Так проходили недели, месяцы. Старшина старался обезопасить себя от возможных случайностей. Сразу по получении рудника он организовал пробивку штольни на противоположную сторону холма с тайным выходом в незаметную хижину, где расположил десяток лошадей. В бухте стоял скромный рыболовецкий баркас, готовый к выходу в открытое море. Старшина был готов к любым поворотам жизни, но он и не предполагал, что уже начала разгораться та искра, от которой запылает земля под его ногами.
Загрузилась слитками и ушла из бухты александрийская галера, продав предварительно рабов, захваченных в морском сражении. Немногословен был капитан, редко посещали харчевни поселка гребцы галеры, но после ее ухода остался налет таинственности: какие-то люди кого-то везли, что-то скрывали. Все чаще и чаще в харчевнях люди задавали друг другу подобные вопросы. Невольно внимание привлекала группа иудеев, оставленная александрийской галерой. Иудеи за разработкой оловянной руды! Само по себе в греко-римском мире явление необычное. Вырисовывалась ошибка устроителей.
В замкнутом мире поселка событий было маловато, и жизнь требовала заполнения возникшей пустоты. Разговоры падали на благоприятную почву. Люди портовых притонов не остались в стороне, почуяв возможность поживиться. Как ни молчаливы были иудеи, как ни редко заходили они в харчевни, как ни уговаривал старшина своих соратников не пить вина, не заводить дружбу с поселковыми жителями, из отдельных слов вырисовывалась канва, из которой следовало, что привезен и охраняется человек, за которого назначен выкуп 100 тысяч денариев. Сумма на краю Римской империи неслыханная.
Слухи достигли римского наместника Децидия Сакса, управляющего местной римской колонией, рудником и прилегающими местностями. Был он немолод, осторожен и трусоват, что не позволило ему разбогатеть на продаже продукции казенного рудника, но обеспечило пятнадцатилетнее стояние у кормила власти. Заветная мечта стать богатым человеком оставалась мечтой по простой причине: Децидий Сакс знал, что его деятельность находится под тайным контролем канцелярии зарубежных колоний, и приворовывал в пределах негласного позволения. И вдруг такие события разворачиваются на территории его наместничества. 100 тысяч драхм! Наконец-то добыча пришла к нему в руки. Все, что не связано с казной империи, – его личная добыча.
Сотрудники администрации посмеивались над наместником за его спиной, намекая на дряхлость и мягкотелость. Зря они так думали. Энергия, распорядительность, воля преобразили Децидия Сакса. Окружающие поняли: за дело взялся бывалый солдат и римский гражданин.
Был вызван начальник стражи рудников. Под предлогом возможности эпидемии чумы он должен был завладеть рабами иудеев и, выделив одного по имени Манассий, доставить его в местную тюрьму, где была приготовлена отдельная камера.
А из Срединного моря в Британию уже устремилось несколько кораблей для проверки слухов. Долго плыла к родным берегам александрийская галера, минуя пристани, таверны, встречи, расставания. Много ушей слушало и ловило разные слова; в результате последовала команда: в Британию, на оловянные рудники Децидия Сакса.
Надвигалась третья волна опасности. Тревожные предчувствия томили старшину. Предусмотрительность его возрастала. Постоянно дежурил человек, наблюдавший передвижение римских отрядов охраны рудника, девять лошадей стояли наготове в неказистой хижине. Тревоги были не напрасны. Наблюдатель доложил старшине о приближении со стороны поселка подозрительной группы. Старшина последнее время пропадал по вечерам в харчевнях: кое-кому перепало серебром, а другие узнали вкус италийского вина.
Он внимательно рассматривал группу из четырнадцати человек. Это те самые люди, о которых его предупреждали. По распоряжению старшины иудеи в полном составе погнали рабов в штольни, захватив приготовленную еду и оружие. Вскоре ватага подошла ко входу, выкрикнула старшину и стала требовать выдачу Манассия, сопровождая требования угрозами и расправой в случае отказа. Действуя под покровом темноты, привыкнув к повиновению обывателей, ватага пришла в ярость, когда старшина заявил, что выдавать он никого не собирается, и дружно полезла в штольни: надо сейчас же наказать непослушных. Старшину же заботило, чтобы никто из группы нападения живым не вернулся. Он подзадоривал джентльменов удачи, заманивая их в глубину штолен. Опомнилась ватага, когда четверо лежали мертвыми, а кругом нависла темнота. Бросились к выходу, но тот был уже завален. Началось бессмысленное толкание у завала; попытка его разобрать кончилась обвалом. Тогда предводитель ватаги, используя труп товарища в качестве щита, бросился назад в штольни, стремясь сблизиться с противником на длину меча. В узких проходах разгорелось настоящее сражение. Знание расположения штолен позволило иудеям одержать полную победу. Иудеи потеряли двоих ранеными. Старшина отправил раненых с сопровождающими по запасной штольне в хижину. Уже готовились накормить людей, когда наблюдатель обнаружил вторую группу вооруженных людей, направляющихся к штольням. На этот раз к иудеям направлялся отряд римской вспомогательной охранной службы.
Старшина распорядился отправить на баркас часть своих людей, взять Манассия, раненых, сопровождающих и быть готовыми отплыть в любую минуту.
Начальник стражи был всегда в курсе дел в порту и поселке. План захвата портовой шайкой пленника иудеев был ему известен. Его план казался ему еще проще: забрать пленника у оставшихся в живых грабителей после того, как они уничтожат в бою отряд иудеев. Когда же к полудню со стороны концессии иудеев никто не показался, начальник стражи принял решение действовать. Подъехав ко входу в рудник, начальник стражи, делая вид, что ему неизвестна судьба портовой шайки, потребовал старшину и приказал ему передать всех рабов для обследования по причине возникновения эпидемии чумы. Старшина высказал полную готовность, и действительно, рабы стали выходить из штолен один за другим. Вышли шестнадцать человек.
Начальник стражи понял, что добывать Манассия ему придется в полном смысле из-под земли, и отдал распоряжение двинуться в штольни и быть готовыми к бою; по его представлениям, под землей находилось еще девять человек. Начальник не знал о запасном выходе. Звуки трех обвалов, раздавшиеся из центральной штольни, крики засыпанных людей свидетельствовали о непредвиденном развитии событий. Беспечность и самоуверенность начальника стражи исчезли сразу. Он был далеко не глуп и догадался о запасном выходе. Во все стороны поскакали всадники, вскоре запасной выход был обнаружен.
С остатком отряда начальник стражи поскакал к пристани. От пристани уже отходил рыболовный баркас, на нем поднимали парус. Попытка его остановить успехом не увенчалась. Несколько стрел, пущенных с баркаса, ранили двух воинов и свалили трех лошадей. Тогда начальник стражи приказал отыскать сторожевую галеру. Через час галера отошла от пристани, набитая легионерами вспомогательных отрядов. Началась многочасовая гонка преследования. При малом ветре галера имела преимущества, и старшина, направляя баркас к берегам Галлии, уже понимал, что будет перехвачен раньше, чем ему удастся достичь желанных берегов.
Через несколько часов галера подошла на расстояние полета стрелы, и с ее бортов начался интенсивный обстрел баркаса. Галера пошла наперерез, надеясь сблизиться на расстояние броска абордажных крючьев. Неискушенные в морских боях воины вспомогательной пехоты ринулись было в атаку, но остановились, увидев, как выкосили ножами иудеи два первых ряда атакующих. Возникло замешательство. Раздался голос старшины:
– Игемон, неужели ты думаешь, что получишь Манассия живым? Ты же бывалый человек, и тебе не годится так решать дело. Если мы проиграем, я перережу горло этому парню: никакого выкупа вам не видать. Поэтому прежде хорошо подумай.
– Предлагаю известный всему миру способ обмена: вы передаете нам Манассия, я отпускаю вас живыми, – прокричал в ответ начальник стражи.
– Какие же гарантии мы будем иметь после передачи Манассия?
– Мое личное слово, – несколько напыщенно, но искренне ответил начальник стражи.
– Не надо делать из нас детей, – громко говорил старшина. – На горизонте видны берега Галлии. Там, на берегу, в условиях, обеспечивающих нам свободу, вы получите Манассия.
Начальник стражи дал согласие, и оба судна двинулись к видневшейся на горизонте полоске земли.
С обеих судов люди высадились на землю. Старшина, заняв позицию, позволяющую беспрепятственно уйти на восток, передал пленника четырем римлянам, подошедшим на оговоренное расстояние. С римской стороны никаких попыток нарушить соглашение не предпринималось – все помнили о ножах иудеев.
Расставшись с Манассием, с римлянами, старшина повел товарищей на восток по причудливо извивающейся дороге. Откуда было знать старшине, что дорога через некоторое время вновь приблизится к побережью, а начальник стражи не простит пережитого позора. И когда старшина падал на землю с пилумом в сердце, сознание высветило последнюю мысль:
– Так по-детски попасть в засаду. Господи, где ты есть!
За те полгода, что пропал Манассий, согнулся и постарел Каиафа. Ни на минуту не покидала его мысль о сыне. Как легко он ценил жизнь, когда дело касалось других людей! Надежда, однако, его не покидала. Постоянно он со своими людьми находился в поисках. В периоды затишья суеты мысль останавливалась на одном вопросе. За что? Только ли из-за денег? Исчезновение Манассия может быть наказанием, ответным или упреждающим ударом. Мысль наконец набрела на наиболее вероятный ответ. Он вторгся в личные дела прокуратора, угрожал ему позором Клавдии. Понтий Пилат уступил, подписал приговор галилейскому пророку, но почему он, Каиафа, считал, что такой поступок с его стороны останется без последствий?
Сейчас супруга Понтия Пилата находится в Риме. Ее и детей охраняет отряд телохранителей. Тесть Анна и его сыновья смеялись, узнав подробности. Случившееся представляется им как страх прокуратора перед синедрионом. Глупые люди! Считали возможным диктовать Понтию Пилату свою волю. Как я возражал против такой позиции! Плохо возражал. Если бы знать, какую цену придется заплатить за этого пророка, не лез бы на рожон.