жиданностям. Необходим хотя бы еще один человек. Где взять такого человека? Не забывай, идем за золотом.
Разговор о решении имущественного ценза для Понтия был неожиданным, однако он быстро понял, что к чему, и уже видел себя в дороге.
– Скоро здесь появится мой друг Аман Эфер, командир сирийской алы. Когда встретишься с ним, то поймешь: именно такого человека ты имеешь в виду. Решать будешь сам. Он погостит у нас проездом в Грецию. Тоже получил отпуск.
– Зачем сирийцу в Грецию?
– Он грек. Скрывается и выдает себя за сирийца. По натуре похож на тебя. Боец он отличный, непревзойденный следопыт. Сирийцы в нем души не чают: без него германцы их всех бы давно перебили. В общем, рассмотришь сам. Говорю, на тебя похож.
Туман только начал клубиться по лощинам, когда из усадьбы Карела Марцеллы выступил маленький караван. Три верховые лошади для участников и шесть мулов, нагруженных оружием, продовольствием и снаряжением, составляли караван, державший путь в горы далекой Иберии.
Возглавлял караван Понтий Пилат, замыкал – Аман Эфер.
Все трое были закаленными в боях воинами, уверенными друг в друге товарищами. Особое внимание было уделено вооружению, нужному для длительного боя с превосходящими силами противника. Карел Марцелла и Аман Эфер вооружились луками и захватили по два колчана стрел. Лук, как основное оружие, пользовался большой любовью сирийцев; естественно, Аман Эфер овладел техникой стрельбы так, что по ее результатам не уступал лучшим сирийским наездникам. Понтий предпочитал пилум. Пятнадцать пилумов, каждый из которых был изготовлен самим Понтием, находились в тюках мулов. Если обычный пилум изготовлялся с лезвием из мягкого железа, которое при ударе о твердое тело изгибалось, то сейчас на древко было насажено лезвие из твердого железа, заточенное с обычным для Понтия старанием. На каждого были взяты по два копья, сарисса, мечи, по легкому, прочному, специального изготовления щиту. Шлемы, панцири, поножи были близко, под рукой, но на дорогах Рима договорились их не надевать, чтобы не смущать негоциантов и путешественников.
Аман Эфер, двигаясь в конце каравана, с удивлением для себя обнаружил легкость, с которой им было принято решение участвовать в этой авантюре. Да и не каждый ли день, проведенный им в боевых действиях, участвовал он в подобных походах? Постоянно действовала разведка сирийской конницы впереди колонн пехоты. Непрерывные стычки с разъездами и засадами вражеской конницы заставили Амана Эфера выработать свои меры защиты. Только тщательно разработанный Аманом Эфером способ поиска, его осторожность, внимание, умение читать следы и делать выводы из поведения животных и птиц спасали сирийцев от уничтожения; двигаясь впереди легиона, он всегда просчитывал запасной путь спасения. Наиболее опасными были рейды глубокой разведки на территории врага, но за все годы им не было допущено ни одной серьезной ошибки.
Договорились, что при вступлении на землю кантабров впереди пойдут Карел Марцелла и Аман Эфер; первый будет указывать дорогу, второй – предупреждать об опасности.
Два дня как оставили дорогу, построенную императором Августом, и приблизились к предгорьям Пиренеев. Солнце двинулось на закат, когда Аман Эфер обратился к Понтию Пилату:
– Нас с утра сопровождают и выслеживают. Людей я не видел, но предполагаю, что их не менее десятка. Сейчас основной состав опередил наш караван, но лазутчики себя обнаруживают. Предстоит тяжелая схватка. Давайте остановимся вон в той расщелине, вооружимся, перестроим обычный порядок следования.
Очутившись в почти полностью скрытой расщелине холма, маленький караван вскоре превратился в маленький боевой отряд. Понтий приторочил четыре пилума и два легких копья для метания. Карел Марцелла и Аман Эфер приспособили под руку луки и колчаны. На крупы коней были навешены щиты, с мечами для ближнего боя не расставались никогда. Чтобы не возбуждать подозрений и усыпить бдительность нападающих, решили шлемы держать у седел скрытыми от глаз врага.
Атака ожидалась слева, справа простиралась равнина, и укрыться для внезапного нападения с этой стороны было негде.
– А вот и удобное место для атаки, – прервал молчание Аман Эфер. – Сейчас из-за ближайшего уступа вылетят всадники.
Действительно, в ту же минуту из-за выступа вылетела плотно сбитая группа всадников, уверенная в своей несокрушимости. С воинским боевым кличем «барра!» всадники устремились к маленькому каравану.
За несколько секунд надеты и застегнуты шлемы, выхвачены луки и стрелы. Метали дротики и стреляли из луков мастера – один за другим выпадали из седел всадники под ноги скачущих лошадей. Только четверо приблизились на расстояние рукопашной схватки. Короткие мечи, скованность движений Понтия и Карела Марцеллы, обученных в основном пешему строю, поставили их в стесненное положение – выручали щиты. Зато грек был в своей стихии: его обученный кавалерийским стычкам конь, длинная спафа и отличная выучка делали свое дело. Один с разрубленным предплечьем, второй с разрубленным шлемом рухнули на землю. Двое из оставшихся в живых всадников разворачивали коней. Но просвистели два пилума, и еще два мертвых тела сползли со спин лошадей. Не успели они скатиться на землю, как почти рядом появились еще три всадника, спешивших на помощь своим товарищам и совсем не обескураженных открывшимся их глазам побоищем.
Понтий, не раздумывая, выхватил последнее притороченное копье и бросил его с такой силой, что конь под ним присел на задние ноги. С концом копья, торчащим из щита, всадник еще куда-то скакал, когда Понтий перехватил второго из атакующих, готового обрушиться на Карела Марцеллу. Вдвоем с принципалом они успешно противостояли этому лихому рубаке. Греку достался сильный и искусный противник. Бой шел на истощение сил, и каждый из них ждал, кто первым допустит ошибку. Работали спафы, кони поднимались на дыбы, стремясь подмять противника, щиты трещали под ударами спаф. Первым допустил ошибку противник Амана Эфера. Надеясь размахом руки усилить удар, он открыл часть груди, куда сразу погрузилось лезвие спафы. Еще один удар, и всадник начал медленно сползать с седла.
Все спешились. Аман Эфер в изнеможении опустился на землю. Понтий пошел в поле и стал добивать раненых, невзирая на их мольбы и крики. Сердца старых солдат были закалены множеством сражений и защитой своих личных интересов: никто в горах не должен знать о появлении их каравана. Собрали в табун лошадей, сложили оружие, имущество, обыскали убитых. В поясах нашли почти десять тысяч сестерциев, кони и имущество стоили еще двадцать пять тысяч сестерциев. Решили всех убитых, а их насчитали 15 человек, похоронить, чтобы не привлекать внимания хищных зверей, птиц, а следовательно, и людей. Имущество и деньги решили спрятать в укромном месте. Поступить так настаивал Карел Марцелла, считая, что когда они останутся в горах без лошадей и мулов, каждый фунт веса дорого им обойдется.
Вечером у костра вспоминали тяжелый бой. Понтий был мрачен.
Дежурили по очереди, чутко. При малейшей тревоге будили товарищей. На ночь костров не разжигали, несмотря на стаи волков, непрерывно снующих вокруг лагеря.
Пришло время расстаться с лошадьми и мулами. Поступили, как и в предыдущем случае: нашли пещеру, сложили имущество, животных выпустили на пастбище в надежде, что некоторые из них уцелеют. Аман Эфер завел своего коня в пещеру и поставил перед ним полмешка зерна.
– Мой конь будет ночевать в пещере, – заверил он своих друзей. – Конь понимает, зачем ему оставили столько зерна. Возможно, другие животные последуют его примеру, тогда удастся спасти их от вечно голодных хищников.
Нагруженные едой и оружием, кладоискатели отправились в труднопроходимые районы гор: узкие тропы, крутые подъемы, бурные горные реки.
Через четыре дня отряд оказался у цели, и Карел Марцелла обрадовал своих друзей тем, что место не тронуто и, естественно, золото должно быть на месте. Понтий встал над памятным камнем:
– Давайте сразу отроем золото, чтобы удостовериться. Работы на пять минут.
Всполошился Карел Марцелла.
– Нет, друзья! Сначала мы осмотрим горы. Не хотелось бы быть застигнутыми за разрытием клада. Это надо сделать в спокойной обстановке. Прошу тебя, Понтий, потерпи еще немного.
Все разошлись в разные стороны с целью обнаружить признаки присутствия людей. Первым поднял тревогу Аман Эфер.
– С юга к нам движется отряд, человек двадцать пять. Все вооружены. С ними караван мулов. Такое впечатление, что я вижу рейдовый отряд.
– Чувствовало мое сердце, – огорчился старый принципал.
– Через сколько времени они будут здесь? – задал вопрос Понтий Пилат.
– По такой местности не ранее чем через три часа.
Понтий Пилат решительно сдвинул камень и принялся рыть землю взятым для этой цели заступом. Он оказался прав: вскоре был поднят полуистлевший кожаный панцирь с золотом. Понтий быстро разделил золото приблизительно на равные по весу части, переложил его в приготовленные ранее кожаные мешки, потом положил эти мешки на дно своей и грека котомок. Остатки панциря были брошены в яму, туда же последовали теплые вещи, костровые принадлежности, даже часть еды. Яма была зарыта, и камень поставлен на прежнее место. Вес груза с золотом был даже легче того, с которым начали поход.
Карел Марцелла повел свой отряд в обратный путь. Шли до глубокой темноты. Чуть только развиднелось, отряд двинулся снова. В середине дня сделали привал. Аман Эфер употребил все время изучению гор, полетам птиц, маршрутам животных. Вернувшись, он сказал, протянув руку на северо-восток:
– Они обошли нас. Видимо, хорошо знают дорогу; налегке шли всю ночь. Скоро дорога будет перекрыта, и нам предстоит бой. Перед нами человек 14–15. Позади с караваном идут остальные. Надо спешить. Впереди, в двух часах ходьбы, есть хорошее место для обороны. Если мы захватим это место раньше кантабров, наши позиции станут предпочтительными.
Имея перед собой цель, отряд продвигался быстрее обычного и вскоре действительно обнаружил место для обороны, представляющее природные трудности для атакующих. Восьмиметровый подъем был крут, площадка для троих вполне достаточна. Сама площадка упиралась в скальную стену с глубокой нишей – удобное место для обороны. Однако задерживаться здесь римляне не собирались. Противник двигался к занятому римлянами месту, уверенный, что незваные гости попадут в ловушку. Понтий насчитал их 17 человек и установил, что половина состава имеет хорошую боевую форму, остальные же представляют собой молодняк или воинов преклонного возраста, неспособных к длительному противостоянию.