Фехтование в исполнении сэра Реджи было больше похоже на танец, чем на смертельную драку. Его ноги двигались и меняли свои позиции с непостижимой глазу быстротой, его руки мелькали, как лопасти вентилятора, сливающиеся в одно размытое пятно. Никогда не было понятно, откуда он нанесет удар и с какого фланга атакует.
– Послушай, сэр Геныч, – говорил мне сэр Реджи. – У тебя очень хорошие физические данные для работы с длинными мечами. Ты высокий, у тебя длинные руки, если к длине твоих рук добавить длину самого меча, это даст тебе огромное преимущество в бою. Ты можешь держать противника на безопасном для себя расстоянии и наносить удары, не давая ему приблизиться.
– Я понимаю, – сказал я.
– Но ты не слушаешь то, что я говорю.
– Я слушаю.
– Тогда почему же ты этого не делаешь? Вот в последний раз, например? Почему ты не отвел удар, как я тебе показывал?
– Я думал…
– Все. – Он жестом попросил меня замолчать. – Теперь я понял, в чем твоя проблема. Ты думаешь.
– Видишь ли, многоуважаемый сэр Реджи, – сказал я, – ранее мне никогда не приходило в голову, что думать – это проблема. Что думать не надо.
– Думать надо! – рявкнул он. – Иначе тебе не выйти из боя живым. Не думают только берсерки, долго они не живут. Но в бою надо думать на несколько ином уровне, нежели в обычной жизни.
– С этого момента я попросил бы поподробнее, – сказал я.
– В бою надо думать тактически, – сказал Парящий Ястреб. – Но не над каждым ударом, потому что, если ты будешь задумываться о каждом своем ударе, тебя убьют. Мысль быстра, и тело быстро, но взаимодействие тела и мысли очень медленно. Представь, что я хочу ударить тебя мечом. Что произойдет, если ты об этом задумаешься? Сначала ты должен увидеть сам мой меч, рассчитать в уме, под каким углом и с какой скоростью он приближается к тебе, потом ты должен подумать, как тебе следует выставить против него свой меч, подумать о том, куда унесет нас инерция после удара, потом ты отдашь команду своему телу, и, пока твоя рука с мечом будет двигаться к рассчитанной твоим мозгом позиции, мой меч разрубит тебя пополам.
– Так что же делать?
На самом деле я прекрасно понимал, куда он клонит. Рефлексы, доведенные до автоматизма, вот что ему от меня надо. Но где их взять, эти рефлексы и этот автоматизм за столь короткий срок?
– Ты можешь думать во время боя, – сказал он. – Ты должен думать во время боя. О том, куда тебе надо переместиться и кого тебе необходимо убить по пути к этой цели. Но ты ни в коем случае не должен думать, как тебе надо его убить.
– Ты говоришь о навыке, который приходит с годами тренировки, солдат. – А я и не заметил, как Морган вышел из транса. – Причем не только тренировки, но и практического применения своих навыков.
– Черт побери, да! Даже солдат в ополчении муштруют не менее полугода, прежде чем бросить их в первый в жизни бой! А у нас есть только два месяца, и большую часть времени и сил мы тратим на пешие переходы!
– Ты знаешь, что мы не можем перемещаться с помощью порталов, ибо тогда Темный Властелин найдет нас и по выходе из очередного портала нас будет ждать засада. Пока мы не пользуемся магией, мы невидимы для него.
– Я знаю, – сказал сэр Реджи. – И я не сетую на это. Просто, даже если бы у нас были два месяца, отведенные исключительно на занятия с мечом, мы все равно бы не успели.
– И что ты предлагаешь, солдат?
– Мы уже говорили об этом, маг.
– Это короткий путь, – сказал Морган. – Короткий путь опасен.
– О чем это вы толкуете? – поинтересовался Кимли.
– Есть длинные пути и есть короткие, – сказал сэр Реджи. – Но в данном случае я вижу только короткий путь и тупик. Нам не из чего выбирать.
– Ты уверен?
– Со всем моим уважением, да, – сказал сэр Реджи. – Сэр Геныч достойный человек, у него потрясающие физические данные, не уступающие данным Черного Лорда Тонкара, но он никогда не владел мечом. Он слишком стар, чтобы учиться быстро, а у нас слишком мало времени, чтобы он учился медленно. Я делаю все, что могу, и он, я вижу, делает все, что может, но может он не слишком много, и этого недостаточно. Если сейчас будет стычка, он не устоит и против трех крестьян, вооруженных вилами и топорами.
Я хотел было запротестовать, но понял, что он прав, пусть даже немного и преувеличивает. Я убил троих, убил их с помощью меча, но в тот раз мне просто повезло. В длительной схватке с применением холодного оружия У меня не было шансов, а в пистолете слишком мало патронов.
– Короткий путь, – сказал Морган задумчиво. Он выпрямил ноги, и они коснулись земли. – Если так, то он сам должен решить.
– Тогда расскажи ему.
– Действительно, – сказал я. – А почему бы вам просто мне не рассказать? Если есть какой-то шанс, было бы непростительной халатностью его не использовать.
– Я не хочу принимать такие решения на голодный желудок, – сказал Морган.
– И нечего на меня коситься! – возмутился Кимли. – Я не волшебник. Если кто-то может приготовить этих зверей быстрее, милости прошу.
– Я не имел в виду ничего обидного, – заверил Морган. – Просто мы поговорим о коротком пути после ужина.
– Который будет готов через час, – сообщил Кимли более миролюбивым тоном. – Я добавил в пищу особую гномью приправу.
– Тогда надо принести еще пару ведер воды, – сказал сэр Реджи. – Запивать твою особую приправу.
– Все вы горазды критиковать, – философски заметил Кимли. – И все вы горазды жрать. Только почему-то никто не хочет готовить.
– Не волнуйся, – успокоил его сэр Реджи. – Мне приходилось питаться сырыми лягушками, умершими от лягушачьей чумы, так что выдержу и твою стряпню.
Гном хрюкнул что-то невразумительное на своем языке. Полагаю, это было ругательство.
Морган сел – на этот раз нормально, по-человечески, – на траву, выудил из бездонных карманов своего одеяния трубку, кисет, набил курительный прибор табаком и закурил, явно смакуя процесс. Кстати, прикуривался от искорки пламени, проскользнувшей между его указательным и большим пальцами.
– Продолжим занятия? – спросил я у сэра Реджи.
Он махнул рукой:
– Хватит на сегодня. Если ты выберешь короткий путь, тренировки станут иными.
Я с облегчением сунул меч в ножны. Надо сказать, что меч вовсе не казался мне тяжелым, однако уже после получасового махания данным предметом холодного оружия у меня уставали руки. Думаю, что от опытного глаза сэра Реджи этот факт тоже не укрылся.
Хотите пример? Возьмите в каждую руку по гантели. Нормально? Не слишком тяжело? А теперь попробуйте полчасика побоксировать, гантели при этом из рук не выпуская То-то же.
До обещанного гномом ужина оставалось не более двадцати минут, когда сэр Реджи зарубил шмеля.
Шмель был наглым и надоедливым. Он вился вокруг головы сэра Реджи минут пять и, полагаю, все это время жужжал у него над ухом, а терпение досточтимого дворянина было отнюдь не безграничным. Акт недружелюбного, возможно, даже агрессивного поведения в адрес насекомообразных обитателей этого мира вылился в два коротких движения правой рукой, которые для стороннего наблюдателя слились в одно. Первым взмахом сэр Реджи выхватил клинок из ножен и зарубил надоедливое насекомое, вторым он убрал меч в ножны.
Тельце насекомого упало на траву двумя половинками. Конечно, шмель не является особо крупным животным, и я не берусь судить, был ли он разрублен на аккуратные половины или же клинок сэра Реджи миновал золотое сечение, буде оно присутствовало, однако могу поручиться, что на каждой части трупа дрыгалось в конвульсиях ровно по три конечности. На меня это произвело впечатление.
– И так будет с каждым, кто осмелится жужжать не по делу, – прокомментировал событие гном. – Будь добр, объясни, зачем ты это сделал?
Сэр Реджи пожал плечами.
– Может быть, ты не любишь насекомых? Или вообще испытываешь ненависть к тем, кто меньше тебя ростом? – продолжал допытываться Кимли. – Или ты просто временами испытываешь приступы ничем не мотивированной агрессии?
– Он мне мешал, – сказал сэр Реджи.
– Тем не менее мне кажется, что ты выбрал не совсем удачный метод, – сказал гном. – Потому что, если все будут им пользоваться и убивать тех, кто им мешает, в этом мире останется чертовски мало разумных индивидов, клянусь бородой моей бабушки. И не очень разумных тоже.
– Зато в нем будет легче дышать, – сказал сэр Реджи.
– Ведь этот жук…
– Это был шмель.
– Пускай, я не слишком силен в насекомых, сам понимаешь, под землей их водится не так уж много. А летающих нет совсем. Так вот, этот жук…
– Шмель. Если ты хочешь подискутировать, называй вещи своими именами и не занимайся подменой терминов.
– Ладно. Этот шмель не сделал тебе ничего плохого, – сказал гном. – Зачем ты его убил?
– Он мог меня ужалить, – сказал сэр Реджи. – Можешь называть это превентивным действием.
– Ты бы не умер, если бы он тебя ужалил, так что я нахожу твое превентивное действие неадекватным угрозе. Ты же не собираешься взорвать Солнце из опасения перегреться.
– Взорвать Солнце не в моих возможностях, – сказал сэр Реджи. – А убить шмеля – в моих.
– Тебе просто нравится разрушение, – сказал Кимли. – Или ты ненавидишь шмелей.
– Ты не прав, – сказал сэр Реджи. – Мне не нравится разрушение, а ненавидеть шмелей – глупо. Ненависть – это самое сильное созидательное чувство, которое может испытывать человек, и не стоит разменивать его по мелочам.
– Интересная философия, – заметил я.
– А разве не так? – спросил сэр Реджи. – Ненависть – главная движущая сила человечества, основной инструмент прогресса. И ненависть – основной фактор, заставляющий человека работать над собой.
– Разве ненависть созидательна? В моем мире созидательной силой считается любовь.
– Любовь глупа, она делает человека слепым и глухим для остального мира. Настоящая любовь встречается редко, зато проходит очень быстро. Находясь под воздействием любви, человек лишается способности мыслить рационально, он теряет все цели, кроме одной, и ничто не важно для него, кроме объекта его любви. Настоящая ненависть тоже встречается редко, но она заставляет человека действовать, что-то в своей жизни менять, заставляет человека совершенствоваться, поэтому ненависть не стоит тратить на того, кто достоин лишь презрения, так же, как не стоит тратить любовь на того, кто достоин лишь жалости. Ненависть – это хрупкий цветок, который надо холить и л