— А что это за тобой принципал стоит? Я его не звал, — вслух произнес Тиберий, переключив свое внимание на Понтия, который последовал за командиром с юношеской решимостью отстоять его перед командующим, если тот обрушится на центуриона.
Авилий Флакк повернулся, увидел Понтия Пилата, понял причину, заставившую его последовать на зов Тиберия.
— Принципал стоит здесь потому, что надеется смягчить твой гнев, если он падет на меня, игемон. Он считает себя ответственным за то, что поздно угадал приближение шторма и с задержкой сообщил мне. Мы, командиры, не сумели вовремя сориентировать людей. Хорошо, что префект сам догадался по бегущей центурии в чём дело и принял меры.
— Теперь вас всех хвалить надо. А ты, Понтий, что же, в легионе сигнализатором опасности служишь?
— Нет, игемон, — сдерживая удивление, начал объяснение Понтий, — я из семьи мельников, воду должен чувствовать лучше других. А понял обстановку поздно. Правда, есть одно оправдание: шторм надвигался стремительно. За пятнадцать минут море вон как разыгралось. Такого я предвидеть не мог.
— Ты считаешь, что ручей, на котором стоит мельница твоих родителей, имеет отношение к морю, и необходимое понимание моря ты приобрёл именно там?
— Нет, игемон. Мои родичи со стороны матери были мореплавателями во многих поколениях. Море знали и понимали. В необходимые минуты знания сами возникают и помогают человеку принять правильные решения. Так случилось и со мной.
Тиберий слушал с непроницаемым выражением лица.
— И не подумаешь, какие мысли живут под этим шлемом. Однако уже принципал. У Люция Мессалы за так просто принципала не получишь. Видимо, из той породы людей, у которых всё получается.
Легат понял, что дело, слава богам, подвигалось к концу.
— Сейчас начнём строить лагерь для ночёвки, совершим обряд погребения, а завтра утром уйдём по маршруту как можно раньше, — ответил он на вопросительный взгляд Тиберия, обращенный на него.
Тиберий подошёл к Понтию Пилату и, к общему удивлению, отвёл его довольно далеко в сторону:
— Предполагаю, что знания твоих предков подсказывают решение, отличное от мнения легата, и мне было бы интересно его узнать.
Понтий почувствовал доверие к командующему.
— Я не ушёл бы с этого места, игемон, до окончания шторма. Завтра прибой выбросит на берег часть предметов обустройства лагеря, часть палаток, которые были хорошо увязаны, даже часть котомок. После окончания шторма при отливе мы соберём почти весь шанцевый инструмент, сделанный из железа: он лежит на дне бухты там, где был брошен. Мы подберем тела тех, кого море не вернёт до конца шторма, и отдадим дань уважения погибшим. Люди в легионе грубые, жёсткие, приучены к мысли о гибели, но каждый надеется, что его душа попадёт в Элизиум. Надежду должен испытывать каждый, но для этого командиры обязаны использовать все возможности по погребению погибших. Многие верят, что душа найдёт путь в Элизиум, если будет выполнен ритуал погребения.
— Скорее всего ты прав, принципал, — посуровел Тиберий. — Иди, делай своё дело.
Вернувшись к легату и трибунам, командующий обратился к префекту:
— Принципала Понтий за дело получил?
— Да, игемон. Принципала он получил за достойное дело, и на должность принципала с благословения легата его выбрала вся команда легионеров родной палатки.
— Ещё раз оглянись, легат, и ты, префект. Посмотрели? А теперь я назначаю Понтия Пилата старшим принципалом. Если бы не этот парень, легион плавал бы мёртвым в бухте. Префект был бы там же, легат отбыл бы в своё имение с порочащей отставкой. Так что, легат, выдашь этим двум парням по 500 денариев из казны легиона и сегодня же. Приступайте к постройке лагеря. Разжигайте костры и дайте людям обогреться. Остальные указания получите от меня.
К середине следующего дня шторм прекратился так же внезапно, как и начался. Действительно, на кромке прибоя оказалось много снаряжения и различного имущества. Легионеры двигались за отливной волной в надежде найти брошенный инвентарь, и многие находили. Всё чаще обнаруживались печальные находки. То в одном, то в другом конце бухты раздавались призывные голоса, и через некоторое время молчаливая процессия выносила на берег тело погибшего.
Тиберий стоял на берегу и вздрагивал после каждого призывного крика, означавшего новую находку. Десятки раз видел он поля сражений, заваленные телами врагов и своих легионеров. Но события вчерашнего дня отличались от тех сражений, в которых он был победителем. Ещё вчера он считал, что в свои 47 лет способен предусмотреть возможные опасности, любые хитрости противника и выиграть любые сражения. Оказалось, существуют опасности, о которых он и не подозревал. Исчезала уверенность в своих способностях. Вчера она была полной, а завтра? Успокаивая себя мыслью о приобретении нового опыта, Тиберий пытался вернуть утерянное душевное равновесие. Но ещё долго досада и растерянность будут преследовать наместника.
К вечеру в лагере запылали погребальные костры. Легион целый день готовился к погребению погибших: рубили лес, заготовляли хворост. Но вот авгуры вознесли славу богам, молитвы, просящие богов направить души погибших в Элизиум. Принесены скромные жертвы, запылали многочисленные костры. Прах сожжённых был собран и заключён в погребальные урны для отправки семьям. Будут выделены и деньги из казначейства легиона и отправлены вместе с урнами с тем, чтобы родственники могли организовать погребение в кругу семьи и друзей.
На следующее утро в бухту вошли суда, пережидавшие шторм в открытом море. Тиберий, не сказав никому ни слова, отбыл на флагманское судно, давая понять, что второй раз не спустит ошибок командирам легиона.
Легат и трибуны в душе радовались благополучному для них исходу событий и деятельно готовили легион к походу. Настала минута, и легион, построенный в походный порядок, двинулся в двадцатидневный поход в Старый лагерь на Рену се.
На ближайшей днёвке Понтий навестил Амана Эфера. Встретились с дружеской непосредственностью, и сразу разговор коснулся шторма и последующих событий. Сам Аман Эфер находился в конных разъездах и, не являясь непосредственным участником событий, многое представлял в искажённом виде. Узнав о беседе Понтия с командующим, Аман Эфер стал подшучивать над своим другом. Когда же пересказ разговора дошел до той части, которая касалась предков-мореходов, декурион посерьёзнел и с некоторым удивлением стал слушать рассказ Понтия Пилата.
— Откуда, Понтий, у тебя сведения о наследственности ремесла? Кто в твоём присутствии вёл об этом разговор?
— Так это сами собой разумеющиеся представления, — удивился в свою очередь Понтий. — Когда среди простого народа заводятся подобные разговоры, факт передачи сыну или дочери по наследству родительских черт и свойств характера считается общепризнанным. Ты же, Аман, смотришь на меня как на человека, огласившего неизвестную никому тайну.
Понтий помнил: его друг — грек, был учеником известного в Греции философа Аристида, и когда Аман Эфер приступил к объяснению, скорее к воспоминаниям, содержание разговора не было для него неожиданным.
— Понтий, я начну издалека. Это позволит разъяснить тебе, как всё непросто. Ведь тебе должно быть интересно, как философы развивают мысль о наследственности.
Мой Учитель Аристид обладал могучим умом. Его мысли касались таких вопросов, которые даже Аристотелю не приходили в голову. К сожалению, его мысли не были записаны и скорее всего погибли для человечества. У Сократа был Платон, который записал и сохранил потомкам его мысли, у Аристида был я, непутёвый юноша, обуреваемый житейскими страстями. Долгие годы учения я не мог оценить существования рядом со мной самого блестящего ума Греции. Когда же я это понял, отношение Учителя ко мне стало доверительным.
В своём миропонимании Учитель опирался на учение Гераклита из Эфеса, жившего лет 500 тому назад, его сочинение «О природе» было широко известно в образованном обществе. Я и сам разделяю все положения его учения. Моё уважение он завоевал редкостным поступком. Он передал свой законченный труд жрецам храма Артемиды с условием опубликовать его после смерти автора. Этот человек был лишён честолюбия, и его не интересовало мнение современников. Известны слова Гераклита: «Мудрый найдёт и поймёт, а немудрому и понимать незачем».
Основу учения Гераклита составило понятие «логос». По его убеждению, логос свойствен всему, присутствует во всём, заставляет поступать сообразно природе, законам космоса. Само существование Мира Гераклит связал с понятием «огонь». Я под словом «огонь» понимаю праматерию, находящуюся в постоянном движении. Мир возник из огня и в соответствии с логосом постоянно возникает и обращается в огонь: всё меняется, переходя в противоположность.
Переход в противоположность Гераклит связал с борьбой двух начал. Закон борьбы противоположностей — движущая сила развития жизни и космоса в целом.
Знаменитые слова Гераклита: «Все течёт, всё изменяется: в одну реку войти дважды нельзя», — хорошо отражают смысл его учения. Конечно, под движением воды он понимал время — хронос. Гераклит мыслил обобщающими категориями, но для разъяснения некоторых положений своего учения пользовался привычными словами. Многие понимают сказанное им буквально, — но что на них оглядываться — они не философы. Хронос — понятие космическое. Писал Гераклит сложно, но если правильно наполнить содержанием используемые им слова, то мы обнаружим поразительное по глубине учение. Удивительно стройное, логически увязанное учение. Философ установил механизм развития самых разнообразных форм жизни. Гераклит показал, что в любых исследуемых объектах проявляется борьба чувств, стремлений, интересов. Много раз проверял я закон применительно к себе и знаю, что он действует. Многие сотни лет десятки философов будут только расцвечивать его мысли, осовременивать их и, конечно, выдавать за свои.
Учитель удивительно просто и доступно мог объяснять формы проявления жизни, пользуясь философскими категориями, о которых шла речь. Впоследствии я узнал, что на основе учения Гераклита мой учитель создал учение о трёх скрытых механизмах развития биологического мира. В наших беседах он их обосновывал и формулировал.