– Лучше скажи, игемон, какой выкуп мы должны заплатить за свои стада.
– Я не назначаю выкупа. Мы здесь для того и находимся, чтобы охранять ваши селения от возможного нападения. Если вы захотите отблагодарить центурионов, препятствовать не стану.
Центурионы получили весомые наградные от старейшин, и казалось, дело, всколыхнувшее всех своей необычностью, должно было затихнуть в рутине будней. Но не каждый мог столь легко примириться с неординарными событиями. Некоторые задумались: от такого решения должен в первую очередь выиграть сам наместник. Конечно, существовала договоренность! Осталось только выяснить, сколько получил наместник; скорее всего, половину миллиона.
Донос уже лежал в комиссии сената. Там бы и не обратили на него внимания, если бы несуразность принятого наместником решения не бросалась в глаза.
Чиновникам комиссии сената отказ от выкупа был настолько непонятен, что они решили довести документ до сведения самого императора, не решаясь самостоятельно принимать решение.
Понтию Пилату повезло: император по утрам продолжал просматривать груды бумаг. Тогда-то ему и попалась бумага о знакомом трибуне. Тиберий пробежал глазами документ.
«У этого трибуна всегда мысли были необычные, и его мало кто понимал. Не следует торопиться!» – подумал Тиберий и отложил документ.
Через некоторое время состоялась встреча, которая заставила всплыть в памяти императора дело наместника из Батавии. Разговор шел с наместником Египта.
– Скажи, Авилий Флакк, а ведь это твой бывший подчиненный Понтий Пилат состоит наместником Батавии?.. Даже друг! На него пришел донос о крупной взятке чуть ли не в половину миллиона сестерциев.
Император кратко пересказал содержание документа.
Несколько секунд Авилий Флакк настраивался на ответ императору. За время работы в комиссии по управлению провинциями под руководством самого императора Авилий Флакк понял, что Тиберий ценил ясные ответы.
– Игемон, я поступил бы точно так же, как Понтий Пилат. Лучшего случая завоевать доверие старейшин родов трудно дождаться. Успешная же деятельность наместника основывается прежде всего на взаимоотношениях с вождями, старейшинами. Центурионы прекращают своевольничать, опасаясь наказания, сдерживают своих легионеров. Любые события, какой бы тайной они ни были окутаны, становятся известными наместнику и без всяких усилий с его стороны. Самые тяжелые мероприятия римской администрации могут быть поняты и смягчены на местах.
С другой стороны, наместник поставил дополнительные доходы ненасытных центурионов в зависимость от воли старейшин; теперь старейшины выплачивают наградные центурионам. Тем много раз придется подумать, прежде чем своевольничать. Наместник Батавии после своего, казалось бы, необдуманного решения приобрел такие преимущества по служебной деятельности, которые не могут быть компенсированы никакой взяткой. Донос, прибывший в комиссию сената, свидетельствует о Понтии Пилате как об очень тонком и дальновидном администраторе, чему я не удивлен.
– Сколько сейчас лет Понтию Пилату?
– В этом году исполнится 44 года, – подсчитал в уме Авилий Флакк.
– Мне нужен человек в Иудею. Нужен тонкий политик, но с характером; страна тяжелая, первосвященники – народ вздорный. В Иудее ему придется обеспечивать уважение к римскому закону со стороны первосвященников и тетрархов. Синедрион стремится уклониться от выполнения правил и установлений сената Рима.
Даю распоряжение комиссии сената отозвать Понтия Пилата из Батавии, а через несколько месяцев отправим его прокуратором в Иудею. Пожелай своему другу успешной работы с вечно недовольными и упрямыми иудеями.
Пятый прокуратор Иудеи
Бурлила чиновничья Кесария. Стало известно имя нового прокуратора. Все были поражены. Три месяца многочисленные известные имена будоражили умы общества, и вдруг какой-то Понтий Пилат с задворок империи. Что они думают о себе, эти армейские солдафоны! Они уверены, что если хорошо работают мечом, то и управление провинциями им под силу! Единодушное мнение чиновников сводилось к тому, что Понтий Пилат не удержится и года. Опыт наместничества в Батавии мало пригодится новому прокуратору: в Иудее бушуют религиозные и общественные страсти, запутывающие простые дела в сложные узлы противоречий. Здесь одно просто и доступно: быть зажаренным на сковороде иудейских страстей.
Появление Понтия Пилата в Кесарии вызвало тем не менее взлет верноподданнических чувств и чиновничьего рвения. До местных кругов дошли слухи о двух центурионах, которых бывший наместник Батавии стер в порошок, когда те пытались отстоять свое право командовать и управлять своими округами, не обращая внимания на установления сената по управлению римскими провинциями.
Понтий Пилат ощущал настороженность и отчужденность. Однако не проявлял признаков нервозности, держался уверенно. Рядом находился Аман Эфер. Понтий Пилат организовал его перевод в Иудею в качестве командира вспомогательных отрядов армии, расквартированных в Иудее. Снова они вместе, снова могут окунуться в желаемый для Понтия Пилата мир новых, неожиданных знаний. Но прежде всего прокуратор видел в Амане Эфере дальновидного религиозного и политического советника.
Стремление прокуратора уяснить положение дел в Иудее заставило его беседовать со многими чиновниками, среди них был и начальник тайной канцелярии. Невысокое иерархическое положение курульного табулярия Квинта Амния не мешало ему четко излагать свои мысли.
– Игемон! В этой стране постоянно идет борьба за сферы влияния. Если внимательно проследить направление борьбы еще со времен императора Августа, то будет обнаружен целый ряд уступок, сделанных Иудее; другие провинции таких преимуществ не получили. Да и во времена Ирода Великого обстановка была другой. Тогда жизнь провинции Иудеи замыкалась рамками самоуправления. В те времена Иудея сама держала свои восточные границы, охраняя жителей от набегов соседей. Общественно-политическая жизнь регламентировалась царем и его аппаратом.
Решение императора Августа ввести прямое правление Рима привело к прямому противостоянию интересов. Противостояние часто имеет скрытую форму, но постоянное давление со стороны Иудеи приносит свои плоды. Иудея освобождена от вербовки вспомогательных отрядов в римскую армию, иудеям, где бы они ни жили, разрешено обращаться к иудейским, а не римским судьям, никто не препятствует сбору двух драхм с каждого иудея в пользу Иерусалимского храма. Общины иудеев организованы во многих городах Срединного моря, и по отношению к ним не действует закон об ограничении собраний. Рабство среди иудеев запрещено религией, и дух свободных людей требует бороться за свои права. Наш сенат вынужден медленно уступать давлению иудеев, стремясь сгладить острые углы и избежать серьезного кровопролития: кому нужна разоренная провинция? Какие требования выдвинут иудеи в следующий раз, опираясь на основы своей религии, предугадать трудно, но что такие требования будут выдвигаться, сомнений нет. Лучше предоставить решение императору или сенату. Прошу прощения за совет, игемон!
Прокуратор осваивал новые политические горизонты. Обстановка действительно была сложной. В эллинских городах так называемого Декаполиса периодически вспыхивали еврейские погромы, происходили кровавые разборки. Иудеи не оставались в долгу, стремились воздать врагу. Еврейская общественность в Иудее была разделена на враждующие религиозные секты и политические группировки. Понтий Пилат уже имел представление о зелотах и секариях.
Громадную роль играли священнослужители. Вся жизнь простого иудея регламентировалась религиозными предписаниями, включая и знаменитые субботы. В Иерусалиме проживало 20 тысяч священников, не считая левитов, занятых непосредственно обслуживанием храма, и это при 150-тысячном населении города. Каждый строитель, копатель, каменотес считал себя знатоком религиозных текстов и готов был положить свою голову во истину точного толкования. В таких условиях организовать движение протеста со стороны населения не составляло труда, чем постоянно и пользовались первосвященники, оставаясь в тени.
Опасения, высказанные Квинтом Амнием относительно новых требований, не заставили себя долго ждать. Вскоре настало время смены гарнизона в Иерусалиме, и по воинской традиции на смену были направлены войска в составе пехотной когорты и вспомогательной кавалерийской алы. Гарнизон римлян располагался в Антониевой башне, примыкавшей к территории Иерусалимского храма. С террасы башни хорошо просматривался двор храма, что позволяло римскому наряду в случае необходимости вмешиваться в жизнедеятельность храма; существовал выход из Антониевой башни прямо во двор храма.
Прибывшие подразделения прошли через город по направлению к Антониевой башне. Впереди строя в соответствии с уставом знаменосец нес знак когорты с медальоном, на котором был изображен портрет императора. Толпы, встречавшие войска из чистого любопытства, вдруг заволновались. Умело пущенный в толпе слух обратил внимание иудеев на портрет императора. Для каждого иудея незыблемо установление, согласно которому невозможно размещение скульптурных и живописных изображений в синагогах. Теперь в сознание толпы кто-то заронил мысль, что и в Иерусалиме подобного нельзя терпеть, Иерусалим – священный город.
Идея о священном городе была быстро уяснена толпой.
К прокуратору срочно была направлена делегация с требованием удалить из Иерусалима знамя когорты. Прокуратор, выслушав делегацию, обратил внимание на недопустимость крамольной фразы «император Тиберий» вместо «божественный император Тиберий».
Первосвященник, возглавлявший делегацию, обратил внимание прокуратора на запрещение изображать самого Господа. Прокуратору трудно было что-либо возразить, и он обратился к воинскому уставу, определявшему место знамени в строю. Изменить устав или провести приказ на временное его изменение может только император. Делегация уехала и, как наивно думал Понтий Пилат, навсегда. Ответ был доведен до жителей Иерусалима с соответствующими объяснениями.