— Она сейчас дома? — в нетерпении спросил он.
— Да, и точно никуда не собирается.
— Мария Николаевна, вы просто моя спасительница, — воскликнул он. — Я вам по гроб жизни обязан. Спасибо вам.
— Да что уж там, — вздохнула женщина, — ты просто Элечку не обижай, ладно, и тогда сочтемся.
— Хорошо.
Стас сорвался с места и быстро устремился домой к Эле. Он нарушал скоростной режим, проезжал на красный свет — лишь бы поскорее добраться до любимой. А приехав, наконец, к нужному дому, замешкался. Простит ли она его? Выслушает ли? Стас вгляделся в окна ее квартиры — темно, только лишь слабый-преслабый свет ночника угадывался из окна комнаты.
Больше не имея сил ждать, Стас выскочил из машины и побежал к подъезду.
Открыв ключом дверь ее квартиры (слава богу, Настя хоть в этом не отказала и разрешила ему перед своим отъездом взять связку ключей, чтобы приходить присматривать за квартирой), Стас из дверей прислушался к доносившимся из квартиры звукам. Где-то в комнате негромко работал телевизор, но во всей квартире больше не доносилось ни одного звука. Он осторожно снял с себя куртку и обувь и, крадучись, будто вор, пошел на звук, доносившийся из комнаты.
Он вошел в комнату и застыл на пороге, совершенно растерявшись. Элечка, его Элечка, словно маленький брошенный котенок, свернувшись клубочком, сидела на краю дивана, положив голову на подголовник.
— Эля, — тихо позвал ее Стас, но она даже не шелохнулась.
Стас посмотрел на экран телевизора: вместо привычных для всех в предновогодний вечер "Иронии судьбы…", "Чародеев" или "Ивана Васильевича…" она смотрела "Золушку" — ту самую, где играла Янина Жеймо и Фаина Раневская. Стас невольно улыбнулся: она была словно маленькая девочка, нежная, наивная в своей вере в доброту и любовь. А он не смог оправдать этих ее надежд.
Он осторожно прошел вперед и, наконец, увидел ее лицо. Оказывается, Эля спала, поэтому и не слышала, как он вошел. Стас присел на корточках прямо перед ней и хотел уже было дотронуться до ее лица, но в нерешительности остановился.
— Прости меня, малыш, — тихо-тихо произнес он с болью в голосе, — прости. Я так люблю тебя.
Он все же неуверенно протянул руку и нежно погладил ее по волосам. Эля крепко спала, поэтому даже не пошевелилась. Не удержавшись, он подался вперед и уткнулся в ее волосы носом, вдыхая такой знакомый и родной сладковатый запах, который он все еще помнил.
— Я тебя люблю, — снова тихо прошептал Стас и поцеловал ее в висок.
— Стас, не уходи, — услышал он слабый голос Эли, когда попытался отстраниться. Он взглянул на девушку — она все еще спала. Интересно, что ей сейчас снится?
— Останься со мной, — снова прошептала слабым голосом Эля.
— Я здесь, милая. Я никуда не уйду. — Стас осторожно присел на диван рядом с любимой и положил ее голову себе на колени, нежно поглаживая длинные шелковистые волосы. Когда-то ему казалось таким естественным вот так вот лежать вместе с Элей, гладить ее по волосам и в любой момент иметь возможность дотронуться до нее, поцеловать. А сейчас самое большее, на что он может решиться — это лишь дотронуться до нее, и то лишь украдкой.
***
Эля спала беспокойно — наверно это ее приезд в Москву разбередил все чувства и воспоминания. Ей снова снился Стас, его голос, его нежные прикосновения. Эля так скучала по нему, даже несмотря на то, что он сделал. Она все еще продолжала его любить. Ей так отчаянно хотелось все забыть и вновь оказаться в кольце его сильных рук, вновь ощущать его прикосновения и его поцелуи.
Одно видение сменяло другое: сначала ей снилась ее первая ночь с ним, Эля все еще помнила те ощущения и ту нежность, которую ей подарил тогда Стас. И вдруг он стал исчезать, медленно растворяться в пустоте. И Эля отчаянно стала звать его: "Стас, не уходи. Останься со мной".
А потом до нее донесся его голос: "Я здесь, милая. Я никуда не уйду". И стало так тепло и уютно, как уже очень давно не было. Стас снова вернулся в ее сон.
***
Эля проснулась от того, что у нее затекла рука и теперь ее нестерпимо покалывает. Она открыла глаза и тут же встретилась глазами с пристальным взглядом. Эля даже вздрогнула от неожиданности и резко вскочила.
— Стас, ты меня напугал, — выдохнула она.
Оба смотрели друг на друга и не решались что-либо произнести. Им нужно было столько всего сказать, но именно сейчас слова были лишними. И только глаза красноречиво говорили за них — безумное обожание, бездонная тоска и безмерное раскаяние.
— Как ты вошел? — нарушила молчание Эля. — Я забыла закрыть дверь?
— Нет, — голос Стаса был чуть хрипловатым, — я взял у Насти ключ от твоей квартиры.
Да, точно, у Насти ведь были ключи — Эля сама просила ее присматривать за вещами, так как Мария Николаевна долгое время провела в больнице, а потом сын отвез ее в санаторий для дальнейшего лечения.
Стас, не отрываясь, смотрел на Элю, а она, словно загипнотизированная, не могла отвести свой взгляд от него. Их влекло друг к другу с новой силой. Стас медленно притянул рукой голову Эли к себе, и она почувствовала, как его горячие губы прижались к ее губам. Это не было поцелуем — просто прикосновение. Стас давал ей право либо ответить на поцелуй, либо отстраниться. Но от этого простого прикосновения губами сердце у обоих забилось как бешенное. Эля с наслаждением закрыла глаза и ответила легким поцелуем, и тут же почувствовала, как Стас прижал ее к себе второй рукой и, словно томимый жаждой путник, припадающий к живительной воде, впился в ее губы в поцелуе, нежном и трепетном, и теперь уже оба никак не могли прервать его. Этот поцелуй отражал всю ту тоску и одиночество, которые испытывали как Стас, так и Эля. Какое же это счастье — вновь чувствовать рядом с собой того, кого безумно любишь, ощущать вкус его поцелуев, от которых идет кругом голова, сбивается дыхание и бешено бьется пульс. Как долго они оба были лишены этого. Каким чудом теперь казалась возможность хотя бы просто прикоснуться, обнять, поцеловать.
Когда Стас немного отстранился, чтобы заглянуть в глаза Эли, она все еще продолжала касаться ладонью его щеки и нежно гладить ее пальцами.
— Я скучал по тебе, — выдохнул Стас, проводя рукой по Элиным волосам.
Она только виновато опустила глаза и уткнулась в его плечо.
— Не прячься от меня, милая, — попросил Стас, приподнимая ладонями ее лицо к себе. — Я так долго тебя искал, так долго не видел…
Он с надеждой вглядывался в ее лицо, желая услышать хоть что-нибудь в ответ. Она похудела, с грустью подумал Стас, а глаза совсем потухли — нет в них больше былого блеска. И нет больше той волшебной улыбки, что раньше всегда расцветала на ее красивом лице, когда она видела его.
Эля всхлипнула, пытаясь сдержаться, и несколько раз судорожно вздохнула.
— Стас, прости меня пожалуйста. За все, — все же слезы сдержать не смогла и теперь они катились по ее щекам, а речь стала сбивчивой. — Я правда ведь ничего не знала… И про Аню ничего не рассказала… Боялась…
— Ну-ну, тише, тише, родная моя, — успокаивал ее Стас, снова прижимая к себе и гладя по волосам. — Я все знаю. Я ни в чем тебя не виню. Тише, тише… — Он поцеловал ее в макушку и погладил рукой, — не плачь.
— Ты не понимаешь, — Эля резко подняла голову к нему и посмотрела прямо в глаза, — если бы я тебе все рассказала, то наша малышка была бы жива…
— Эля, милая, послушай меня, — Стас пальцами стирал с ее лица, — такова наша судьба. Я ни в чем тебя не виню. Ты не виновата в гибели Анюты, понимаешь? Это же случилось после работы — точно так же вы могли бы оказаться на той самой остановке и в том случае, если бы ты рассказала мне все.
Стас крепко прижал любимую к себе, нежно убаюкивая ее в своих объятиях.
— Прости меня, — прошептал он ей, пряча лицо в ее волосах, — прости…
— За что?
— За то, что не сдержался, за то, что не разобрался во всем и обвинял. За то, что не смог найти вас раньше.
Стас еще долгое время сидел и молча обнимал Элю, боясь даже хоть на мгновение выпустить ее из своих объятий, чтобы она вновь не исчезла. И снова никаких слов. Их молчаливые объятия были красноречивее всего.
— Я люблю тебя, малыш, — прошептал Стас, — Давай забудем обо всем и начнем все сначала.
— Я не знаю, как нам дальше быть, — прошептала в ответ Эля, покачав головой. — Такое нельзя забыть. Пострадал ты, погибла наша дочь… Нет… Нет, Стас, такое нельзя забыть.
— Эля, мы должны это сделать ради нас самих. Посмотри на меня, милая, — Стас поднял к себе ее лицо, — отпусти прошлое, не держи его в себе.
— Я не держу, — тихо ответила Эля, глядя в любимые глаза, — я бы с радостью отпустила все, забыла бы как страшный сон. Но прошлое само не хочет оставлять меня… Оно живет внутри, каждый раз напоминая… Ничего нельзя исправить Стас.
— Милая, мы еще можем быть счастливы, нужно только поверить в это. — Стас отчаянно пытался пробиться сквозь стену боли и пустоты. — Я больше не позволю никому разрушить наши отношения. Я буду с тобой всегда. Вместе у нас все получится…
— Нет, не получится. Как бы сильно я тебя ни любила, но я не смогу жить и знать, что лишила тебя дочери. Ты и сам будешь это постоянно помнить. Рано или поздно это все равно разрушит наши отношения…
— Что за глупость ты говоришь, — Стас встряхнул Элю за плечи. — Эля, милая моя, любимая, пожалуйста, дай нам еще один шанс. Я ради тебя готов на все, только скажи, что ты хочешь — я сделаю все возможное. И невозможное тоже.
Эля осторожно освободилась из уютных согревающих объятий, встала и отошла к окну. Стас неслышно поднялся и приблизился к ней сзади. Она некоторое время помолчала, глядя в окно, а затем, все также не оборачиваясь, сказала:
— Не говори так. Ты не всесильный. Есть вещи, которые никому не под силу: вернуть Анюту уже нельзя. Этот факт навсегда останется между нами.
Стас издал что-то наподобие рыка и, резко развернувшись, отошел в другой конец комнаты. Он взъерошил свои волосы, а затем устало провел рукой по лицу.