Роксана удивленно уставилась на Робби.
– Я говорю так, поскольку это, кажется, имеет для тебя какое-то значение, и не прошу от тебя исповеди.
– Полагаю, они весьма настойчивы, – не выдержала Роксана.
– Настойчивы? Это слишком мягко сказано. Они обе...
– Не объясняй.
– Я и не собирался. Иисусе, Рокси, мне надоели эти споры. Не можем ли мы, пожалуйста, оставить эту тему? Я ужасно измучился. Безмерно... По-моему, все это время я и не спал толком, разве что по пути сюда.
Он подошел к постели и растянулся на ней. Роксана отметила, что лицо у него действительно усталое.
– Надеюсь, ребенок мой. Молюсь о том, чтобы ребенок оказался моим, – признался Робби. – И если ты позволишь мне попытаться все уладить, я только и мечтаю о том, чтобы ты стала моей женой. Не отвечай сразу, – поспешно добавил он, не дав ей заговорить. – Позволь мне закончить. Я хочу жениться на тебе, даже если ребенок не мой. Мы поженимся, и я воспитаю ребенка, как своего. У меня было много времени подумать об этом по пути сюда, и я уверен в своих чувствах. Не выходи за Каллума. Он сделает тебя несчастной.
– А ты – нет?
– Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. И подумай о чувствах детей. Будь честной: они не могут его любить. Он чертовски добродетелен!
– А может, мне нравится эта непоколебимая добродетель.
Робби, застонав, покачал головой:
– Дорогая, он через месяц сведет тебя с ума. И не говори, что ты пробыла в его обществе месяц, потому что я знаю: этого не было.
Роксана вопросительно вскинула брови.
– Куттс нанял людей, которые следили за тобой. Я был пьян целую неделю после того, как Каллум провел с тобой первую ночь в Эдинбурге.
Он провел по глазам рукой, словно хотел изгнать неприятные мысли.
– Не можем ли мы прийти к какому-то соглашению? Я не могу жить без тебя, а ты не можешь жить без меня... и поймешь это, когда отбросишь все свои логические выкладки.
– Но как я могу это сделать?
– Иди сюда, ложись рядом, и мы поговорим об этом.
Она не шевельнулась.
– А если ребенок не твой?
Робби молчал. Дольше, чем ей хотелось бы.
– Мне все равно, – ответил он наконец. – Надеюсь, что мой. Но если нет...
Его взгляд на секунду стал пустым.
– ... мы справимся.
– Немного больше чувства, пожалуйста.
Робби сел и распахнул объятия.
– Мне все равно, даже если это дитя Аргайлла, – тихо сказал он. – Я готов на всё. – Его улыбка, нежная, искушающая, манила... звала... – Ну, иди же ко мне!
– Мне не пятнадцать лет. Я не собираюсь бросаться в твои объятия. Мы не будем целоваться и мириться, потому что ты приехал сюда, чтобы досаждать моим гостям.
– И тебе.
– Больше всего – мне. Ты не имеешь права властвовать над моей жизнью. Ни сейчас и никогда.
Робби опустил руки.
– Нам нужны адвокаты, чтобы составить соглашение? После всех юридических маневров в Эдинбурге за последние несколько лет я почти не в силах торговаться.
– Адвокаты не могут принимать за тебя решения.
– Мы опять вернулись к прежнему, – вздохнул Робби, вставая и подходя к окну. – Я обязан каяться и извиняться, а ты станешь решать, истинно ли мое искупление. – Он выглянул во двор и снова повернулся к ней. – А сама? Каким образом ты участвуешь в этих событиях? Каллум, ребенок и, возможно, Аргайлл?
– Не смей обвинять меня в связи с Аргайллом! – взвилась Роксана, хотя при этом предательски покраснела. – Во всем остальном я, разумеется, замешана.
– Спасибо и на этом.
– Тебе не следовало приезжать. Мы прекрасно обходились без тебя.
–Я не могу обходиться без тебя. И будь честной, Роксана, ты несчастлива с Каллумом. Верно?
Ей бы солгать, отослать его в Эдинбург. Как просто все будет, если она так и сделает.
Не дождавшись ответа, он сказал:
– Я всегда больше всего любил в тебе эту прямоту, дорогая. Вместе с тысячью других качеств, которые и позволяют мне любить тебя. Не можем ли мы начать переговоры с утверждения, что любим друг друга?
– Любить тебя легко. А вот все остальное – трудно.
Он стоял неподвижно, позволяя ее словам исцелить и утешить его, растопить все несчастья последних недель.
– Почему бы не рассмотреть каждую трудность отдельно, чтобы разбираться в них по очереди? – предложил он.
Роксана с сожалением улыбнулась:
– Ты ведешь себя как взрослый человек.
– Хочешь сказать, что обычно я выгляжу незрелым юнцом? – шутливо осведомился Робби.
– Возможно, мы оба вспыльчивы.
– Я хочу жениться на тебе сегодня. И к черту все проблемы! Мы их решим... с помощью детей. А они кажутся мне чрезвычайно здравомыслящими.
Он широко улыбнулся.
– Потому что любят тебя?
– Конечно.
Роксана рассмеялась.
– Так-то лучше. – Он в три больших шага пересек комнату и схватил ее в объятия, прежде чем она успела запротестовать. – Я так люблю, когда ты смеешься! Хотя я люблю тебя всякой! – пробормотал Робби, уводя Роксану к кровати.
– Не нужно, Робби, – остерегла она.
Робби, слегка поколебавшись, подошел к стулу, уселся и усадил ее к себе на колени.
– Не знаю, насколько это лучше, – упрекнула она, ощущая, как его плоть мгновенно ожила.
– Называй это компромиссом, – хрипло пробормотал он.
– Я серьезно, – нахмурилась Роксана, сурово глядя на него. – Постель – вовсе не решение всех наших проблем!
Робби решил не возражать.
– Могу я по крайней мере поцеловать тебя?
– Нет.
Он понял, что Роксана совершенно серьезна, и потому предпочел заговорить о другом:
– Расскажи о малыше. Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, – заверила она, потому что расслышала осуждение в его голосе и не захотела ссориться, снова или опять... или вообще.
И эта мысль так потрясла Роксану, что на нее вдруг снизошло озарение:
– Со мной все хорошо теперь, когда ты здесь.
– Знаю. И знаю также, что мне все равно, встает ли солнце. Лишь бы оно вставало над твоими рыжими локонами, – с улыбкой пробормотал Робби.
Роксана засмеялась:
– Позволь сказать, что оттенок моих волос зовется тициановским.
– Конечно. Тициановский оттенок, – согласился Робби.
Трели ее серебристого смеха снова нарушили покой залитой солнцем комнаты, и Робби заглушил его поцелуем.
– Мама! Над чем ты смеешься? – донесся крик Ангуса.
Робби резко вскинул голову и с усмешкой прошептал:
– Означает ли это, что мы помирились?
– Да, но вряд ли мы можем лечь в постель, не обращая внимания на весь этот шум. Не уверена, что мы победим в этом состязании.
– Никакого состязания, – покачал головой Робби.
Разгладив юбки, Роксана бросила на него испытующий взгляд:
– Уверен, что хочешь иметь такую большую семью? Последний шанс сбежать.
– Я и сбегаю. – Он поднялся и навис над ней. – К твоему сведению, я сбегаю в рай, который ты мне открываешь.
Его улыбка осветила комнату, ее жизнь, ее мир.
– И я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Чтобы мы были счастливы, – прошептал Робби, целуя ее в кончик носа. – Слово Карра.
На мгновение Роксане показалось, что у нее появился свой собственный рыцарь, который убьет всех угрожающих ей драконов.
– Мне следовало звать тебя Тристаном, – прошептала она.
Робби пожал плечами:
– В живых осталось еще несколько драконов... там и здесь.
– Мы будем держаться от них подальше.
Робби снова усмехнулся, но не ответил. Аргайлл и Куинсберри – сила, с которой в будущем придется считаться.
– Пойдем, моя будущая жена, – сказал Робби, взяв ее за руку. – Узнаем, что думают дети о наших брачных планах.
Едва они открыли дверь, дети тут же набросились на Робби и повисли на нем. Робби широко улыбнулся:
– Говорил я тебе, дорогая, нужно их спросить!
Нагнувшись, он подхватил Ангуса и по очереди обнял детей свободной рукой.
– Мы проголосовали! – радостно завопил Ангус, перекрывая шумные приветствия и вопросы.
– Молчи! – пробормотала Джинни, густо краснея.
– Но мы проголосовали! – настаивал малыш. – И терпеть не можем Каллума, потому что он вечно указывает нам, что делать!
– Проголосовали за что? – с улыбкой поинтересовался Робби.
– Ангус слишком много болтает, – рассердился Джеймс.
– Тебе нужно жениться на маме, потому что мы про-го-ло-со-вали, и все будет хорошо! – провозгласил Ангус, удобно устроившийся на руках Робби и в свои пять лет твердо убежденный в том, что мир прекрасен. – Правда, он должен жениться на маме?
Он обвел взглядом смущенных братьев.
– Если ты так считаешь, – согласился Робби, чья улыбка стала еще шире. – И думаю, нам нужно пожениться как можно скорее.
– Ура-а! – завопил Ангус. – А ты привез свои рапиры?
– Я пошлю за ними, если ваша мама согласна, – сказал Робби, бросив на Роксану веселый взгляд.
– Мама, скажи «да»! – воскликнул Ангус.
– Пожалуйста, скажи «да», мама, – вторил Робби, свободной рукой привлекая к себе Роксану.
Она взглянула на детей, смотревших на нее с большой надеждой.
– Именно этого вы хотите? – спросила она, почти пьянея от счастья.
– Если хочешь ты, мама, – торжественно ответила Джинни.
– И вы все согласны?
Старшие мальчики, краснея от смущения, усердно закивали.
– Только если ты будешь счастлива, мама, – тоном взрослого добавил Джеймс.
– Ты счастлива, мама? – спросил Робби, слегка сжимая ее пальцы.
Слезы выступили на глазах Роксаны: радость детей была так очевидна!
– Думаю, мы все счастливы.
– Нужно устроить фейерверк, чтобы отпраздновать свадьбу, – предложил Робби, подмигивая ей.
– Фейерверк! – дружно завопили дети.
– Думаю, нужно пожениться завтра.
– Завтра?
Крики восторга были такими громкими, что из детской прибежали испуганные слуги. Когда их заверили в полной безопасности всех окружающих, Робби посоветовал присутствующим перейти в детскую, чтобы решить, какой будет свадьба.
У Роксаны вскоре закружилась голова. Дети оказались настоящим кладезем идей. Их возбуждение было заразительным.