Понимая себя: взгляд психотерапевта — страница 14 из 42

О психопатии можно думать тогда, когда отдельные черты или группы черт характера «забивают» все остальные, когда почерк поведения уже перекрывает содержание, становится неуправляемым и сам начинает управлять поведением. Старые психиатры определяли психопатию очень просто и точно: психопат, говорили они, это человек, трудный для себя и окружающих, так как он дает не соответствующие реальности по силе и продолжительности реакции. Когда психопатия очень выражена, то речь идет даже не о реакциях, а о «сплошном» поведении. Подозрительность может быть чертой характера, пусть даже подчеркнутой, но когда она проявляется по любому самому ничтожному поводу или творит поводы буквально на пустом месте – есть основания думать о психопатии. Кому не знакомы переживания ревности? Многим очень даже знакомы. Но между способностью к ревности и неспособностью контролировать ее и пролегает граница так называемой нормы.

Нормотворчество по отношению к характеру нередко приводит к весьма плачевным результатам. Изрядная часть обращавшихся ко мне людей была травмирована как раз представлениями о неких нормах и своих отклонениях от них. «Что вас беспокоит?» – спрашивал я и получал в ответ: «Беспокоить-то не беспокоит. Но ведь это ненормально». Даже психиатров это может подводить – особенно, когда они рассуждают о жизни вообще. Умудрился же один мой коллега, в свое время снимавший диагноз шизофрении генералу П. Григоренко, потом объяснить все его и заодно всех остальных диссидентов поведение исключительно особыми характерами этих людей. Никакого, мол, положительного смысла в их действиях не было – просто характеры играли, причем характеры разрушительные. Когда таким образом ответ на вопрос «Что?» подменяется ответом на вопрос «Как?», возникает подход к человеку как элементу строя – и не более того. А в строю должно стоять так, чтобы видеть грудь четвертого. Стало быть – не высовывайся и не западай. А нарушающий это несложное правило опасен для строя. И ему с ласковостью унтер-офицера говорят: «Не умеешь – научим, не хочешь – заставим», выйти из строя можно лишь по команде «Вольно. Разойдись!» или «Три шага вперед – шагом марш!» и вообще – «шаг влево, шаг вправо считается побегом». В каких-то ситуациях все это уместно и правильно, но когда психиатры начинают обосновывать такой лагерно-строевой устав как правило жизни вообще, манипулируя психиатрическими терминами, мне только приходят в голову известные слова: «Это не преступление. Это хуже – это ошибка». Возведи мы такую ошибку в правило, и любовь потеряет право быть пожаром души, обретя обязанность быть ровным и одинаковым у всех горением; Коперники и Галилеи будут исправно ходить в свои НИИ и каждый год писать отчеты о том, как Солнце вращается вокруг Земли; а Спартаки будут с безграничной любовью к своему господину сражаться с быками и ждать того счастливого момента, когда какой-то очередной бык своей победой освободит их, наконец, от рабства. К счастью, всегда есть сгорающие от любви, восходящие на костры и поднимающие восстания…

Трудно с такими людьми? Да, очень. Но я хочу обратить внимание на слова старых психиатров – трудный для себя. Это как мало кто другой чувствовал и понимал Ф.М. Достоевский, с одинаковым сопереживанием (я не имею в виду симпатию) проникавший во внутренний мир Раскольникова, князя Мышкина, Алеши и Ивана Карамазовых, Смердякова и принимавший их такими, какие они есть, а не через легенды расхожих мнений или назидающего морализаторства. Это-то проникновенное принятие внутренней реальности психопатической личности и создает поле целительных отношений, открывающих для нее возможность совладания с непреодолимыми никакими другими способами барьера ми собственного характера. Я вовсе не имею в виду, что окружающие должны принести себя в жертву, окружая психопатическую личность всепрощающим сюсюканьем, а сама эта личность должна гордо рвать рубаху на груди: мол, мы – психопаты, и вы, нормальные, в неоплатном перед нами долгу! Нет, разумеется, нет. Но внутренний мир человека не только отличен от внешнего – он уникален и неповторим, важно слушать и слышать именно этот мир, мир этого человека и вступать в диалог с этим миром, помогая ему, а не стремясь подогнать его под мерки внешнего мира. Это не «метод лечения психопатий», но принцип помогающих человеческих отношений вообще. Разговариваю с четырехлетней девчушкой, бабушка которой перед сном только что на ушах перед ней не стоит, чтобы она заснула. И слышу от девочки: «Я ей говорю: баба, не читай мне сказки и не лежи со мной – скажи мне, как мама: "Спать!" – и я усну».

И, я уверен, не стоит торопиться клеить на людей диагностические бирки, напоминающие лагерный номер. Психопатия как диагностическая оценка характера еще не говорит о человеке с его духовными исканиями, порывами, стремлениями и прорывами в те области, которые нередко остаются закрытыми для других. Человек не сводим только к характеру. Жизнь не регулируется только медицинскими законами. Тот, кто никогда не сбивается с курса, прибывает в назначенное время к назначенному месту, но… не открывает свою Америку.

Левое – правое

Думаю, нет проблемы сложнее, чем проблема соотношения мозга и сознания. Когда-то приходилось всерьез доказывать, что нервы сходятся в мозгу, а не в сердце, как казалось Аристотелю. Сегодня это выглядит уже безнадежно наивным. Да и сам мозг перестал восприниматься как просто мозг – его карта становится все более и более сложной. Это можно сравнить с нашим представлением об Америке сегодня и в пору ее открытия Колумбом.

Америка, Америка… Многим кажется, что все хорошее и стоящее если и не в Америке, то ближе к ней, чем к нам. По поводу того, есть ли пророки в своем отечестве, мнения очень различны. Говорят, что большое видится на расстоянии и «лицом к лицу – лица не разглядеть». Для тех, кто умеет изменять фокус восприятия соответственно тому, на кого он смотрит, Лев Яковлевич Балонов был Ученым задолго до того, как его смерть заставила всех увидеть это. Врач и Исследователь – он одним из первых у нас в стране начал изучать роль правого и левого полушарий мозга в организации психики и возникновении психических расстройств. Дело развития его школы взяли на себя его ученики – недавно умерший Вадим Львович Деглин и принявший у него лабораторию в Институте эволюционной физиологии и биохимии им. И.М. Сеченова Николай Николаевич Николаенко. Сегодня это одна из ведущих школ в мире. У меня сохранилась запись доклада Льва Яковлевича, сделанного в 1976 году.

«В последние годы специалисты разных профилей – психологи, языковеды, историки культуры, социологи, специалисты по проблемам пропаганды, врачи, педагоги и мн. др. – все чаще обращаются к исследованию проблем, неразрывно связанных с функциональной специализацией полушарий. Заведомо огрубляя, можно сказать, что разные формы человеческой деятельности опираются на право- или левополушарный тип мышления. Например, все виды искусства – литература, живопись, музыка, театр – в большей мере опираются на механизмы, связанные с правым полушарием, а математика, логика и др. – с левым. Чаще всего лево- и право- полушарное мышление соотносятся как абстрактное и конкретное, но разные исследователи используют разные термины: интеллектуальное – интуитивное, цифровое – аналоговое, интеллектуальное – эмоциональное, аналитическое – образное, аналитическое – относительное, реалистическое – импульсивное, направляемое – свободное, историческое – вневременное, точечное – пространственное, атомистическое – объемное, определяющее – безмолвное, рациональное – иррациональное и мн. др.

Психологи обнаруживают преобладание то образного, то конкретного мышления у представителей разных типов характера, у разных групп населения, у разных народов. Литературоведы и историки культуры отмечают большую степень образности, интуитивности, иррациональности в стиле и содержании произведений искусства и литературы средневековья и более ранних эпох и выраженную тенденцию к рационализму, документализму и логическим схемам в произведениях современности. Некоторые искусствоведы разделяют по этому признаку "западные" и "восточные" культуры.

Проблема функциональной специализации полушарий самым неожиданным образом заинтересовала и многих специалистов, работающих в практических областях. Приведу два примера.

К нам обратились конструкторы ЭВМ, создаваемых для расчета печатных схем. Создание таких схем требует очень точного распределения элементов на плоскости. У человека эта функция, по существу, выполняется правым полушарием. Оказалось, что создать алгоритм решения таких задач пока не удается, и они рассчитывают, что сведения о механизме работы правого полушария могут помочь им.

Другой пример – обращение к нам заведующего кафедрой футбола минского Института физкультуры. Оказывается, у начинающих игроков есть предпочтительное поле зрения (правое или левое), в котором они лучше ориентируются, и предпочтительная нога, удар которой сильнее и точнее. Большинство тренеров старается переучить игроков так, чтобы они могли одинаково ориентироваться в обоих полях зрения и действовать обеими ногами. Но этот путь тренировки неэффективен. Успеха достигают как раз те, кто тренирует ведущую ногу и предпочтительное поле зрения. Это открытие вызвало бурную дискуссию в мире футбола. (Читатель может поразмышлять, что лучше: переучивать ребенка-левшу или помочь ему совершенствоваться в левшестве? – В.К.)

Итак, человек располагает двумя механизмами ориентировки в окружающем. Эволюционирует ли человеческий мозг в смысле изменения соотношений этих типов, их вклада в целостную психику и каково вероятное направление этой эволюции? Ответить на этот вопрос трудно. Время существования человека современного типа – это лишь 1–2 % всего времени истории человека. На таком коротком отрезке можно и не заметить эволюционные изменения, даже если они заведомо есть.

Существует мнение, что с появлением современного типа человека естественный отбор прекращается и завершается эволюционный процесс. Получается, что человек – венец творения, вершина эволюционного процесса – оказывается в то же время за чертой эволюции, представляя собой нечто навсегда застывшее и неразвивающееся. Другими словами, он оказывается единственным представителем живого мира, лишенным всяких надежд и перспектив на дальнейшее развитие и совершенствование.