подбородку и груди. Аттилий начал закипать. Стоило вкладывать столько знаний и трудов, стоило с таким искусством и изобретательностью возводить акведуки, чтобы обеспечивать водой таких скотов! Пускай бы себе валялись в каком-нибудь малярийном болоте!
— Кто у вас главный?
Раб опустил кувшин.
— Главный? — издевательским тоном переспросил он. — У нас что, гребаная армия?
— Ты пьян, — спокойно произнес Аттилий, — и ты, несомненно, сильнее меня. Но я трезв, и я спешу. Так что пошевеливайся.
Он ногой выбил кувшин у раба. Кувшин завертелся, отлетел в сторону и упал набок. И остался лежать на мостовой; содержимое медленно выливалось из него. На миг воцарилась тишина, и в этой тишине отчетливо было слышно бульканье вытекающего вина. Затем все ожило: рабы с криками вскочили, а тот, который пил последним, ринулся вперед, явно вознамерившись укусить Аттилия за ногу. Но весь этот гомон перекрыл чей-то рев:
— Стоять!!!
И с противоположной стороны площади к ним подбежал необычайно рослый и крепкий человек — и вклинился между Аттилием и рабами. Он раскинул руки, и рабы отступили.
— Я — Бребикс, — сказал этот человек. — Вольноотпущенник. Если тут есть какой командир, так это я.
У него была жесткая, ухоженная рыжая борода лопатой.
— Бребикс, — повторил Аттилий и кивнул.
Это имя стоит запомнить. Вот уж это точно гладиатор — или, по крайней мере, бывший гладиатор. На руке у него сохранилось клеймо его школы — змея, изготовившаяся к броску.
— Тебе следовало прибыть сюда еще час назад. Скажи этим людям, что если они чем-то недовольны, пускай жалуются Амплиату. Скажи, что они, конечно, не обязаны идти со мной, но тот, кто не пойдет, будет отвечать перед своим хозяином. А теперь выводи повозки за ворота. Я присоединюсь к вам за городской стеной.
Акварий развернулся, и компания выпивох из соседних таверн, подтянувшаяся поближе в надежде полюбоваться на драку, расступилась, давая ему пройти. Аттилия трясло, и ему пришлось до боли сжать кулаки, чтобы совладать с дрожью.
— Политий! — крикнул он.
— Что?
Раб выбрался из толпы.
— Приведи мою лошадь. Мы и так слишком задержались здесь.
Политий встревоженно взглянул на Бребикса — тот вел свою недовольную бригаду к повозкам.
— Акварий, эти люди... Я им не доверяю.
— И я тоже. Но что нам еще остается? Ладно, шевелись. Веди моего коня. Встретим Мусу по дороге.
Политий кинулся исполнять распоряжение, а Аттилий посмотрел вниз, на склон холма. Помпеи мало походили на приморский курорт. Скорее уж на пограничный гарнизонный город, переживающий период бурного подъема. Амплиат превратил его в свое подобие. Аттилий решил, что не огорчится, если никогда больше не увидит этого города. Вот только Корелия... Интересно, что она сейчас делает? В сознании у него возник образ Корелии, выходящей из бассейна, но Аттилий усилием воли заставил себя выбросить это видение из головы. Выбраться отсюда, починить Августу, потом вернуться в Мизены и проверить документацию акведука, посмотреть, не осталось ли там каких свидетельств махинаций Экзомния. Вот первоочередные дела. Все прочее — глупость, и нечего об этом думать.
В тени резервуара сидел на корточках Тиро, и Аттилий едва не помахал ему на прощание, но вовремя заметил бегающие незрячие глаза.
Когда Аттилий проехал под длинным сводом Везувиевых врат, солнечные часы показывали девятый час. Цокот копыт по камню эхом отдавался от стен: можно было подумать, будто едет целый кавалерийский отряд. Таможенник высунул голову из своей будки — глянуть, что происходит, — зевнул и отвернулся.
Акварий никогда не был особо искусным наездником. Впрочем, сейчас он был рад, что едет верхом. Это позволяло ему смотреть на подчиненных сверху вниз, а он нуждался в любом, даже малейшем преимуществе. Когда он рысью подъехал к Бребиксу и его людям, им пришлось щуриться и прикрывать глаза от солнца, чтобы посмотреть на него.
— Мы поедем вдоль акведука в сторону Везувия, — сказал инженер. Тут его лошадь вздумала развернуться, и Аттилию пришлось крикнуть уже через плечо: — И пошевеливайтесь! Я хочу добраться до места до темноты!
— До какого места? — поинтересовался Бребикс.
— Пока не знаю. Когда доберемся — все увидим.
От этой неопределенности рабочие занервничали — и, в общем, трудно было их за это упрекать. Аттилию и самому очень хотелось знать, куда же он направляется. Чертов Муса! Акварий наконец-то совладал с лошадью и развернул ее прочь от ворот. Он приподнялся в седле, посмотреть, куда идет дорога после некрополя. Оказалось, что она прямо, не петляя, уходит в сторону горы, через аккуратные прямоугольники полей и оливковых рощ, отделенных друг от дружки канавами и невысокими каменными оградами. Земля, которую десятилетия назад отдали отслужившим свой срок легионерам. Особого движения на дороге не отмечалось. Так, какая-то повозка, пара пешеходов, да и все. И никакого облачка пыли, которое могло бы свидетельствовать оприближении скачущего галопом всадника. Чтоб ему пусто было!
— Ребятам не очень-то хочется оставаться рядом с Везувием ночью, — сказал Бребикс.
— А почему, собственно?
— Из-за великанов! — выкрикнул кто-то из рабочих.
— Там видели великанов, акварий, — почти виновато произнес Бребикс, — ростом выше любого человека. Они бродят по земле днем и ночью. Иногда путешествуют по воздуху. Их голоса похожи на раскаты грома.
— А может, это и есть раскаты грома? — возразил Аттилий. — Такую возможность ты не рассматривал? Гром бывает и без дождя.
— Да, но этот гром доносится не с неба. Он идет по земле. Или даже из-под земли.
— Так вот почему вы пили? — Аттилий заставил себя рассмеяться. — Потому, что боитесь оказаться ночью за городскими стенами? Бребикс, ты же был гладиатором! Хорошо, что мне никогда не доводилось ставить на тебя! Неужто твои люди не годятся ни на что, кроме как играть со слепым мальчишкой?
Бребикс начал было оправдываться, но Аттилий обратился к рабочим через его голову:
— Я просил вашего хозяина, чтобы он дал мне мужчин, а не баб! Хватит болтать! Нам нужно до темноты пройти пять миль. А может, и десять. Все, гоните волов вперед и следуйте за мной.
Он пнул коня пятками, и тот зарысил по дороге. Аттилий проехал по обсаженному деревьями проходу между могилами. На некоторых лежали цветы и еда — приношения в честь празднества Вулкана. В тени кипарисов сидели несколько человек. Черные ящерки сновали по каменным надгробиям, словно расходящиеся трещины. Аттилий не оглядывался. Он был уверен, что рабочие следуют за ним. Он достаточно их взбодрил. А кроме того, они боятся Амплиата.
На краю кладбища он натянул поводья и подождал, пока не услышал стук колес по камням. Повозки у них были самые примитивные, крестьянские: оси у них поворачивались вместе с колесами, а колеса представляли собою круглые спилы бревен примерно в фут высотой. Их грохот, должно быть, слыхать за милю. Сперва мимо аквария проследовали волы; они плелись, опустив головы, и каждую упряжку вел погонщик с палкой. За ними тянулись неуклюжие повозки. Замыкали процессию рабочие. Аттилий пересчитал их. Все были на месте, включая Бребикса. Вдоль дороги тянулись установленные через каждые сто шагов каменные вехи акведука — тянулись и исчезали вдали. Между ними располагались круглые каменные крышки люков, через которые можно было попасть в туннель. При виде этой четкой, размеренной картины к акварию на миг вернулась уверенность. По крайней мере, он знал, как все это работает.
Аттилий пришпорил коня.
Час спустя, когда послеполуденное солнце опустилось к водам залива, они одолели половину пути через равнину. Потрескавшиеся от зноя узкие поля перемежались высохшими канавами. Позади исчезали в пыли стены цвета охры и сторожевые башни Помпей. А нить акведука неуклонно и неумолимо вела их вперед, к сине-зеленой пирамиде Везувия, высящейся над окрестностями.
Ноrа Duodecimo[18.47]
Хотя камень чрезвычайно устойчив к сжатию, он неустойчив к давлению (максимальная сила, которую он способен выдержать, примерно равна 1,5 на 107 бар). Таким образом, давление остывающей и пузырящейся магмы легко превышает прочность камней, покрывающих резервуар сверху. И если это происходит до того, как магма затвердеет, извержение неизбежно.