– Надо срочно поднимать легионы и уводить их за Ренус для боевых действий, – говорил Авилий Флакк. – Необходимо занять делом всех горлопанов. В период военных действий вводится жесткая дисциплина, наказания во время войны жестокие и беспощадные. Основной костяк легионов дисциплинирован, и стоит только начать поход, как уляжется дух бунтарства. Чего медлит Цецина Север?
– Ждет команды наместника Германика. Он сейчас находится в Верхнем лагере. Там легионы провозглашают Германика императором.
– Наместник не решится принять такое выдвижение по той причине, что Тиберий место императора без боя не уступит. Германик помнит о тех семнадцати легионах, которые остались у Тиберия. Ему не следует забывать и о нас, питомцах Тиберия, а их в германских легионах немало. Силу легионов составляем мы. И думать наместнику нечего. Если он умный человек, завтра в полдень трубы заиграют поход.
Германик оказался умным человеком, и в полдень трубы заиграли поход во всех легионах. Забегали центурионы, примипиларий, началась подготовка к переходу Ренуса. К выступлению в поход легион должен быть готов всегда, но сколько оказывалось незавершенных дел! Даже неутомимые горлопаны вынуждены были заняться своим оружием: они знали, что в походе некогда заниматься ремонтом оружия, в походе нужно беречь жизнь.
Утром следующего дня трубы сыграли выступление, и через два часа когорты стали переходить мост через Ренус. На той стороне реки войска ожидал легат Авл Цецина Север и указывал когортам путь следования.
Легионы покинули лагерь в полном составе: в военное время дезертиры приговаривались к смертной казни.
Через несколько дней жизнь легионов вошла в привычный регламент. Авилий Флакк, двигаясь на коне рядом с Понтием, посмеивался:
– Нашему брату требуется разрядка. Сражение – лучший способ. Хочется побряцать оружием и убедить себя в одержанной победе. Тиберий три года мотал нас по болотам, а разрядку организовать не догадался. Вот ребята и пошумели. Хорошо, что все обошлось.
Через две недели подошли легионы из Верхнего лагеря, и вся армия под командованием Германика двинулась вверх по реке Липпе. Невзирая на приближающуюся осень, легионы двинулись в глубь страны, уничтожая, как всегда, все на своем пути. Горели деревни, храмы, уничтожалось и уводилось в рабство население. Был разрушен чтимый германцами храм Танфаны. Отряды вождя Арминия непрерывно атаковывали походные колонны римлян, но генеральное сражение дать не решались. Восемь легионов были недосягаемой добычей для варваров. Те же, уничтожив однажды три легиона Вара, верили в способность разгромить все восемь и, непрерывно атакуя, надеялись со временем сломить боевой дух римлян.
Для отряда Понтия начались ежедневные стычки и маленькие сражения. Как только германцы считали, что когорта потеряла связь с основными колоннами войск, следовали мощные атаки германской пехоты и конницы.
Легионы применяли тактику выжженной земли, и Понтий Пилат приказывал жечь селения, уничтожать посевы, выгребать только что собранное зерно. Его разведчики старались установить, куда германцы погнали скот, где можно захватить рабов.
Однако германцы устроили довольно успешную охоту за малыми отрядами, и разведчики поняли, что не стоит далеко отходить от основного строя.
Из этого похода хотелось скорее вернуться в казармы. Осень выдалась сырая, часто шли дожди. Гематии намокали, мокрой была обувь, ночью холод не давал возможности выспаться. Обсушиться становилось все труднее, а тяжелые сырые палатки стали сущим наказанием для легионеров.
Наконец повернули назад к Ренусу. Шли ускоренными переходами. Германцы приняли их возвращение в лагеря чуть ли не как бегство и стали большими отрядами атаковывать колонны римлян, стремясь отрезать им путь к Ренусу. Германик, собрав в кулак все восемь легионов, тараном пробил дорогу и вывел войска и обозы точно к мосту у Старого лагеря.
Авл Цецина Север мало походил на безвольного и бездарного наместника Вара. Позиция римских войск вызывала у него тревогу: болотистые равнины, ущелья в горных проходах, к тому же не хватало продовольствия. Окрестности кишели германскими отрядами, ожидавшими оплошностей римлян. Командующий промахов не допускал. Легионы шли в плотном строю, готовые отразить натиск германцев, обозы – вожделение противника – охранялись и конницей, и пехотой. Далеко растянулись колонны римских войск, и командующему было трудно держать под наблюдением весь строй, но легат надеялся на боевые качества известных командиров. Последним в строю двигался Пятый Германский, замыкающими оказались когорты Авилия Флакка и Понтия Пилата. Друзья поступили просто: они объединили когорты, сбили их в тесную группу, организовали свой обоз, привлекли сирийскую алу Амана Эфера, который примкнул к ним с радостью, понимая, что в такой напряженной обстановке лучшего способа выживания не придумать. С общего согласия командование принял Авилий Флакк.
Германцы поставили своей задачей отбить последние когорты и истребить. Видимо, они считали такой маневр легкодостижимым. С этой целью Арминий наносил удары по когорте, предшествующей отряду Авилия Флакка, заставляя ее командира прижиматься к впереди идущему строю. В разрыв строя когорт и надеялся вклиниться отряд германцев.
Авилий Флакк разгадал план Арминия и запросил у легата отряд лучников вспомогательной пехоты. Когда германцы пытались вклиниться между отрядом и основным строем, Авилий Флакк выдвигал конницу и лучников во фланг, а несколько центурий тяжелой пехоты вставали на пути атаки германцев.
Примипиларий соседней когорты Луций Фабиний был опытным командиром и без просьбы Авилия Флакка разворачивал половину своих центурий навстречу врагу. Создавалась схема молота и наковальни.
Авилий Флакк совершал маневры на ходу, не допуская отрыва своего отряда от основного строя легиона, и попытки германцев отбить отряд прикрытия не увенчались успехом. Попытки расчленить строй легиона и отбить отряд Авилия Флакка прекратились, когда он подловил германскую конницу на приманку, которой послужил их скромный обоз.
На этот раз германцы начали атаку встык и фланг отряда, ожидая увести незащищенный обоз, поскольку все силы будут направлены на отражение неприятеля. Авилий Флакк и раньше приоткрывал обоз, как бы поддразнивая возможностью его легкого захвата. Когда германцы начали двойную атаку, друзья поняли, что настал их час, и по обговоренному ранее плану подразделения пехоты и конницы заняли свои места.
Командующий знал воинский почерк Арминия и беспокоился: смогут ли молодые командиры упредить своими действиями все новые и новые замыслы германцев. Его взгляд следил за новой атакой германцев и обнаружил неприкрытый обоз. Какая ошибка! Конница германцев численностью в целую алу уже неслась к обозу без обычного шума и крика.
Чувство досады охватило Цецину Севера: попались, как дети! Но здесь же возник вопрос о числе лучников: что-то их маловато, и сирийцы Амана Эфера растянулись каким-то косым клином, непривычным для нашего философа. Блеснувшая догадка тут же подтвердилась. До цели германцам оставалось не более 100 шагов, когда около обоза возник спрятанный каким-то образом отряд лучников и началась прицельная стрельба из луков. Из седел посыпались всадники. К тому же на расстоянии пятнадцати метров от обоза германцы обнаружили разбросанные куски острого железа, непреодолимые для коней. Стремительный бег был остановлен, наездники выхватили луки, и лучники Авилия Флакка были бы уничтожены, если бы не молниеносная атака сирийской алы. Германцы вынуждены были развернуть коней для встречи врага. Сирийцы выпустили по несколько стрел, прежде чем встретиться в ближнем бою. Число оставшихся в живых германцев быстро таяло. Не прошло и пятнадцати минут, как конница германцев была истреблена.
Подскакавший с небольшим отрядом командующий увидел, как по приказу Авилия Флакка на повозки грузили тела убитых лошадей, а сирийцы сбивали в табун коней германцев. На немой вопрос командующего Авилий Флакк ответил односложно: еда для наших когорт. Сегодня наши парни плотно поедят; для такой работы требуются силы.
Легионы питались плохо, люди слабели, и командующий ругал себя за недогадливость: как он мог оставить без внимания такой источник снабжения войск? Жаль для еды своих лошадей, но есть кони противника.
– Примипиларий, я вынужден воспользоваться твоим трофеем: войска голодают. Оставь мяса на три дня своим людям, остальное передай в мое распоряжение.
С сожалением расставался Авилий Флакк с табуном коней: столько мяса!
– Не жалей, Авилий, – уговаривал его Понтий Пилат, – Цецина Север не тот человек, который все забывает на следующий день. Ты здорово поддержал армию. Три дня легионы будут сыты, а за это время мы пройдем половину пути к Ренусу.
На следующий день XXI легион под командованием легата Юния Блеза потерпел серьезное поражение. В результате разыгравшегося сражения обоз был отбит германцами, а конница легиона, участвовавшая в сражении, почти полностью погибла.
К концу дневного перехода в расположении отряда Авилия Флакка появился сам командующий.
– Слышал о событиях в XXI легионе? – спросил командующий Авилия Флакка. – Потерпел поражение опытнейший легат. До Германии он командовал тремя легионами в Паннонии, но император Тиберий решил отправить его в отставку потому, что легат не смог предотвратить брожение в легионах. Я выпросил у Тиберия право взять его на XXI легион. Понадеялся на его опыт. Но меня интересует другое, – продолжал командующий, – смог бы ты, примипиларий, организовать такой же бой и захватить новый табун коней?
– Нет, игемон, такой же бой провести не смог бы. По одной и той же схеме не воюют. Достаточно германцам ввести в бой вторую волну конницы, и мы потеряем и свою конницу, и обозы. В прошлый раз я точно знал, что в нашем районе резервов конницы у Арминия нет. А сейчас уверен: есть.
– Правильно, примипиларий, все правильно, – тихо проговорил командующий, – по такому плану и было разыграно сражение. Вчера я передал в легион Юния Блеза часть табуна и рассказал ему о том, как ты организовал и провел бой. Сегодня он решил повторить его, подставив обоз легиона. Германцами командует Арминий, умный и энергичный вождь; он не повторяет ошибок дважды. Как ты и предполагал, германцы имели резерв, с помощ