Однако, раз уж сотни миллионов выделены, то почему бы и не организовать фондовый рынок? И организовали. Например, в Казахстане на фондовом рынке продавались акции дрожжевого завода в Каскелене, ниточной фабрики в Чемолгане и один процент акций государственной компании Мунайгаз.
Европейский Союз, увидев такое дело и хорошо зная, что американцы просто так денег платить ни за что не станут, тоже решил поучаствовать, но по бедности, а скорее по жадности, развивал в основном электричество и водоснабжение.
Да их вообще смешно сравнивать – сша и еэс. Юсаид (United States Agency on International Development) на выделенные средства немедленно откупил себе малосемейное общежитие возле американского посольства на улице Фурманова, выселил жителей и произвёл там такой ремонт, что я, туда как-то заглянувши, охуел – вот чего, оказывается, можно сделать из простой малосемейки (кто жил, тот знает). А европейский Тасис (Technical Assistance to the Commonwealth of Independent States) снимал в основном комнаты в разных НИИ, типа геологии и картографии. В одном из офисов Тасис я даже некогда, ещё студентом, когда подрабатывал ночным сторожем, даже хранил в стенном шкафу запрещённый матрац.
Ну и понятно, что совсем без местных жителей обойтись они не могли. Переводчики, шоферы, уборщицы – не повезёшь же их из америки и англии. То есть довезти-то можно, но за такие деньги (долларов сто-двести) они работать не станут. Так что надо делиться выделенными деньгами и с коренным населением, хочешь не хочешь.
Я тогда только что приехал обратно в Алма-Ату и снимал в долг квартиру с двухногим столом и койкой-с-шариками на углу улиц Комсомольской и Дзержинского (к тому времени Толе-би и Наурызбай-батыра) и срочно искал работу, потому что денег, заработанных на строительстве унитазной фабрики в Джамбульской области, не осталось даже на жигулёвское пиво, не говоря уже про пищу. Ну и как-то в пятницу, а может быть, в среду, мне было назначено сразу два собеседования в качестве переводчика – одно у американцев в компании кей-пи-эм-жи, а другое у европейцев (предыдущее у австралийцев я совершенно просрал, потому что не понял вообще ни одного слова, чего они говорят).
Американцам меня предложила бывшая моя, не знаю как это называется, не сожительница, а такая женщина, к которой ездишь за тысячу километров, чтобы три дня поебаться. К тому времени она, впрочем, была уже в процессе вступления в брак с израильским евреем по имени Зохмар и действовала чисто благотворительно или не знаю, хуй их, женщин, разберёт. А к европейцам меня направила бывшая подруга бывшей моей жены. В общем, никуда в этом мире без баб, да.
После беседы со мной американцы предложили мне двести пятьдесят (в девяносто четвёртом это было не много, но нормально). После этого я пошёл к европейцам, которые предложили уже триста. Я пошёл обратно к американцам и сказал, что вот такая история, и они мне тут же предложили триста пятьдесят, азарт, видимо, такой. Если бы на моём месте был умный человек, он бы пошёл опять к европейцам, а потом к американцам и так далее. Но я никогда не был слишком умным и поэтому согласился на оба предложения, только они об этом так никогда и не узнали.
Отрывок из моей жизниТак просто, продолжение
И с тех пор начался в моей жизни чрезвычайно безоблачный период.
Я просыпался в восемь часов утра, мылся в сланцах под душем, распевая хоп-ов-деливеренс, скакал дворами на службу (там было ровно двенадцать минут ходьбы) и кокетничал на ресепшыне с девушкой Надей.
О прекрасная девушка Надя! Где-то и по сей день лежит в моих ностальгических бумажках приглашение на её фаревел-парти с припиской карандашом. Всё могу простить американцам – Кубу, Ирак, Косово, но девушку Надю сволочам этим и пидарасам не прощу никогда. Ну и что что максимальная степень моей с ней интимности состояла в том, что я провожал её до автобусной остановки. Это никого не ебёт, какая была степень интимности, но ответить им однажды, блядь, сукам, таки за всё придётся.
Ну, впрочем, ладно. Я уже открыл дверь на балкон и злобно туда подышал, так что да и хуй с ними.
Английские буржуи выдали мне первый в моей жизни персональный переносной компьютер. Вы сейчас такого компьютера не найдёте ни за какие деньги: это был лэптоп тошиба весом в девять килограмм, триста восемьдесят шестой процессор, сто двадцать шесть мегабайт диск и восемь мегабайт памяти. На нём работали все программы, которые есть у меня сейчас, только гораздо быстрее. На нём я научился всему тому, что умею сейчас: выковырять дискету при помощи плоскогубцев, отформатировать диск, уронить этот компьютер на пол, чтобы у него треснул экран, играть в дум-два (на нынешнем моём компьютере, кстати, не запускается, я пробовал недавно). В нём был разложен первый в моей жизни пасьянс и обнаружены все мины в игре сапёр. Он первым из моих компьютеров подхватил вирус, заболел и перестал загружать виндовс. Я его две недели лечил всякими средствами, возил потом к доктору, и он выздоровел.
А отдал я его через пару лет обратно совершенно бездушно – железка, она и есть железка. Разные мы.
Итоги
Новый год встретился на редкость мирно. Попарились с Дужиным в бане. Сосед по шкафчику долго изучал мою жэжэшную майку с картинкой от Вовы Соамо, потом спросил: «А это ваш никнэйм?» – «Ага», – ответил я. «Надо почитать» – сказал человек уважительно. Я предложил ему коньяку из фляжки, подаренной другим жж-юзером, человек сказал: «Легко».
Из безобразий. Часа в три ночи я бродил по коломне, освещая лица прохожих подаренным мне фонарём типа летучая мышь, который я носил на вытянутой руке. Мудаки шарахались и ругались матом, хорошие люди улыбались. Два случайных китайца (один мужчина, другой женщина) счастливо что-то замяукали. Морду никто не набил.
Свидетели рассказывают, что, когда я напился уже совершенно мертвецки пьяный, я разговаривал про Любовь. То есть не про конкретную какую-то любовь, а так, вообще. За жопу и сиську никого при этом не хватал.
Так что есть о чём подумать.
Ностальгическое(по следам ЖЖ-юзера pepel)
Казахская кухня состоит из следующих блюд:
Бешпармак (бесбармак, переводится как «пять пальцев») – самое главное блюдо. Очень много варёной баранины, очень много теста, очень много лука. Как следует из названия, едят руками. В нём обычно чабаны согревали окоченевшие холодными вечерами руки. Если баранина хорошая, то вкусно.
Каурдак – жареные бараньи потроха.
Шорпа (сорпа, сурпа) – жидкость из-под бешпармака. Пьют из пиалы.
Баурсаки – сдобные пончики, жаренные в бараньем сале.
На большого любителя, я таким любителем никогда не был.
Курт – очень твёрдый и солёный козий сыр, прекрасный с пивом или просто так грызть.
Среди русских, правда, существовало поверье, что казахские женщины катают курт под мышками для придания ему солёности.
Казы – колбаса из крупных кусков конины. Нужно долго варить. Очень вкусная, если правильная. Если хоть чуть-чуть неправильная – тогда омерзительная.
Я обычно в Алма-Ате покупал казы к праздникам на Зелёном Базаре. Казахов очень умиляло то, что русский покупает конскую колбасу, поэтому обычно не обманывали.
Ну, про кумыс все знают, хотя мало кто пробовал. Кумыс нужно либо очень сильно любить, либо лучше вообще не пробовать.
Меня в детстве батюшка водил на базар и покупал у очень старого казаха кумыс в жестяной кружке. Признаком доброкачественности кумыса служил плавающий в нём кобылий волосок.
Купил себе недавно в супермаркете за бешеные деньги бутылку кумыса – гадость страшная. Да, впрочем, и в Казахстане бутылочный кумыс тоже пить нельзя.
Ещё бывают праздничные блюда для особо дорогих гостей. Я однажды попал в Джезказгане на традиционный казахский обед в честь английского банкира, у которого я был переводчиком. Нам подавали варёное курдючное сало, я даже сумел съесть почти два куска, а банкиру отдельно – варёную же баранью голову, из которой нужно было есть мозги. Какие-нибудь американцы, конечно, там бы и сдохли, но банкир был крепким стариком киплинговского образца и всё съел не моргнувши глазом.
Да вот, собственно, и всё. Остальное заимствовано у соседей: плов – у узбеков, лагман – у дунган, фунчоза – у корейцев.
Ну и арак, конечно. Арак – вообще самое главное блюдо.
Ностальгия № 2
А ещё я люблю иногда, засыпая, вспомнить, например, как проехать от пастера-панфилова до микрорайона орбита, где живёт самая лучшая в мире девушка.
Это, значит, надо выехать на коммунистический, потом по гоголя до сейфуллина, потом направо на курмангазы, потом на жарокова, а там дальше уже всё в тумане.
Вроде бы и картинка есть, а как называется? Чапаева? Гагарина? Ну, потом точно надо проехать мимо дурдома, а как он назывался? Известное ведь место, вроде как в Петербурге пряжка.
Куда оно всё пропадает? Как снег, блядь.
Ностальгия № 3, последняя
Высокогорный каток медео – это в городе Алма-Ата было что-то вроде петергофа в городе петербург – туда ездили только приезжие.
А нормальные все люди – они либо выходили, не доезжая до медео, в бутаковке, либо проходили мимо и шли дальше наверх.
В бутаковке можно было залезть на небольшую горку и лежать на ней на спине и смотреть на летящие со страшной скоростью по небу облака или, наоборот, смотреть вниз на город, накрытый бурой тучей, и думать про то, что ну и нахуя же я живу в этом говне, а не здесь на горке.
Выше медео я поднимался два раза. Во второй раз мы с соседями по комнате в общежитии нашли где-то большой кусок очень толстого целлофана и задумали Великий Спуск, то есть сверху и до самого города.
Мы забрались на самый верх, сначала по лестнице, а потом ещё очень долго между деревьев, потом сели на целлофан, держась друг за друга, как в бобслее. Всего нас было человек шесть. Передний был Загребающий, а самый задний б