50. Ты?
51. Угу.
52. Никто.
53. Дед Пихто и бабка с пистолетом.
54. Я под одеялом.
55. Уф-ф, давай спать.
56. Да я под одеялом!
57. Спать давай.
58. Да пошел ты отсюда. (Пауза) Я под одеялом.
59. Угу.
60. Ба-а-ля. (Пауза) Ты что вообще, что ль, охренел? Э? Послушай, ты тут кто?
61. Я твой муж.
62. Муж?
63. Твой.
64. Ты что, шуганулся? Я под одеялом! (Пауза) Да уйди отсюдова.
65. Сегодняшней ночью все должны быть под одеялом.
66. Бля.
67. А сейчас ночь.
68. Ты что, дурак, что ль? (Пауза) Я под одеялом. (Пауза) Ми-и-иш, я под одеялом! (Пауза) Миш, кто ты хоть есть?
69. Твой муж.
70. Ты что, дурак, что ль?
71. Как хочешь.
72. Пхэ!
73. А Алёнка? Дочь Алёнка есть?
74. У меня нет мужьев.
75. А кто тебе сказал, что у тебя нет мужьев?
76. Я под одеялом. (Пауза) Послушай меня… (Пауза) Ты кто такой?
77. Твой муж.
78. Нет у меня мужей.
79. Есть. Я тебе завтра документы покажу. Утром.
80. Нету!
81. Есть.
82. Не-е-ету!
83. А я кто?
84. Никто.
85. А я кто?
86. Да нет у меня никаких мужьев!
87. А я кто?
88. (Пауза) Ми-и-иш…
89. М?
90. Нет у меня никаких мужьев!
91. Угу.
92. Ми-и-иш, я под одеялом.
93. Угу.
94. У меня нет никаких мужьев.
95. Миш.
96. М?
97. Я под одеялом. (Пауза) Нет у меня никаких мужьев.
98. Угу.
99. Миш.
100. Угу.
101. Миш!
102. Угу.
103. Да иди ты отсюда!
104. Нас венчали в церкви.
105. Чего?
106. В церкви венчали.
107. Миш, почему па-па-па-па…
108. М?
109. Почему па-па-па-па… (Пауза) Почему под одеялом? (Пауза) Миша, почему я па-под одеялом?
110. Потому что холодно. Ты замерзла.
111. Миша.
112. М?
113. У меня нет никаких мужьев.
114. Тогда я кто?
115. Уйди отсюда. Уйди отсюда!
116. Куда? (Пауза) Нас венчали в церкви.
117. Ты дурак, что ли?
118. Это ты дура, если так говоришь.
119. Чего?!
120. Говорю, это ты дура, если ты так говоришь.
121. Миша! Я под одеялом.
122. Я тоже. Холодно, ночь.
123. Да отродясь у меня ни одного мужа не было.
124. Ты 25 лет прожила с мужем.
125. Господи. (Пауза) С крокодилом Геной.
126. Поздравляю. Я крокодил Гена.
127. Миша, я под одеялом.
128. Глянь, у тебя руки холодные.
129. Да отстань! Ты мне никто. (Пауза) Иди отсюда!
130. Куда?
131. Иди отсюда.
132. Куда?
133. За каким хреном я под одеялом?
134. Холодно потому что.
135. Ты дурак, что ли?
136. Нет, я не дурак.
137. Да иди ты отсюда.
138. Нет у меня никакого мужа.
139. Есть.
140. Да нету! Иди ты в манду отсюда.
141. Есть.
142. (Задыхается) Я под одеялом.
143. Не дерись.
144. Я тебя ненавижу!
145. Ну, это другое дело. Я так спать хочу.
146. Я под одеялом.
147. Я пойду. Одеяло будешь снимать.
148. (Слабо) Какое одеяло? (Пауза) Со мной мужик какой-то спит.
149. А как мужика зовут?
150. Ни-как.
151. Ну а ты как меня только что называла?
152. Не знаю.
153. Закрой дверь. Свет мешает. Не понимаешь? Я хочу, чтоб темнота была.
154. Закрываю я, видишь? Иду за каплями.
155. Закрой дверь. (Пауза) Не закрывай! Нет! (Мне) Миш, кто он есть-то хоть?!
156. Он твой муж, мой папа.
157. С какого перепугу ты тут спишь?
158. Не ругайся. Вон иконки стоят.
159. Ты тут спишь. Это твоя кровать?
160. Нет.
161. Я под одеялом лежу, чучело. (Пауза) Я не могла быть под одеялом.
162. Могла, потому что холодно.
163. Ты что, идиот? (Воет) Уходи отсюда. (Пауза) Какого хрена ты тут разлегся?
164. Ну я же не на твоей кровати.
165. На моей.
166. Вот, правильно. Вот кончается твоя кровать. Вот она.
167. Ты мне никто.
168. Обидно, конечно. Прожить 25 лет с мужем и стать никто. (Устал записывать. Прервался ненадолго) Давай. Спи, Натулек.
169. Ты чужой.
170. Я ушел от тебя.
171. Ты чужой.
172. Я ушел от тебя.
173. Ты совсем чужой. Я не хочу тебя. (Пауза) Миш, уходи отсюда.
174. Откуда ты знаешь, что меня Миша зовут?
175. Ты чужой… (Пауза) Ты что, охренел? (Еще прервался) Э, иди отсюда на хрен.
176. Угу.
177. Да иди отсюда!
178. Угу.
179. Да заткнись!
180. Угу.
181. Я сейчас сплю.
182. Угу.
183. Да ты мне вообще никто.
184. Угу.
185. Миш! (Пауза) Миш! (Пауза) Ми-и-иш!
186. М?
187. Ты что тут, охренел?
188. Угу. Я тут сплю.
189. Ты мне никто.
190. Угу.
191. Ты мне никто.
192. Угу.
193. Да пошел ты!
194. Угу.
195. Урод дебильный. (Плачет) Да что же… Спать не могу.
196. (Неразборчиво)
197. Нету.
198. (Опять неразборчиво)
199. Нету!
200. (Неразборчиво)
201. Никаких мужей у меня. (Воет и плачет) Ты мне никто. Ты мне никто. Ты мне никто. (Пауза) Ты мне никто.
202. Угу.
203. Да ушел отсюда.
204. Все, ушел под одеяло.
205. Ты что, дебил?
206. (Неразборчиво)
207. Ты мне вообще никто. (Пауза) Я ненавижу тебя.
208. От любви до ненависти один шаг. Знаешь такую поговорку?
209. Ты дебил, ты дебил, ты дебил.
210. М-м.
211. Ты мне никто! (Пауза) Послушай, ты мне никто. Э (или «Миш»). Э. Э, Миш. Я под одеялом… (Плачет) Зачем? Ты мне никто. Ты мне никто. Э, куда ты ушел? (Обиженно) Ты мне никто. Ты мне никто. Ты мне никто. Пошел ты. Э-э, ты мне никто. Э-э-э-э (или «Ми-и-иш»), ты мне никто! Э? (Точно «Э») Э? Э? Да кто ты мне? (Пауза) Господи, да за что ты мне? (Пауза) Миш! Миш! Миш!
212. А?
213. (Пауза) Ты мне никто. Ты мне никто. Э, ты мне никто, слышь, ты? Ты мне никто. Мих, Мих! Я тебя не знаю. (Пауза) Миш! Миш!
214. М?
215. Ну тебя, звала Мишей.
216. Это ты.
217. Кто ты?
218. Я Миша. Я твой ангел-хранитель.
219. Уходи.
220. Ангел-хранитель не может уйти.
221. Уходи.
222. Ангел-хранитель не может уйти.
223. Да ты шо? Очертенел, что ли? Э, э, э, э, алле, э, э, э, Миш, Миша. Э, друг, э, не спи. Э, э, ты мне никто. Э, ты мне никто, э. (Повторяет то же самое)
224. Слышь, ты когда-нибудь прекратишь болтать?
225. Ты мне никто.
226. Да не бей меня, дай ты мне поспать в конце концов. Я тебе никто. Что ты ко мне лезешь?
227. Я под одеялом.
228. Да не трогай меня. Я тебе никто. Положи руку.
229. Да не трогаю тебя! Ты вообще чужой мужик!
230. Вот и не трогай меня.
231. Почему это я тебя не трогаю?
232. Потому. Я чужой мужик.
233. (Неразборчиво) Па…
234. Вот как ты меня назвала?
235. Я не знаю, как тебя назову.
236. Называй Мишей.
237. Ты мне никто.
238. Почему ты будешь спать в моей к-к-к-кровати?
239. Слышала, что я сказал?
240. Нет.
241. Вот теперь слушай. Богу лучше молись.
242. Я молюсь.
243. Что-то я не слышал.
244. Э.
245. На «э» зовут блядей, а у меня есть имя.
246. Какое имя?
247. Вот вспоминай какое. С Богом разговаривай.
248. Я разговариваю.
249. Ты со мной разговариваешь. Я не Бог.
250. Утром была «скорая» или наш знакомый врач, я не помню, и ей вкололи феназепам. Она уже совсем истощена была, и то не могла успокоиться. Приехала сестра. Ей показалось забавным материно состояние. Либо она шутила просто, чтобы разрядить обстановку. Скорее всего, второе. Мать пришла в себя. Когда мы остались вдвоем, она сказала мне, что помнит все, что было ночью. И уснула. Было солнце. Я лег в соседней комнате и тоже уснул.
251. Она умерла через две недели. Между этими событиями у родителей была годовщина. Двадцать пять лет, кажется. Отец открыл в спальне бутылку шампанского. Я к ним заглядывал. Он стоял у окна. Они разговаривали. Когда отец отошел на кухню, мать позвала меня к себе, сказала, надеется, что отец найдет себе кого-нибудь, что он слишком молодой, чтобы оставаться одному, что ей его жалко. И заплакала. Я сказал, что это чушь, а она мне, что я черствый. Она часто мне это говорила в последние месяцы. Что я у нее черствый. Почему так? Мы же с отцом не такие. Нельзя таким быть. Можно и нужно. Нельзя. Все, я не хочу про это разговаривать. Или нет. В годовщину она была совсем слабая. Наверное, разговор был раньше, но был. Что еще? Ее постоянно тошнило. Отец подставлял утку, но тошнить было нечем. Десны воспалялись. Он давал ей раствор. По десять раз повторял: прополощи и выплюнь. Она один раз проглотила. В целом она была поживее, чем до припадка, но все равно подолгу смотрела куда-то мимо, почти не разговаривала. Вечером 4 апреля я лежал в гостиной, смотрел сериал. Отец был с матерью в спальне. Я слышал, как она попросила попить, а через минуту или около того отец стал звать ее по имени. Натулек. Повторял ее имя. А потом крикнул мне, что мать, кажется, не дышит. Когда я вошел, он делал ей массаж сердца. Он очень долго делал ей массаж сердца. Он хотел переложить ее на пол и продолжить. Я попросил его этого не делать. Он вызвал скорую. Я вышел на угол встретить машину и написал Саше, что мама умерла. Уже стемнело. Очень долго не мог дозвониться до сестры. Следующее, что помню: я стоял в спальне, к стене прислонился, почти сел на трубы, и в комнате отец, и врачи пишут что надо в таких случаях. Или полицейские. Кто-то еще. Я дозвонился до племянника, и он поехал за сестрой. Я помню одежду, которая на мне была, но не помню, что конкретно чувствовал. Или нет. Я чувствовал все. Когда они уехали, отец вызвал похоронщиков. Пока не приехали, кто-то из взрослых решил, что мы вымоем ее сами. Взрослые – это отец и сестра, хотя нам с Богданом было по 22 года. Богдан – это мой племянник. Решение мыть ее самим было ошибкой, я до сих пор так считаю. В идеале надо было, чтобы другие этим занимались, но мы живем не в идеальном мире. Решили в старом зале. В том, где в ящике лежал скелетик. Там паркет и много места. Помню, я сидел на диване в гостиной, и кто-то вынес мать из спальни. Пока была вся эта возня со скорой, она успела окоченеть. Не помню, кто нес, но помню, что он держал ее под мышкой, как доску, – ноги прямые, руки по швам, вообще не согнулась, ни в шее, нигде, и голая. Кажется, Богдан ее нес. Сестра попросила принести шампунь. Нашел, взял. Пошел в старый зал. Она уже на полу, ногами к двери, на надувном матрасе спущенном, и мы мыли ей голову с шампунем и так далее. Сестра в процессе плакала. Вымыли, одели во что-то. Приехал похоронщик. Выражал отцу соболезнования. Знакомый его. Отец кивал, и видно было, что он сдерживается, но на следующий день, когда он всех обзванивал, чтобы сказать про похороны, он прям плакал, то есть шел по списку, звонил, начинал спокойно, а когда говорил про мать, начинал, ну, его прорывало. Потом он попросил нас выйти, похоронщик, чтобы накачать ее формальдегидом через ноздри. Или не формальдегидом, но чем-то дубящим. У него был шприц типа кондитерского, литровый. Все вышли, кроме отца. Кажется, он остался. Потом банки, в которых была дубилка, отдали мне, попросили выкинуть, но обязательно надо было их сначала разбить. Вот. На этом вроде все. Похоронщик уехал. Еще была какая-то возня по мелочи. Мать оставили в старом зале на ночь. Не помню, в гробу или нет, но не на полу. Не помню, чтобы гроб привозили. Сестра отправила нас с отцом спать, а сама на кухне с Богданом. Долго просто лежал. Потом понял, что не могу, что просто вот невозможно, все, окей, встал, тихо в коридор, в прихожую, материну куртку взял и к мосту. Пока все это было, я не плакал, просто в о