Уходить нужно на юг. Чем ближе мы к границам Рима, тем труднее нас преследовать: где добыть пропитание для себя, для коней? Разбой! Тогда люди Флава должны искать спасения от местных жителей. В нашем положении необходимо использовать все возможности. Ещё много предстоит трудов и страха.
Только теперь, по-настоящему испытав страх, Клавдия поняла, что защита, окружавшая ее, ничего не стоит, а смерть ходит рядом и спасти её может только случай. Целыми днями Клавдия не сходила с коня и уразумела разницу между конными прогулками, заканчивающимися по её желанию, и изнурительными скачками по бездорожью. Приходила тяжёлая усталость, душу охватывала тревога. События и люди выглядели в этом свете по-другому. Сейчас Клавдия как бы прозрела и ужаснулась состоянию детской глупости, в котором она пребывала и могла пребывать ещё многие годы. Если бы только… Отчаяние и надежда сменяли друг друга в её душе, и желание бороться за своё спасение вспыхивало с новой силой, вливая энергию в обессилевшее тело.
Как ни был осторожен Элий Галл, стараясь уходить тайными тропами, не оставляя следов, германцы настигли их на исходе третьего дня.
Отряд переправился через глубокий овраг и находился ещё на его краю, когда из леса вылетела сотня преследователей. Обе стороны оказались в непосредственной близости. Римляне были готовы к бою. Выпустив по две стрелы в толпу германцев, римляне быстро отъехали на безопасное расстояние. Наиболее энергичные германцы бросились в овраг в надежде сойтись с римлянами в ближнем бою. Однако предусмотрительный Элий Галл завалил единственную тропу стволами деревьев — требовалось время для расчистки. Люди Марка Прокулы предчувствовали, что следующая встреча будет и последней.
Клавдия, как и другие, спустила с тетивы лука две стрелы. Каково же было её разочарование, когда её стрелы смогли только перелететь через овраг, не причинив врагу никакого урона. Она не стала обманывать себя, осознав, что и стрелок она никудышный. Ежеминутно Клавдия обращалась к богам: просила удачи для себя и своего отца.
Удача пришла. Командующий легионами Нижнего лагеря Цецина Севера забеспокоился об усилении мер по безопасности дороги вдоль Ренуса.
— Отправлять рейдовые отряды! Первым начнёт Пятый Германский. Кстати, пусть встретят и проводят какого-то члена сенатской комиссии.
Вскоре рейдовый отряд под командованием Амана Эфера вышел в поход. Он был усилен центурией Понтия Пилата.
Нелегко приходилось центуриону сторожевого поста. Как только рассвело и смола стала догорать, всадники загарцевали на виду крепости. С предосторожностями подошла группа парламентёров, пытаясь договориться о добровольной выдаче укрывшихся в крепости гостей.
Центурион вразумительного ответа не дал — тянул время. Флав готовился к штурму, уверенный в своей военной силе как наилучшем аргументе при переговорах.
В полдень центурион был вновь вызван на переговоры, теперь уже с требованием сдать сторожевой пост без сопротивления. На этот раз ответ был прямым:
— Ни всадника, ни его дочери здесь нет. Гости наши уже далеко; они ушли ещё вчера ночью, и вам придётся поработать, чтобы до них добраться: у них опытный проводник. Штурм вам ничего не даст, кроме наших трупов и трехсот убитых германских воинов.
О проводнике центурион сказал зря. Несколько минут спустя сотня германцев проскакала на север; вёл их опытный следопыт. Флав начал штурм. Одна группа несла быстрым шагом громадное бревно, которым германцы собирались вышибить массивные ворота сторожевого поста. Другая, более многочисленная, несла штурмовые мостики, лестницы, верёвки; эту группу сопровождали верхами стрелки из лука для прикрытия атакующей пехоты.
При приближении германской пехоты к валу крепости с римской стороны заработали карабалисты, лучники, метатели дротиков. Две катапульты, охранявшие ворота, метнув ворох камней, сбили множество германцев, но бревно было подхвачено новыми руками, и первый удар потряс массивные ворота крепости.
Вдруг раздалось римское бар-ра, и около двухсот всадников вынеслись прямо на группу Флава, наблюдавшую штурм. Флав развернул коня и бросился со своими людьми навстречу им.
Под прикрытием атакующей конницы к воротам подлетело десятка два повозок, и вот уже строй тяжёлой пехоты, укрывшись щитами и выставив копья, быстро шёл на сближение с отрядом германцев. Германцы были просто внесены на копьях в крепость через открывшиеся ворота. Короткий бой, похожий скорее на резню, был завершён.
Примипиларий, командовавший римской пехотой, вывел свой строй из крепости и атаковал германцев, которые толклись около вала. Германцы отхлынули от вала крепости, открыв правый фланг своей конницы. Римляне ударили по флангу и принудили конницу покинуть поле боя вместе с предводителем.
Флав понял, что несмотря на численное превосходство германцев, сторожевой пост стал для него недосягаем: его защищали 300 человек регулярной армии.
Центурион сдержанно радовался, благодарил богов, римских офицеров, командующего Цецину Севера. Обсуждая обстановку, центурион рассказал о том, как он удалил со сторожевого поста члена комиссии сената. Понтий Пилат посмеивался над неудачами делегата до тех пор, пока не прозвучали имена Марка Прокулы и Клавдии. Он взорвался сразу:
— Ах ты, негодяй! Выбросил девочку из крепости на съедение мужикам.
Челюсть центуриона выдвинулась вперёд, глаза прищурились, тело напряглось, готовое к схватке.
— Молчать! — рявкнул вдруг Аман Эфер. — Идите сейчас же к своим людям, занимайтесь своими делами, в любую минуту может возобновиться штурм.
Офицеры открыли рот, желая как-то оправдать себя.
— Молчать! — вновь заорал Аман Эфер. — Требую выполнить мой приказ!
Через некоторое время Понтий Пилат увидел де-куриона, направлявшегося к нему.
— Распустился! Поведение, как у деревенского подростка. Ты был и остался деревенским вахлаком. Держать себя не научился. Твой товарищ по оружию принял абсолютно правильные решения. Он предоставил гостям шанс спасения: обеспечил конями, продовольствием, дал лучшего проводника. Останься они здесь — крепость была бы уже захвачена, а Клавдия распята в постели того же Флава. Сейчас же она скачет на свободе! Молодец центурион!
— Совесть уже мучает меня.
Аман Эфер недовольно пожал плечами.
— Давай думать о деле. Главной заботой для нас должна быть Клавдия. За ней пошла погоня, сотня всадников. Люди в отряде знают леса, здесь от них трудно спастись. Мы же завязли на сторожевом посту. Бросить его мы не можем. Существует только один путь освободить себя: заставить Флава уйти из этих мест. Готовься к бою, Понтий!
И Аман Эфер изложил план боя, основанный на обманном манёвре.
Открылись ворота. Конница и пехота вышли в открытое поле, чему Флав немало удивился, зная о значительном численном перевесе своего отряда. Флав видел себя уже победителем, и когда войска римлян отошли от ворот крепости, послал отряд конницы с целью окончательного их окружения.
Конница германцев начала заходить в тыл строя римлян, но для манёвра ей необходимо было пройти довольно близко от ворот. Центурион, предупреждённый Аманом Эфером, пустил в работу две катапульты и карабалисты. Урон, понесённый германцами от обстрела, изменил соотношение сил в районе ворот.
Ворота открылись, и римляне вновь повторили использованный несколько часов назад приём: сирийцы, охватив остатки германского отряда, втиснули их на территорию крепости, где они и были истреблены. Центурия Понтия Пилата, прикрывая сирийцев с тыла, успела войти вслед за ними и закрыть ворота.
Помощь германцев, подлетевшая к воротам, опять подверглась обстрелу катапульт и отошла с потерями.
Флав, желая помочь сражающемуся в крепости отряду, приказал начать штурм крепости. Германцы подступили к палисаду, но ворота открылись вновь, из них, развертываясь, вышел строй пехоты, усиленный ветеранами сторожевой центурии.
Атакующие отхлынули от валов и палисадов крепости, а конница бросилась на римлян, намереваясь разметать ввиду малочисленности.
Маленький отряд пехоты, казалось, будет погребён через несколько минут под копытами конной лавы.
— Германцы! — говорил всегда вождь их ополчения Арминий. — Бойтесь только выучки римских войск.
И в этом случае он оказался прав. На конницу германцев обрушалась туча пилумов. Легионеры Понтия Пилата обучались под его руководством, и потому промахи были редки. Стрелы сирийцев, укрывшихся за строем пехоты, скашивали целые ряды атакующих.
Вал сражённых людей и лошадей нарастал с приближением конницы к строю римлян, гася скорость движения и порыв атаки. Войти в соприкосновение с первой линией легионеров германцам мешало это нагромождение тел, а кто преодолевал преграду, упирался в копья пехоты.
Перестроившись, ударили с флангов пехотной линии сирийцы Амана Эфера. Конница германцев пришла в замешательство и была отброшена. Германцы готовились к новой атаке, когда римляне отошли назад под защиту валов крепости.
Поле сражения представляло для германцев печальную картину. Сотни убитых и раненых людей, лошадей — и ни одного римского легионера, ни одного сирийца. Своих убитых и раненых римляне унесли под защиту крепостных валов. В сознании германцев уже вызрело решение уйти на запад к беззащитным галльским селениям, где бы они чувствовали себя хозяевами положения.
Флав вынужден был принять именно такое решение.
Аман Эфер с центурионом вычислили возможный маршрут Элия Галла и приняли решение быстро переместиться на юг по хорошей дороге, затем переправиться через Рену с на германскую сторону и, двигаясь навстречу римлянам, перехватить их в пути. В поисках отряда Элия Галла он рассчитывал на свой опыт следопыта.
Оставив раненых и народ, не рвавшийся в мир приключений, под командой центуриона, отряд Амана Эфера, установив уход германцев, двинулся на юг. Через два дня, переправившись через Ренус, Аман Эфер стал предельно осторожен. Внимательно осматривал он местность с возвышенностей, высоких деревьев в надежде обнаружить какие-либо признаки присутствия римлян. Ничего! Беспокойство постепенно охватывало декуриона. Понтий Пилат полностью полагался на своего друга, но его беспокоили другие вопросы. Почему-то он был уверен, что отряд Элия Галла благополучно уходит от погони, и вопрос только в том, выдержит ли Клавдия так