Капитан усмехнулся:
– В наше время, если ты очень боишься смерти, лучше не выходить за порог своего дома. Исход морского боя решает не только мастерство воинов, но и организация, порядок, дисциплина, которыми шайки пиратов не обладают. Правда, нападающих в два раза больше по численности…
Откуда-то на галере появились деревянные щиты, и гребцы устанавливали их вдоль борта, закрывая будущих защитников по пояс и выше. В местах размещения воинов щиты достигали человеческого роста и служили хорошей защитой от дротиков, стрел, свинцовых шаров. Оружия было достаточно. Гребцы были вооружены по римскому образцу. Страха перед могущественным противником не чувствовалось. Капитан понимал психологию людей и покупал рабов с расчетом на их природную храбрость; наблюдалось даже некоторое нетерпение схватиться со знаменитыми пиратами.
Укрывшись щитами, галера медленно подвигалась вперед.
И капитан, и принципал хотели использовать скрытые возможности для ослабления нападающих до момента прямого абордажа. Набитые людьми фелуки начали вплотную приближаться к галере. Одна из них стала заходить с правого борта, две другие – с левого с намерением зажать галеру одновременно с двух сторон. Галера, подгребая пятью веслами левого борта, сама стала приближаться к атакующему судну.
Техника абордажа была известна обеим сторонам. Пять весел галеры поднялись и уперлись в борт фелуки, не давая ей приблизиться и высадить десант. Пираты забросили канаты с крючьями за борт галеры, стремясь сломать весла силой своих рук. Так они надеялись подойти вплотную к самой галере. В напряженный момент с галеры в дело вступили лучники и метатели, обрушив тучу стрел и дротиков на атакующих. Весла выгибались и трещали под усилием натянутых канатов, но человек двадцать из команды фелуки были убиты или тяжело ранены и в дальнейшей борьбе участия принять не могли. Большая часть лучников и метателей дротиков перешла на левый борт, где на сближение подошли две другие фелуки.
По экипажу подошедших фелук был нанесен такой же удар метательными средствами.
Раздался треск сломанных весел, и все три фелуки были притянуты к бортам галеры. На палубу галеры пираты прорывались между высокими щитами, но там их встречали копья и мечи. Некоторые пользовались особенно лихим приемом: повиснув на канатах, подвешенных к верхушке мачты, они перелетали на палубу вражеского корабля и вливались в общую свалку. На этот раз, не успев приземлиться на палубу, они падали мертвыми, получив удар ножа иудея. Несмотря на прочную оборону, все новые и новые группы пиратов прорывались на палубу корабля, и казалось, что через несколько минут боя они заполнят собой свободное пространство палубы. Грохот сражения стоял над сцепившимися кораблями. Кто криком подбадривал впереди идущих, кто издавал последний вопль, расставаясь с жизнью. Кричали все в общем шуме лязга мечей и треска щитов. Иудеи равномерно рассредоточились по палубе так, чтобы спины их были защищены палубными надстройками. С начала абордажа, стоя на своих местах, они невозмутимо метали ножи в появляющихся в их поле зрения пиратов.
Палуба была завалена телами погибших, а натиск пиратов не ослабевал. В одно мгновение обстановка изменилась. Капитану пиратов стало ясно, что он попал в ловушку. Экипаж галеры был обучен и готов к бою, на палубе шло истребление его людей. Трубные звуки перекрыли шум сражения, призывая пиратов вернуться на свои фелуки. Но осуществить призыв оказалось непростым делом. С большим усилием прорвались пираты на палубу галеры, с неменьшим предстояло вырваться назад. Кольцо окружения вокруг пиратов становилось все плотнее, пока оставшиеся в живых не побросали оружия, понимая бесполезность сопротивления. Их не спешили прирезать, памятуя о живом товаре, дорого ценившемся в местах, куда направлялась галера.
Фелуки, приняв людей, сумевших спастись с галеры, пытались отойти от галеры и уйти в море, однако капитан и принципал жаждали полной победы. Абордажные крючья полетели в обратную сторону, лучники и метатели дротиков заняли свои места. На палубе появились факельщики, и сразу же на фелуках вспыхнули просмоленные паруса. Галера начала отходить малым ходом от загоревшихся судов. На некотором расстоянии галера остановилась и спустила шлюпку, которая подошла ближе к горящим фелуками и была готова принять на борт желающих спастись. Сколько обнаружилось желающих идти в рабство! – бесстрашным пиратам жизнь была дорога. Немногие уплывали в открытое море, предпочитая смерть рабству. На палубу поставляли все новых и новых пленных; их тут же отводили в трюм и приковывали цепями к скамьям. Галера неспешно двинулась к Геракловым столбам.
Капитан отдал приказ очистить палубу. Он наблюдал, как иудеи, прежде чем сбросить убитого в море, искали ножи, представлявшие для них большую ценность. Капитан не поленился сосчитать количество извлеченных ножей; к своему удивлению, он обнаружил 85 жертв иудеев. Так вот кому он обязан победой! Треть экипажей пиратских фелук погибла от рук молчаливых, незаметных иудеев. Сам он не поверил бы, не сосчитай лично ради любопытства. Капитан смотрел на них совсем другими глазами, чем два часа назад. Для себя он принял решение заполучить иудеев к себе на галеру; с такими людьми не страшны никакие встречи ни на море, ни на суше.
Капитан потерял в схватке несколько человек убитыми, на борту оказалось много раненых, но, установив возможности иудеев, он чувствовал себя уверенно и не боялся второго нападения. В очередном разговоре он с одобрением отозвался об участии группы старшины в морском сражении и упомянул 85 убитых, показывая, что человек он деловой, умеет видеть и взвешивать дела других. Старшина покивал головой в знак согласия, давая понять, что тоже умеет ценить свои услуги. Капитан пошел дальше и выразил намерение треть вырученной за рабов суммы отдать иудеям. Старшина неожиданно предложил выделить ему только четвертую часть пленных, но в живом, образно говоря, виде. Капитан сделал вывод о собственных интересах иудеев в колонии оловянных рудников и с предложением службы решил повременить.
Галера подвигалась к цели намеченным путем, пользуясь попутными ветрами. Стало веселее, когда вышли за Геракловы столбы. Свежий ветер подхватил корабль и быстро повлек его на север.
За все время плавания никто не видел лица пленника, сопровождаемого отрядом иудеев. Пленник появлялся на палубе, когда совсем темнело. Цепей на нем не было, ничто не связывало его движений, но спутники ни на минуту не выпускали его из вида. Днем же пленник отсыпался в своем помещении. Капитан тысячу раз задавал себе вопрос: кто этот человек? Вопрос вертелся у многих на языке. Однако капитан своим примером гасил бродившее на корабле любопытство. Из опыта он знал, что иногда лишние знания дорого обходятся в жизни.
Приближались к намеченной цели. В удобной бухте на западном побережье острова расположился поселок оловянных копей, деятельность которых курировала сенатская комиссия. На краю поселка на возвышении располагалось римское укрепление, господствовавшее над местностью. Сильный гарнизон охранял поселок и рудники от набегов местных племен кельтов, которые были покорены римлянами еще во времена Юлия Цезаря.
Оловянные рудники находились в десяти стадиях от поселка. Там же содержались рабы, работающие на рудниках. На краю поселка дымились печи, где из предварительно обогащенной руды выплавлялось олово. На пристани располагались амбары для хранения слитков, предназначенных мастерским метрополии. Под погрузкой стояло несколько кораблей, прибывших из различных городов обширной Римской империи. Галера из Александрии сразу встала под погрузку слитков на одно из свободных мест.
Старшина решил в первую очередь заняться условиями быта и содержания появившихся у него рабов. Появилась мысль взять небольшую концессию по добыче руды. Тогда удалось бы спрятать пленника среди рабов, полученных от капитана галеры; любопытство окружающих было бы нейтрализовано.
Плохо знал старшина людей, с которыми его столкнула судьба. Не успел он ступить на пристань, как к нему подошел представитель римской администрации. Организована и концессия, и условия содержания рабов, и быт самих иудеев. Оставалось закупить рабов на оставленные деньги. Узнав о наличии рабов, римлянин только развел руками и передал старшине мешочек серебра, предназначенный для расходов.
Концессия оказалась несколько в стороне от места содержания рабов рудника, в остальном же она ничем не отличалось от действующих рудников как по оборудованию, так и по технике работ. Выделенные штольни оказались узкими коридорами, вырубленными в склоне холма. У входа лежали кайла, тележки для перевоза руды, довольно примитивные приспособления. Помещением служил длинный барак, в одной половине которого должны размещаться рабы, в другой – люди старшины.
По предложению администратора старшина здесь же принял на службу человека, знающего условия содержания рабов и организацию работ в штольнях. Старшину привлекло в лице будущего руководителя работ выражение скрытой мягкости и затаенного чувства милосердия. Именно такой человек ему и был нужен. При таком распорядителе Манассий точно останется живым.
Никто не чинил препятствий группе старшины, и через несколько дней начались работы по добыче руды. Жизнь стала напряженной. Прибавилось шестнадцать рабов, и восемь человек старшины крутились, как белка в колесе, для обеспечения работоспособности так называемой концессии.
Основной инструмент раба – кайло, много им наработаешь? В забоях не хватает воздуха, каждый удар кайлом стоит больших усилий, а работать приходится по 11–12 часов. Манассию было особенно тяжело, он не был приучен к физическому труду. Детские, юношеские, а затем и молодые годы прошли беззаботно, полные довольства. Конечно, он тренировался в гимназических залах, учился, был прилежным учеником, но для работы под землей, в руднике нужно было иметь другое детство, другую жизнь. Сил не хватало, и отчаяние охватывало его душу при мысли, что так может продолжаться до конца его дней. Попав из забоя на свою подстилку из соломы, Манассий проваливался в тяжелый сон, а утром, побуждаемый пинками своих собратьев – иудеев, ненавидевших его лютой ненавистью, плелся в общей колонне к руднику. Манассий жил и работал среди рабов, но за ним зорко следили. Он всегда находился в поле зрения охраны, даже когда спал. Его берегли от жестокости соседей, как бы случайно появляясь в самый драматический момент столкновения, в его посуде обнаруживался лишний кусок мяса, а корзина для руды оказывалась меньшей по объему.