Но единственная ошибка, которую он допустил, была стратегическая – он никак не мог определиться, у кого пиздить: у Лукаса? Германа? Бессона? Данелии? Верхувена? А то, может, даже и у самого Тарантины?
Ну и в результате напиздил у всех всего и очень много. Начал потом запихивать в мешок, а оно не лезет! Он тогда ногой стал утрамбовывать. Поломалось всё, конечно, измялось, руки-ноги поотломались, мешок сбоку разошёлся.
Но утрамбовал. В общем-то, это тоже творческий подвиг.
Роман
Про Роман
Как-то рассказывал одной знакомой замысел Фантастического Романа.
Будто бы на одной планете власть захватили роботы и заставляют людей выкапывать очень вредный металл. А чтобы люди Не Пиздели, облучают их специальным газом.
Всё? – спросила знакомая.
Всё, – честно сказал я.
Зато теперь я сочинил для Романа продолжение:
А всеми Роботами на той планете командует Самый Главный Робот, и, чтобы освободить людей, его нужно убить и съесть.
Разрастается романчик потихоньку.
Роман дальше продолжение
А однажды оказывается, что Самого Главного Робота все заебали.
Потому что людей сколько ни облучай, они все равно Пиздят. Не то чтобы жалуются, лучше бы жаловались, нет, просто Пиздят, неинтересное.
Устроил тогда Самый Главный Робот так, чтобы одного Юношу и Девушку перестали облучать. Осмотрелись Юноша и Девушка вокруг: ой, блядь, как неважно: у всех во рту бородавки и из носа синие волосы растут. Договорились между собой, что надо спасать людей.
Ну пошли. Никто им сильно не мешал, потому что роботы все ржавые валялись, роботы они ведь никогда друг друга не спросят, мол, не скрипит ли у тебя чего? похуй им – свалился и лежит, значит, так хочет. За это их Главный Робот и любил, что они не как люди были.
Пришли Юноша и Девушка в машинный зал, а там посередине Главный Робот стоит, четыреста сорок восемь тонн чистого молибдену. А по периметру торчат из него шестьдесят четыре вольфрамовых Хуя. И с каждым Хуем надо что-то такое сделать, со всеми разное, чтобы вытекла из него черная ядовитая капля. А подходов только два, не угадал – начинай всё сначала, и Хуи все местами меняются. Игра у роботов такая, чтобы не скучно было.
Юноша с Девушкой с этими Хуями провозились шестьдесят семь лет, пока Юноша не стал Ебанутый Старик, а Девушка не стала Злобная Старуха, не ебались даже ни разу, но в конце концов добрались они до самого последнего шестьдесят четвертого Хуя, зажгли перед ним бенгальский огонь и дали ему молотком по затылку, от чего вытекла из него черная ядовитая капля.
И открылась тогда Секретная Дверка, а за ней была Секретная Комната, и в ней посередине лежало Яйцо, а над ним СМЕРТЬ в виде мерцающих звездочек.
Ну взяли Ебанутый Старик со Злобной Старухой это Яйцо в руки, повертели, понюхали: ничего интересного, выбросили. А Главный Робот от этого умер, нельзя, оказывается, яйцо пальцами трогать.
Походили они вокруг, света нигде нету, стали пилить Робота ножовкой. Отпилят кусочек, проглотят: вроде бы провалился. Еще отпилят, опять проглотят.
Съели так по семь кило да и окочурились оба.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
Мечта(фантастическая пьеса)
Я сижу в ванне, угрюмо курю. В комнате начинает звонить телефон.
Я: Блядь!
Телефон звонит долго и упорно, звонков пятьдесят. Затем замолкает и начинает звонить снова.
Я: Хуй!
Телефон звонит еще минут десять и останавливаться не собирается.
Я: Ёб твою мать!
Вылезаю из ванны, оставляя на полу мокрые следы, иду в комнату. Злобно хватаю трубку.
Я: Да!
Незнакомый голос: Горчев?
Я: Да!
Незнакомый голос: Горчев, хотите десять тысяч долларов просто так, ни за что и прямо сейчас?
Я: Да!!!
Конец
Чтобы помнили
Солдат Иван Рябов принимал участие в русско-японской войне девятьсот пятого года. Переодевшись китайским крестьянином, он выполнял разведку в Маньчжурии, однако был схвачен японским патрулём и разоблачён. Во время расстрела Иван Рябов проявил такое мужество и присутствие духа, что японское командование сочло необходимым написать в русскую армию письмо.
«Глубокоуважаемый Неприятель! – написало японское командование. – Выражаем наше восхищение тем, что в рядах Вашей глубокоуважаемой армии служат такие прекрасные и достойные люди. Желаем Вам и далее иметь как можно больше таких же выдающихся воинов».
Письмо это было опубликовано в газете «Петербургские ведомости» и имело большой резонанс. По всей России был объявлен сбор средств для помощи оставшимся сиротами пятерым детям солдата Ивана Рябова. Даже и сам Государь Император Николай II пожертвовал из личных своих сбережений сто рублей ассигнациями.
Вот так-то, бляди.
Гитлер, которого мы не знали
Гитлер появился на свет через кесарево сечение. Сечение это он сделал сам, ногтём мизинца.
Тем же ногтём он перерезал горло своему брату-близнецу, который полз следующим.
Родился Гитлер с четырьмя ногами, две из которых были деревянные и вскоре отсохли.
До шести месяцев Гитлер каждую ночь насиловал спящую мать.
За время грудного вскармливания Гитлер съел обе груди своей матери и с тех пор мяса больше не ел.
В детстве Гитлер мечтал стать скульптором. Первую свою скульптуру он вырезал из соседской кошки.
Одноклассники дразнили Гитлера за смешные усы под носом. Все они позже умерли.
Однажды Ленин, находясь проездом в Австрии, пригласил Гитлера к себе в номер, угостил конфетами и стал гладить по коленке. С тех пор Гитлер не любил картавых, лысых, бородатых, коммунистов, педерастов и вообще всех.
Умер Гитлер от брюшного тифа в шестнадцатом году на русском фронте.
Поэзия
Последняя песня Буратино
Они нарисовали мне рот и хотят, чтобы я говорил.
Они сделали мне голову и хотят, чтобы я ею думал.
Они просверлили мне глаза и хотят, чтобы я ими видел.
Они просверлили мне нос и хотят, чтобы я этим нюхал.
Они натянули на меня новую кожу, чтобы мне было
жарко и страшно.
Но когда откроется рот, я скажу им одно только слово:
Только одно: пошли вы все нахуй.
А я ведь тоже раньше писал стихи
Когда приходит осень, всё покрывает плесень,
ревёт, блуждая в тучах, летучий серафим.
И дряхлые надежды в потрескавшемся гриме
собой торгуют робко у входа в райсобес.
Когда приходит осень, роняет ветер наземь
усталых пешеходов в кургузых пиджаках.
Они лежат недвижно, с торчащими ногами
и, обходя их, дамы брезгливо морщат нос.
Когда приходит осень, текут по стёклам слёзы
и мокрая старушка в протухшем шушуне
разбавленною водкой торгует из подмышки,
чтоб рваный рупь целковый набить себе в матрац.
Когда приходит осень, я ухожу из дома,
несу старушке мокрой последний рваный рупь.
С восставшею из гроба трухлявою надеждой
всю ночь, стуча костями, мы пляшем и поём.
А вообще осень наступает тогда, когда я заправляю одеяло в пододеяльник. Уже наступила.
Поэзия
А вот возьму и ещё один стишок напишу. Что-то стал я печальный и сентиментальный.
Стишок тоже очень совсем старый и опять про осень, больше, я так думаю, ни про что писать стихов и не следует. В этом и только в этом отношении я поддерживаю Александра Сергеевича Пушкина, царствие ему небесное.
Осенней скушною порой
с души слезает позолота,
ломает челюсти зевота
и вылезает геморрой.
Осенней скушною порой
приходит время пресной прозы
и тело стынет на морозе
шестиконечною звездой.
Осенней скушною порой
съедает ночь сырое утро,
богобоязненно и мудро
звенит мерзавец заводной.
Осенней скушною порой
кого-то жалко отчего-то
и запирает Бог ворота
в небесный город золотой.
А что, правда, что ли, Мамонов умер? Я что-то запереживал.
Мамонов должен дожить лет до ста пяти, а иначе это всё вокруг не имеет совсем уже никакого смысла.
ЖелезнодорожнаяПеснь
Я ехал к милой в грязном паровозе.
Стучали стёкла. Падали младенцы.
Стояла драка за последним полотенцем,
храпела баба в тридцать пятой позе.
Но паровоз застыл на скользком склоне.
И машинист, с утра напившись пьяным,
сорвал в пяти вагонах три стоп-крана
и, воздух выпустив, издох в штабном вагоне.
А паровоз топтался перед камнем:
пойдёшь направо – быть без кочегара,
налево ждут нерусские татары —
секир-башка, пишите ярославне.
Ключ со звездой утерян шестигранной,
и туалет закрыт теперь навеки.
Протухли пиво, сало, чебуреки,
и кипяток иссяк в нутре титана.
Шёл паровоз. Торосы, торф, цыгане.
Разграблен был последним белочехом.
Ты знаешь, милая, я правда к тебе ехал.
Но умер от чесотки в Джезказгане.