[9]. В различных статьях (Б. Низе, П. Фукар. Х. Бернхард, У. Виламовиц-Меллендорф) освещались отдельные стороны политики Митридата Евпатора в Причерноморье и Восточном Средиземноморье преимущественно в связи с обнаружением новых надписей или монет, давались оригинальные трактовки противоречивых сообщений древних авторов[10].
Что касается Понта при Полемонидах, то здесь в XIX в. успехов у науки было значительно меньше. Можно выделить лишь работы В. Ваддингтона, А. фон Заллета, Т. Моммзена, которые касались династической истории и отношений с Римской империей исключительно по данным монет и надписей. Практически ими ничего не сделано в изучении внутренней политики Полемонидов, государственного устройства и социально-экономических отношений.
Серьезный вклад в исследование Понта и смежных областей был внесен в начале XX в. Дж. Андерсоном, Ф. Кюмоном и Х. Грегуаром. Вследствие их поездок в эти районы появились отчеты и статьи, а чуть позднее - подробное описание маршрутов и памятников, собранное в специальном издании. Ученые-путешественники исследовали памятники материальной культуры, подробно изучили множество различных надписей, строительных остатков, надгробий и т. д., локализовали древние городские центры и укрепления, названия которых встречаются в письменных источниках. Их публикации и заметки послужили научной базой для серии статей о Понтийском царстве[11].
В первой половине XX в. заметно повысился интерес к социально-экономической и политической истории Понта. В работах М. И. Ростовцева, В. Рамсея, А. Джоунса, Дж. Андерсона, Т. Броутона и др. затрагивались вопросы полисного и царского землевладения, роль храмово-гражданских коллективов в Понте и Каппадокии. Однако эти проблемы рассматривались в контексте социально-экономических отношений в Малой Азии в эллинистическую и римскую эпохи без детального изучения конкретных проблем, связанных с Понтийским царством[12].
Важным этаном в изучении Понтийского царства стал выход в свет книги Д. Меджи о римском правлении в Малой Азии, где собран и проанализирован весь материал о Митридатидах и Полемонидах, накопленный за предыдущие годы[13]. Автор рассматривает политическую историю Понта, его географическое положение, экономику и культуру. Однако это исследование анализирует проблемы региона в аспекте римской гегемонии и влияния эллинистических устоев на римские, поэтому для автора Понт лишь часть обширной системы эллинистических государств и потому его история исчерпывающим образом не освещается. Если суммировать достижения науки в области социально-экономических отношений и внутреннего устройства Понтийского царства, то большинство исследователей ограничивается констатацией слабой эллинизации внутренних районов Понта и сохранения здесь на протяжении длительного времени сильных пережитков не только общинно-племенных отношений, но и крупной земельной собственности греко-восточного (эллинистического) образца. Поэтому вплоть до III в. н. э. римляне не смогли внедрить здесь свою культуру и порядки, но способствовали закреплению крупного землевладения эллинистического типа, ставшего императорской, а затем латифундиальной земельной собственностью.
Сравнительно с социально-экономической проблематикой в историографии о Понте интерес к его политической истории, главным образом, взаимоотношениям с Римом и войнам Митридата Евпатора в Азии превалировал. В работах М. Кастанья, А. Кальдерини, А. Дуггана, П. Занкан, Х. Бенгтсона, Ф. Гейера, посвященных исключительно Митридату Евпатору, повторялись положения монографии Т. Рейнака, а предшествующая история царства освещалась поверхностно[14]. То же касается общих работ по политической истории эллинизма (Э. Билль, У. Уолбэнк, В. Тарн, М. Олло), исследований, посвященных смежным с Понтом эллинистическим государствам Пергаму, Вифинии, Галатии (Эд. Мейер, Г. Витуччи, Р. Макшейн, Р. Аллен), римской политике (К. Булин, А. Шервин-Уайт, Э. Бадиан и др.). В Германии за последние годы издан ряд работ, в которых освещаются проблемы исторической географии Понта (Э. Ольсхаузен, Й. Биллер), влияния природного ландшафта на развитие его экономики и торговли (А. Мель, Х. Ваймерт), придворного окружения Митридатидов, взаимоотношений Понта с эллинистическими государствами и Римом при Митридате VI и Полемонидах. Здесь особенно следует выделить работы Э. Ольсхаузена, признанного главы школы по изучению Понтийского царства в ФРГ[15].
За последнее время появился ряд исследований о понтийско-римских отношениях накануне Митридатовых войн (Д. Глю, Э. Бадиан, Т. Льюс и др.), однако особенно большой интерес представляют работы Э. Гаджеро и Б. Макгинга, в которых исследуются внешняя политика Митридата VI Евпатора, её изменения в зависимости от поддержки различными слоями населения покоренных областей Малой Азии и Балканской Греции[16]. Пристальное внимание уделено также взаимоотношениям Митридата Евпатора с Афинами, Делосом и другими средиземноморскими странами[17].
Что касается отечественной науки, то большое место в ней занимали и продолжают занимать отношения Митридата Евпатора и Причерноморья. Уже В. В. Латышевым, М. И. Ростовцевым, Р. Х. Лепсром и С. А. Жебелевым отмечены обширные и многообразные связи Понтийского царства и античных городов Причерноморья, проанализирован их характер. Заслугой русской и советской науки является выявление экономических и политических предпосылок объединения Причерноморья под властью Понта, а также выгод, которые получили греческие города от вхождения в Причерноморскую державу Митридата VI. В многочисленных работах советских исследователей, перечислять которые здесь нет возможности за недостатком места, подчеркивается разорительный характер поборов и податей, которые платили понтийскому царю греческие города Северного Причерноморья. Это, по мнению исследователей (В. Д. Блаватский, В. Ф. Гайдукевич, В. Н. Карасев, Е. А. Молев и др.), явилось одной из причин серьезного кризиса ремесла и сельского хозяйства, обусловившего вместе с неудачами Митридата в войнах с Римом отход эллинов Северного Причерноморья от поддержки царя Понта. Другие ученые (Д. П. Каллистов) называли главной причиной отпадения городов от Митридата его переориентацию на местные варварские племена. Серьезные споры велись в науке и по вопросу о переходе Боспорского царства под власть Митридата VI, в связи с чем возникла дискуссия о восстании Савмака. Однако новые данные показывают, что концепция о кризисе боспорского общества при Митридате нуждается в серьезной корректировке, а трактовка восстания Савмака как рабского, неправомерна. Д. Б. Шелов в ряде работ о положении городов при Митридате Евнаторе убедительно доказал, что они поддерживали понтийского царя вплоть до его окончательного поражения, а ужесточение власти царя в отношении эллинов вовсе не результат его тесных связей с варварами, а всего лишь отход от филэллинской политики[18].
Заслугой советских ученых (А. Н. Зограф, К. В. Голенко, Д. Б. Шелов, П. О. Карышковский, В. А. Анохин, Н. А. Фролова) является классификация и датировка монет греческих городов Причерноморья времени Митридата VI Евпатора, его преемников на боспорском престоле и Полемона I. К. В. Голенко принадлежит ведущая роль в фиксации и установлении объема поступления понтийской монеты в Причерноморье[19].
Что касается Восточного Причерноморья, то приоритет в изучении его связей с Понтом остается за грузинскими исследователями. Ими показано важное значение Колхиды и Иберии в политике Митридата VI и его преемников, отмечается подъем экономики Западной Грузии во время вхождения в Причерноморскую державу Евпатора как результат использования Колхиды в качестве важнейшего сырьевого придатка Понтийского царства (М. П. Инадзе, Г. А. Лордкипанидзе, Т. Т. Тодуа). Однако некоторые вопросы политической истории Колхиды при Митридате VI, обстоятельства ее вхождения в состав владений понтийских царей трактуются в грузинской науке несколько тенденциозно, и это получило справедливую дозу критики в работах Д. Б. Шелова и Н. Ю. Ломоури. Для выяснения характера отношений с Митридатом Евпатором огромное значение имеет изучение Г. Ф. Дундуа и Г. А. Лордкипанидзе монетных находок из раскопок Ванского городища, среди которых преобладают выпуски Понтийского царства. Роль Закавказья во взаимоотношениях Митридата Евпатора и Рима подробно проанализирована Я. А. Манандяном[20].
История собственно Понта при Митридатидах и Полемонидах также вызывала интерес в советской науке: положению крупнейших городов Понта и Пафлагонии Амиса, Синопы и Трапезунда в составе Понтийского царства посвящено исследование М. И. Максимовой, а политике Фарнака I - К. М. Колобовой. В грузинской историографии пристальное внимание Понтийскому царству уделено в монографии Л. Д. Саникидзе, где излагается политическая история Понта при Митридате VI, а в работе Г. К. Гозалишвили этно-культурная проблематика. Последняя работа крайне тенденциозна, поскольку автор преувеличивает значение колхских племен в истории царства[21]. Наиболее важными, однако, являются исследования Н. Ю. Ломоури о грузино-римских взаимоотношениях и истории Понтийского царства, в первую очередь политической истории Понта до Митридата VI и при этом царе. Его интерес привлекают установление власти Митридата VI, Фарнака II и Полемонидов, этническая история Понта и Колхиды. Однако вне поля зрения историка остались важные вопросы социально-экономической истории Понта, характер его торговых связей, положение городов и крепостей в царстве Митридата VI. Монография Ломоури, посвященная истории Понтийского царства при Митридатидах, грешит неточностями, опечатками и имеет во многом описательный характер