«В России стало жить лучше, хотя и сложнее»
Мы согласны с А.П. Паршевым, что основной российский конфликт – между людьми, стремящимися вывезти из страны все средства к существованию, а затем уехать, и теми, кто собирается в стране оставаться. Для тех, кто собирается остаться, есть такой выбор: либо прекращение прежней экономической политики, либо общая гибель.
Нельзя исключать, что многие из «богатых» заинтересованы на прощанье «хлопнуть дверью», – развязать конфликт, целью которого будет не победа, а облегчение возможности эмигрировать на Запад под видом «беженца».
«Богатые» – это те, потребление которых сохранилось или увеличилось относительно дореформенного уровня. К середине 1990-х годов их было около 30 млн. человек, – пятая часть населения. Из них 8 – 10 млн. человек (5 – 7% населения) практически достигли западных стандартов потребления продуктов питания, предметов гардероба, товаров бытового и хозяйственного назначения, услуг.
На долю этой части россиян приходилось до половины приобретений капитальных благ (автомобилей, мебели, товаров длительного пользования), 56% платных услуг (1996 год). Именно они выступали основным субъектом формирования сбережений (около 70% общего объема).
Одновременно почти 60 млн. человек, т. е. 40% всех жителей страны имели среднедушевые доходы, не покрывающие прожиточный минимум, а доходы 7 – 8 млн. человек находились ниже стоимости минимальной продовольственной корзины, что соответствует критерию нищеты.
60 млн. человек были вынуждены экономить не только на товарах длительного пользования и одежде, но и на продуктах питания. Их ключевой проблемой оставалось обеспечение физиологического минимума потребления продуктов питания, в первую очередь по белково-витаминной ценности рациона. При минимально необходимом уровне потребления белка животного происхождения 29 г на человека в сутки, их средний суточный рацион обеспечивал лишь 26—27 г. Аналогично, при минимально необходимой энергетической ценности рациона питания в 2230 ккал в сутки фактически обеспечивалось менее 2000 ккал.
Чтобы более ярко представить, что из себя представляют деятели «перестройки и реформ», имеет смысл обратиться к откровениям представителя общественных наук, обеспечивающего идеологическое прикрытие «реформ». Вот краткое изложение статьи директора Института этнологии и антропологии РАН В. А. Тишкова «Мы стали жить лучше» (НГ-сценарии № 1 от 12 января 2000 года), с нашими комментариями.
«О чем и почему сегодняшние жалобы и даже протестные акции? Если верить большинству политиков, ученых и работников масс-медиа (а значит, и «человеку с улицы»), это есть протест против антинародного режима и против невыносимой жизни… Своим одиноким голосом берусь утверждать, что за последние десять лет в стране произошла революция в жизненном обустройстве людей. Причем это именно революция позитивного плана, которую российское обществознание не смогло понять и объяснить. Рассмотрим только несколько примеров несостоятельной и политизированной риторики жалоб и реальных ситуаций».
Здорово! Банда ограбила квартиру и перед уходом один из «шестерок» оставляет записку: «Хозяева! Не жалуйтесь! В вашем жизненном обустройстве произошли революционные изменения позитивного плана. Мы забрали лишние вещи и сбережения. Если вам покажется, что это плохо, то вы дураки. С пожеланием дальнейших изменений, пресс-секретарь банды». Вообще-то подобная записка на суде может служить отягчающим обстоятельством. Но продолжим.
Начинает господин Тишков с демографии. На жалобы о «вымирании нации» он резко заявляет:
«Следует сказать, что сам факт уменьшения общей численности населения страны не должен рассматриваться как однозначно негативное явление. Многие страны мира, особенно из числа наиболее благополучных, имеют в последние десятилетия отрицательный рост населения».
Чувствуете, наши беды и не беды вовсе, потому что схожие процессы происходят в наиболее благополучных странах. Читай так: «Уменьшение население – признак, что в нашей стране все идет как надо, мы становимся одной из наиболее благополучных стран».
А вот другой перл:
«В России фактически наблюдается ситуация нулевого роста – общая численность жителей страны в 1998 г. была такая же, как десять лет тому назад (147 млн.)». Это еще не все. «Но на самом деле современное население на 3 – 4 млн. больше, ибо статистика не учитывает большого числа бывших советских граждан из других государств (Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Таджикистана, Украины, Молдовы)».
Так, идея понятная, нам замазывают глаза россказнями о том, что у нас: А) имеется сокращение, и это очень даже хорошо; Б) никакого сокращения нет, а есть «нулевой рост»; В) на самом деле население увеличилось. Читаем дальше:
«Естественная убыль населения (здесь сказались кризис, нестабильность и воздействие неблагоприятного демографического цикла) была компенсирована миграционным приростом населения, качество которого (возраст, образование, профессиональный состав) выше, чем качество основного населения страны».
Так есть естественная убыль, или как? Ведь если ее нет, то что, в таком случае, «компенсировал» миграционный прирост?
В общем, господин Тишков (если говорить очень мягко и вежливо) вводит читателей в заблуждение. Мы от прироста в 300 тыс. человек ежегодно в 1990 году, перешли к убыли в 900 тыс. человек в 1999 году, как раз в тот период, который г-н Тишков именует периодом «положительных трансформаций».
Причем каждый год «реформ» побивает показатели предыдущего по темпам сокращения численности. Но если по численности можно пытаться дать объяснение, ссылаясь на наличие демографических минимумов из-за непростой истории страны, то как быть с тем, что снижается продолжительность жизни? В настоящее время она составляет в среднем 59,8 года для мужчин и 72,2 года для женщин. Такая колоссальная по медицинским меркам разница в продолжительности жизни между полами совершенно ненормальна. Сейчас она стала одной из самых высоких в мире.
Причинами подобной динамики являются полуторакратное снижение рождаемости (которое отчасти, но весьма незначительно обусловлено неблагоприятным демографическим циклом) и увеличение смертности населения почти на треть. (В 1999 году она достигла 14,7 на 1 тыс. населения.) Такой рост смертности беспрецедентен в мирное время. При этом наиболее значительно росла смертность в сравнительно молодых возрастных группах (в трудоспособном возрасте – более чем в 1,5 раза). В результате средняя продолжительность жизни, так называемая «ожидаемая продолжительность жизни при рождении», снизилась в России до уровня 1950-х годов, а разрыв между развитыми странами и Россией по этому показателю за последнее десятилетие удвоился: с 5 – 8 до 11—15 лет.
На 40% выросла смертность молодежи в возрасте 15—19 лет. При сохранении сложившегося уровня среди нынешних 16-летних юношей доживут до пенсионного возраста лишь 54%. Это меньше, чем в России век назад, когда до 60 лет доживали 56% мужчин. В европейских странах, США и Японии, уровень преждевременной смертности трудоспособных мужчин в 2,5 – 4 раза ниже, чем у нас.
Значительно ухудшилось состояние здоровья наших сограждан. Больные родители рожают больных детей. Нормальные роды составляют 31,8%, а в некоторых регионах лишь 25%. Каждый третий новорожденный имеет отклонения в здоровье. Среди школьников младших классов здоровы лишь 10—12%, средних – 8%, а старших 5%. За последние 5 лет почти на 10% возросла общая заболеваемость детей в возрасте до 14 лет. 50% подростков 15—17 лет страдают хроническими заболеваниями.
Во-первых, это значит, что в активный трудоспособный и репродуктивный возраст вступает больное поколение. Во-вторых, это подтверждает тезис о самобытности России. Пока она развивалась, «отгородившись» от Запада, медицинские показатели улучшались, Россия догоняла «развитые страны». Как только она «открылась» Западу, все рухнуло, а население стало вымирать.
Ухудшение состояния здоровья привело к увеличению потребности в медицинской помощи, однако государственное здравоохранение не в состоянии обеспечить ее необходимый уровень. Лечение становится все более недоступным, цены на лекарства так высоки по сравнению с доходами большинства населения, что больные, в первую очередь страдающие хроническими заболеваниями, не в состоянии их приобрести.
Но вернемся к тексту ученого-этнографа Тишкова.
Мы уже рассказывали, что США не сумели справиться с проблемой адаптации китайской иммиграции у себя. Поэтому предлагаем особо оценить идею нашего этнографа об увеличении численности населения Южной Сибири и Дальнего Востока через наделение китайских эмигрантов бесплатной землей. Здесь интересно и то, что смысл предложения не ясен – ведь с демографией у нас все в порядке, как пишет сам Тишков, – и то, что в шестидесятых годах Китай именно этого и добивался. Его власти хотели пропустить к нам через границу до 40 миллионов своих граждан и закрыть ее, чтобы они не смогли вернуться назад. Через 10 лет можно было бы забыть про русскую Сибирь и Дальний Восток, где даже и сейчас живет меньше 30 миллионов человек.
Наконец, Тишков вымучивает из себя признание:
«В целом же период реформ в России связан с некоторыми серьезными демографическими проблемами (это прежде всего относительно высокая смертность, особенно среди мужчин и детей), но ни одна из них не может квалифицироваться как катастрофическая».
Он, наверное, надеется, что читатели уже забыли, о чем он писал раньше. Или это не сам Тишков писал статью, а собрал кусочки, которые подали ему сотрудники на отдельных бумажках. Это обычная практика у директоров гуманитарных институтов, назначенных на эти должности по политическим соображениям, а не за научные заслуги.
Кстати, о его собственной научной эрудиции можно судить по заявлениям, которые он делает от своего лица. Знаете, почему жизнь «стала лучше»? Рыдайте:
«Свой первый апельсин и банан я съел, уже будучи студентом МГУ, ибо в моем уральском городке, кроме яблок и новогодних мандаринов, фруктов не продавалось. Сегодня в этом городке, которому по-прежнему далеко до экономического процветания, те же азербайджанцы обеспечивают хороший рынок основных фруктов и фруктовых соков, и жители их покупают (иначе бы не привозили!)».
Интересно, а сколько людей в его родном городе не могут купить хлеба? Мы знаем достаточное количество таких даже в Москве.
«Новый и огромный по своим размерам ввоз в страну фруктов внес историческое изменение в структуру питания россиян. Несомненно, увеличилось потребление рыбы, даже если официальная статистика не показывает этого по причине «внесистемной» добычи и продажи данного продукта. Выросло потребление сыров и колбасных изделий (опять же в основном за счет импорта), и люди уже забыли времена плавленых сырков «Волна» и буфетных сарделек».
О чем это? Известно ли господину Тишкову, как питается большинство населения? Ведь ученый должен руководствоваться реальными цифрами. А цифры такие. По статистике товарооборота, продажа фруктов и цитрусовых в 1998 году составила 78% от уровня 1990 года, то есть уменьшилась почти на четверть. Заметим, что эти данные относятся не только к «системной» (по терминологии господина Тишкова) части товарооборота, но и включают оценку оборота неформальной торговли. А данные выборочного обследования бюджетов порядка 50 тысяч домашних хозяйств во всех регионах, фиксирующих все свои расходы и потребление конкретных продуктов, товаров, услуг, подтверждают эту статистику, показывая, что потребление фруктов и ягод в среднем на члена домохозяйства снизилось в 1998 году по сравнению с 1990 годом на 28%.
Так же, как и в случае с фруктами, изобилие на прилавках и лотках импортных сыров, колбасных изделий, рыбопродуктов не привело к росту их покупок населением. Объем продаж колбасных изделий и рыбопродуктов сократился в 1998 году по сравнению с 1990-м на 6 – 8 %, сыра и брынзы – более чем вдвое.
А господин Тишков продолжает.
«Снижение потребления мяса, молока и яиц мало о чем говорит, как и общее снижение потребления продуктов питания. В последние десятилетия население страны не страдало недоеданием. Оно страдало от несбалансированной структуры питания, и если этот дисбаланс выравнивается даже ценой сокращения общего потребления продуктов (в некоторых семьях, например, практически прекратили покупать яйца), но при этом расширяется их ассортимент, то этот процесс носит скорее позитивный характер… Сегодня ситуация с «общепитом» совершенно иная. Резко выросло общее число ресторанов и кафе, не говоря уже о новой культуре уличных продуктовых ларьков и палаток или об одиночных частных торговцах разной едой на улицах и дорогах. Впервые в таких масштабах люди в России, особенно молодежь, стали есть и пить за пределами дома, и это огромный сдвиг в народной культуре».
Волосы дыбом встают. Бабушка, которой разрешают покопаться в ящике с гнилью на овощном рынке, так как купить она просто ничего не может, зря проклинает «демократов» с их реформой. Они реформу делали, оказывается, как раз для нее. Теперь она ест, хоть и впроголодь, но зато сбалансированно. Да, надо быть директором академического института, чтобы до такого додуматься.
Это напоминает анекдот о том, как встречаются два школьных товарища. Один из них стал «новым русским», а второй «новым бедным». На вопрос «богатея», как у него дела, бедняк жалуется, что уже четыре дня не ел. На что друг отвечает: «Так нельзя. Есть надо обязательно, даже когда больше не лезет».
Что касается «сбалансированности», то структура питания абсолютного большинства населения существенно ухудшилась за «годы положительных трансформаций», стала еще более несбалансированной, чем раньше. В среднем на душу населения сократилось потребление продуктов животного происхождения (мяса и мясопродуктов на 18%, молока и молочных продуктов – на треть) и фруктов, то есть именно тех продуктов, которых мы и раньше потребляли меньше, чем нужно. Выросло же потребление лишь картофеля и хлебопродуктов.
Директор института ссылается на то, что выросло количество ресторанов и кафе. Что ж, он мог сам посчитать рестораны, и даже в каждом из них чего-нибудь откушать, но обычные люди почему-то в них не ходят. Согласно статистике, потребление пищи вне дома за последнее десятилетие сократилось в 4 раза. Мало того, в структуре питания значительно, в 1,5 – 2,5 раза выросла доля продуктов с собственного огорода или подсобного хозяйства. Люди не то, что в рестораны, в магазины ходить перестают. Причем это касается и сельского, и городского населения. Даже у него в период 1992—1997 годов отношение потребления продуктов в натуральной форме к покупным возросло с 7 до 15—16%.
По ряду важнейших видов продовольствия определяющим стало его производство в личных подсобных хозяйствах. Так, доля картофеля, производимого на своих огородах, возросла с 66% в 1990 году до 90—91% в 1997-м, овощей – с 30 до 76—77%, мяса – с 25 до 52—56%, молока – с 24 до 45—47%. Причем основная часть этой продукции потреблялась в самих домашних хозяйствах: уровень товарности производимых в хозяйствах населения картофеля, овощей, мяса и молока в 1996—1997 годах составил соответственно 10%, 9 – 10%, 23%, 18% (для сравнения: в 1991 году ряд был таким: 29, 17, 30, 25%).
Переход от товарного хозяйства к натуральному – вот реальный «огромный сдвиг в народной культуре». Если уж Тишков ссылается на собственный опыт поедания мандаринов, то и мы приведем свой пример. В советское время достаточно крупный академический институт ФИАН обслуживало не менее трех столовых, не считая буфетов, и все они были переполнены. Сегодня работает один маленький буфет, и тот почти пустой. Иначе говоря, у людей просто нет денег, чтобы нормально питаться на работе. Нет у них этой возможности и дома.
Но пойдем и дальше. Интересно же все-таки почитать, как мы хорошо стали жить:
«…За последние десять лет в России построено больше домов, чем за весь послевоенный период. Во многих российских деревнях сегодня каждый третий дом – это новый дом. Граждане преодолели серьезный культурный барьер в представлении о жилище, и на смену одно– или двухкамерному жилищу пришел дом с более крупными параметрами, многоуровневый и с несколькими комнатами, а также с внутренним туалетом».
Да наш директор просто перепутал особняки новых русских, стоящие вдоль его дороги на дачу, со всей страной. Причем эти особняки в большинстве своем строят не из-за нужды в жилье, а чтобы хоть как-то сохранить наворованное. Они там и не живут.
Но Тишков ссылается на цифры: «… по данным этой статистики, общая площадь жилищ в стране выросла с 2,1 млрд. кв. м в 1985 г. до 2,7 млрд. кв. м в 1997-м. Причем частный фонд увеличился в два раза, а на самом деле в несколько раз, если считать все построенное гражданами жилье».
Не обращая даже и внимания на то, что в период капиталистических реформ включены тут года социалистической перестройки, порадовались мы вместе с господином Тишковым, что у нас так много строят, а он нас взял и расстроил:
«…Городское население вбухало миллиарды долларов в загородное жилье, которое не имеет коммуникаций, которое невозможно отопить зимой и в котором работающая семья с детьми постоянно проживать не может из-за отдаленности от места службы и из-за отсутствия рядом школы и больницы. Было бы лучше строить все эти комфортные дома в городской черте – в таком случае сейчас и города выглядели бы лучше, и потребность в квартирах была бы меньше.
Большинство частных домов-монстров не функционирует, и перспектива их полноценного использования неясна, как и будущее большинства из миллионов новых дачных построек. Работающие горожане жить в них не смогут, а новому селу они не нужны в таком количестве. Видимо, это останется памятником нашему неправильному социальному планированию, отсталому менталитету и неразвитой городской антропологии».
Насчет антропологии В. А. Тишкову, конечно, виднее, но как быть с его же утверждением, что домов за последние 12 лет построили больше, чем за предыдущие полвека?.. Нет, все-таки эту статью писали несколько человек. Да и статистика, в отличие от неразвитой городской антропологии, говорит другое: общие объемы строительных работ в России (включая дачное и «коттеджное» строительство) снизились за 1992—1999 года более чем в 2 раза, численность занятых в строительстве людей (включая малый бизнес) сократилась более чем на 3 млн. человек.
Ссылки на рост за последнее десятилетие покупок автомобилей, числа частных поездок за границу, строительства загородных то ли коттеджей, то ли вилл, то ли дворцов и других высокоэластичных товаров и услуг (динамика потребления которых сильно зависит от изменений в уровне доходов) – далеко не первая попытка доказать улучшение материального благосостояния населения России. В действительности же при росте дифференциации доходов спрос на элитные товары возрастает, на обычные товары – падает. Соответственно, при стремительной поляризации доходов спрос на те же самые автомобили может расти даже при снижающемся среднем уровне доходов населения. Во-первых, богатеи покупают по несколько машин. Во-вторых, бедняк ведь понимает, что кроме как частным извозом, ему скоро нечем будет заработать. Откуда у него возьмутся пассажиры? А оттуда, что автобусные маршруты закрываются.
Рост дифференциации доходов, произошедший в России за период «позитивных трансформаций», не имеет прецедента в цивилизованных странах за всю, пусть и не очень длинную, историю человечества. У большинства населения удельный вес расходов на товары и услуги первой необходимости в общем объеме потребительских расходов возрос с 84% в 1996—1997 годах до 92% в 1999 году, на капитальные блага – упал с 9% до 4%.
Жителю Москвы это, конечно, не очень заметно. По данным Мосгорстата, среднедушевые доходы 20% наиболее богатых москвичей, составляющих немногим более 1% жителей России, равны 17% доходов всего населения страны и значительно превосходят сумму доходов всех граждан, живущих ныне за чертой бедности. Москва, сконцентрировав в себе почти все финансовые ресурсы России, просто обслуживает этих богатеев, и живет, под собою, буквально, не чуя страны.
И действительно, сейчас ежегодно выезжает за рубеж порядка 10 млн. человек. Такого не могут позволить себе бразильцы или мексиканцы, которые, по официальной статистике, пребывают с россиянами примерно на одном уровне достатка. А сколько из наших выезжающих едут «челночить», или нелегально подзаработать за границей? Это первый вопрос. И второй: а на какие шиши может поехать наш «средний» гражданин, если его средняя зарплата 50 долларов в месяц, а поездка на неделю стоит порядка 300 долларов? Наш «ученый» этого не анализирует. Да ведь и задача такая перед ним не стояла; ему надо было доказать народу, как хорошо народ живет.
А вот его размышления о процветающей российской науке.
«Так называемый «кризис науки», возможно, касается ряда естественных наук и военно-промышленных разработок, но общественные науки он затронул только в плане кризиса теоретико-методологических основ, да и это имело место скорее на начальном этапе российских трансформаций. Риторика жалоб здесь (и не только здесь) используется главным образом для того, чтобы сохранить государственное обеспечение, действующую систему организации науки и существующие кадровые ресурсы. Это само по себе понятно, но к реальному кризису имеет условное отношение. За последние десять лет Институт этнологии и антропологии РАН произвел научной продукции в три-четыре раза больше, чем за предыдущее десятилетие. Такая же ситуация в других гуманитарных институтах. В обществоведческий арсенал введено огромное количество новых и забытых имен ученых, осуществлены крупномасштабные переводческие проекты. Новым и позитивным явлением стала деятельность двух государственных научных фондов (Российского фонда фундаментальных исследований и Российского государственного научного фонда), через которые получает поддержку лучшая часть ученого сообщества».
Беда в том, что выход страны из кризиса потребует помощи как раз точных наук, а большая часть макулатуры подобных Тишкову «гуманитариев», работающих по принципу «чего изволите», приносит один лишь вред. Да и чего ждать от людей, представлявших наихудшее, что было в советском обществоведении, которые при старом режиме бежали «впереди прогресса» и сегодня первыми отрапортовали, что они уже одобрили новую систему. Сегодня бывший преподаватель атеизма с восторгом проповедует основы религии, преподаватель научного коммунизма разъясняют преимущества капитализма перед социализмом и т. д.
Зачем же врут народу эти «ученые»? Дело в том, что люди, приходящие ныне во власть, обладают завышенными запросами и ожиданиями. Их логика проста: Я управляю такой богатой страной (краем, отраслью, компанией), или: Я так много делаю для страны (республики, народа, человечества), что имею право жить лучше и даже богато. Осталось убедить в этом окружающих, и на помощь зовут вчерашних обществоведов-одобрямсов.
Власть и результаты ее работы
Новая российская власть в своей, так сказать, «самоорганизации» действует по принципу полезных аналогий и заимствований. Посещая Капитолий, российские законодатели и министры видят многочисленный штат помощников у своих коллег, но не замечают их личные машины (без водителей) на платной парковке у здания конгресса. Они хотят таких же просторных офисов, но не спрашивают про арендуемые или покупаемые конгрессменами квартиры в Вашингтоне. Именно разрушение старых и отсутствие новых правил и общественного контроля позволили российским властвующим создать симбиоз старых и новых привилегий, которые обрели внешне неприличный вид. И это всё при молчаливом согласии народа.
Поэтому у нас и живет «два народа» на одной территории. По словам академика Н. Римашевской, у нас образовалось «… два уровня жизни со своими доходами и денежными единицами, два потребительских рынка, отличающихся ценами и набором потребительских благ. Представители «двух Россий» плохо понимают друг друга. И это тем опаснее, что в «страну» богатых и очень богатых, а также высокообеспеченных входит политическая элита. На противоположной стороне находится «страна» бедняков (включая «маргиналов»), доходы которых не достигают прожиточного минимума. Различие в уровне жизни «двух Россий», по экспертным оценкам, достигает 100 раз».
Сегодня для характеристики уровня жизни опасно использовать средние показатели, которые только вводят в заблуждение.
По данным академика Н. Римашевской, четверть россиян имеют долг по квартплате и находятся под угрозой выселения из своего жилища. «Социальное дно» составляет около 10% городского населения, или 10,8 млн. человек. В их составе 3,4 млн. нищих, 3,3 млн. бездомных, 2,8 млн. беспризорных детей и 1,3 млн. уличных проституток.
Более чем на 20% сократилось число дошкольных учреждений, преимущественно из-за невозможности их содержать и отказа родителей от данного вида услуг из-за высокой платы. Вместе с тем возникли частные детские дошкольные учреждения, которыми пользуются около 5% детей. Можно сказать, что именно здесь закладываются не понимающие друг друга «две России».
То же касается и школ. Около 2% детей школьного возраста не посещают школу, а при этом 3% учатся, по существу, в частных (альтернативных) учебных заведениях. При формально бесплатном обучении родители доплачивают за учебники и учебные пособия, за текущий ремонт и охрану школы, питание детей в школе, за дополнительные занятия.
А вот что происходит в вузах. Платное образование составляет 60%, а в оставшихся 40% введена оплата отдельных видов услуг. Масштабы платного обучения в вузах постоянно расширяется, и уже 60% семей с детьми школьного возраста полагают, что не смогут оплатить пребывание детей в высших учебных заведениях.
При формально бесплатном медицинском обслуживании наблюдается высокая степень отказа от госпитализации в связи с невозможностью оплатить соответствующие услуги. По данным за 1997 год, 45% в общем объеме расходов на медицинское обслуживание составило государственное финансирование, 40% покрывали домохозяйства, включая платежи в частное медицинское страхование и теневые выплаты; 16% падало на фонд обязательного медицинского страхования.
Сложившиеся цены на рынке медицинских и образовательных услуг привели к тому, что на 10% самых бедных приходится 0,6% всех расходов населения на образование, 0,9% всех расходов на медицинские услуги и 0,2% на санаторно-оздоровительные мероприятия. При этом на 10% самых обеспеченных приходится 34%, 40% и 62% общего объема расходов соответственно.
Введенная в 1992 году «потребительская корзина» не предусматривала расходов даже на покупку лишней пары носков или постельного белья, считалось, что у людей есть какие-то запасы, год-два просуществуют. Но улучшение все не наступало, и пришлось «корзину» немного поменять. Сразу увеличилось и число бедных, оказалось, что людей, которые не дотягивают и до этих нищенских норм, больше. Теперь вот хотят, чтобы население полностью оплачивало коммунальные услуги, а в недалеком будущем – образование и медицинскую помощь, мол, слишком много у нас льгот. Но тогда стоимость этих услуг надо будет включать в прожиточный минимум, и он значительно вырастет. Автоматически снова увеличится число бедных, которым так или иначе государство должно помогать, а иначе никакое это не государство.
Сегодня 34,7% имеют доходы меньше 40 долларов в месяц, 23,2 – поднялись чуть выше бедности, но пока значительно ниже среднего уровня (67 долларов), 20,5% имеют доход от 100 до 200 долларов, 14,6 – от 200 до 300. Нам могут возразить, что далеко не все доходы учитываются статистикой. Но подавляющая часть скрываемых или нерегистрируемых доходов приходится как раз на наиболее обеспеченные слои общества.
В начале 90-х годов экспертами ООН был введен Индекс Человеческого Развития (ИЧР) (HDI, Human Development Index), – комплексная мера, состоящая из трех показателей: средней продолжительности предстоящей жизни, достигнутого уровня образования взрослого населения и действительной покупательной способности (подушевой ВВП, измеренный в паритетах покупательной способности валют).
С помощью этих отдельных показателей принимаются в расчет преимущества продолжительной и здоровой жизни, грамотности, образования и достойного уровня (стандарта) жизни.
Несмотря на низкий доход, многие развивающиеся страны имеют уровень человеческого развития такой же, как в индустриальных странах. Другими словами, разные страны трансформировали свои экономические возможности в различные уровни жизни. Если страна имеет ИЧР выше, чем доход – это означает, что она использовала экономический рост для улучшения жизни людей. Например, Коста-Рика или Мадагаскар. Если, напротив, разница отрицательна, то это означает, что за высокими доходами не последовало повышение индекса. Это относится к большинству нефтяных государств Среднего Востока.
Таблица 1. Места, занимаемые странами по индексу человеческого развития (ИЧР) и доходу на душу населения (1997)
Интересна динамика этого индекса в царской России – СССР – современной России.
В 1913 году средняя продолжительность предстоящей жизни в России составляла 34 года, что примерно на 4 – 6 лет было больше, чем в слаборазвитых странах, но в 2 – 3 раза меньше, чем в развитых государствах Запада и Японии. Среднее число лет обучения взрослого населения увеличилось с 0,7 – 0,8 в 1870 году до 1,4 – 1,6 в 1913 году. По этому показателю она была гораздо ближе к колониальным и зависимым странам (примерно 1 год обучения), чем к развитым государствам (5,4 года обучения в Японии, 8,3 – 8,4 в Германии и США). Темпы увеличения ВВП в расчете на душу населения с 1885 по 1913-й был 1,4 – 1,6% в год.
Теперь перейдем к СССР. Темпы увеличения ВВП в СССР были весьма значительны, в 5,6 – 5,9 раза, или на 2,2 – 2,4% в год. С учетом двух мировых войн, гражданской войны и восстановительных периодов, надо признать, это немалое достижение. Неоспоримым фактом является также резкое, практически двукратное, увеличение в СССР в 1913—1990 годах средней продолжительности предстоящей жизни – с 33—35 до 68—69 лет. Прогресс в области образования, пожалуй, еще более значителен. Численность учащихся, охваченных всеми видами обучения, в расчете на 1000 жителей выросла в СССР в 6 – 8 раз.
К концу 1980-х годов по индикатору охвата обучением в высшей школе Россия (42—44%) в целом несколько опережала страны Европы и Японию (39—41%), но более чем в полтора раза отставала от США (72%).
Что касается такой важной интегральной характеристики человеческого фактора, как среднее число лет обучения взрослого населения, то по этому индикатору СССР также достиг заметных успехов (с 1,5 до 11,7). Если в начале века соответствующий показатель по царской России не превышал 17—18% от уровня США, то в конце 80-х годов общесоюзный индикатор достиг 2/3, а индекс по Российской Федерации – 3/4 американского «стандарта». Но при этом показатель по России (13 лет) оказался выше, чем в Италии и Испании (11—12 лет), и лишь немногим не дотягивал до Великобритании (13,9 года обучения).
Теперь перейдем к текущему периоду, который начался с «перестройки» и покатился к окончательной катастрофе после распада СССР.
В 1990—2000 годах ВВП в расчете на душу населения сократился в России на 45—55%. Если учесть предварительные оценки снижения уровня реального производства в России в кризисном 1998 году (на 4 – 7%), то получается, что ныне достигнут наибольший относительный разрыв по подушевому ВВП между Россией и США, когда-либо наблюдавшийся в мирное время, – 13—14% от уровня США. В 1913 году наш уровень был выше, он составлял 17—18% от американского; в 1928 году 20—21%; в 1946 году 20—22%; в 1950 году 29—30%; в 1990 году – 26—28%).
В перестроечно-реформаторской России, согласно официальным данным, индикатор младенческой смертности колебался в пределах 17—18 промилле (на 1000 родившихся). Если даже эти данные не приукрашивают действительность, то они, тем не менее, фиксируют двух-шестикратное отставание от развитых стран, которые имели такие показатели 30—40 лет назад.
Индикатор смертности у взрослых мужчин практически вдвое превысил уровень среднеразвитых государств. Россия по этому показателю здоровья мужской части населения опустилась ниже Бангладеш, Гаити, Конго, Камеруна, Нигерии, Эфиопии, Буркина-Фасо, Папуа–Новой Гвинеи и оказалась в группе таких стран, как Бенин, Мавритания, Гамбия и Чад.
По ряду формальных критериев система образования в России как будто еще держится «на плаву». Коэффициент охвата обучением в средней и высшей школе резко не понизился. В частности, по высшей школе он в 1995 года составил в России соответственно 43%. Этот индикатор заметно ниже, чем в США (81%), но сопоставим с показателями по Португалии, Ирландии и Греции (33—38%), а также Италии и Германии (41—43%).
Формальное число лет обучения взрослого населения в 1990—2000 годах повысилось. И в этом смысле разрыв с США и другими развитыми государствами резко не увеличился. Однако ситуация на самом деле сложнее. Качество образования в силу резкого сокращения финансирования сильно ухудшилось. Уровень научной активности в России быстро падает, при том, что есть немало ученых, творческих групп, которые продолжают результативно трудиться. Абсолютные, подушевые и относительные (к ВВП) расходы на НИОКР с учетом всех возможных источников в России стремительно сокращаются.
По индексу человеческого развития в 1990—2000 годах Россия отброшена к уровню 1970-х, то есть примерно четвертьвековой давности. Если бы не сравнительно высокие индикаторы человеческого фактора (в частности, образования), то откат в прошлое по интегральному рейтингу был бы значительно больше (середины 1960-х).
Возвращаясь к теме предыдущей главы, заметим: вряд ли директор академического института В.А. Тишков не в состоянии получить всю эту информацию. Конечно, он её имеет. И говорит о «положительной трансформации» и о том, что в «в России стало жить лучше, хотя и сложнее»! А как с трансформацией совести?
Государство и социально-экономическая политика
Внутри России на основе так называемой идеологии «первоначального накопления капитала» была проведена так называемая приватизация наиболее доходных и стратегически важных отраслей народного хозяйства, в основном экспортной направленности. В результате, в настоящее время положение России можно охарактеризовать словами «управляемая территория». Подготовлено все, чтобы развалить великую державу на части и поставить народ в положение нищего, просящего милостыню у организаций типа МВФ или Мирового банка.
В наихудших условиях оказался отечественный производитель, ориентированный на российский рынок, а самые крупные капиталы сосредоточились в руках владельцев экспортно-озабоченных предприятий. Нарождавшийся средний класс не был поддержан ни финансово, ни идеологически, а без него (обширного слоя мелких и средних собственников) существование серьезного национального капитала невозможно. Именно поэтому либеральные реформы ведут не ко всеобщему процветанию, а к обнищанию большинства населения.
То есть, в России нет сегодня экономически и финансово независимой силы, способной противостоять иностранному политическому и экономическому диктату. Единственным институтом, сохранившим эту способность, хотя бы номинально, остается государство.
В таком случае основной задачей социально-экономической политики должно стать формирование унимодальной (одногорбой) экономической структуры общества, сближение экономических показателей жизни бедных и богатых. После решения этой проблемы (и даже в ходе решения) можно будет двигаться дальше.
В России бедность распространена среди 40% населения. И самое печальное – примерно такое количество не получает минимального (по медицинским нормам) питания. Бедность охватила не только малопроизводительные слои общества, но и квалифицированных работников. Группа бедности очень застойна, люди из нее выходят не часто. Но еще хуже – перспективы бедности. По расчетам, при сложившихся тенденциях в экономике, к 2010 году разразится продовольственный кризис, и бедных (по критерию питания) станет еще больше, до 70% населения. Даже если народ и будет долготерпелив, все равно это социальная катастрофа.
Когда мы говорим о недостаточном по медицинским нормам питании, это не значит, что все попавшие в группу бедности голодают, но потребление белков, особенно животного происхождения, не дотягивает до минимальных физиологических норм (последствия чего растянуты во времени).
Около 40% призывников признаются негодными или ограниченно годными. Все более остро стоит для них проблема недобора веса, болезней внутренних органов. (Эти 40% хотя и включают тех, кто «косит» от армии, зато не включают тех, кто попадает туда больными.)
Наша страна располагает уникальным народом: при столь значительных масштабах бедности протестовать готовы лишь 29%, а реально открыто протестуют еще меньшая часть. Причина этого лежит в том, что общество неадекватно оценивает проблемы. Почитайте, как респонденты ВЦИОМ ранжируют наиболее острые проблемы современной России (январь 1999):
1. Рост цен – 86% респондентов.
2, 3. Рост безработицы, спад производства – примерно по 58,5%.
4. Задержка заработной платы – 56%.
5. Рост числа уголовных преступлений – 42%.
6. Резкое расслоение на богатых и бедных, несправедливое распределение доходов – 36,2%.
7. Слабость, беспомощность государственной власти – 33,6%.
(Можно было отметить несколько проблем).
Весьма эклектичная картинка. Наиболее острая для людей, самая им близкая проблема – рост цен. Мы бы сказали, что проблема не в росте цен, а в уменьшающемся благосостоянии. Кроме того, если и решать эти проблемы, то отнюдь не в порядке, расставленном респондентами. Сначала необходимо создание эффективного государственного субъекта с четкими и системными целями. Затем, имея в виду проблему нехватки роста, разрабатывать технологию решения проблем в соответствии с достигнутым согласием по поводу целей и задач.
1.09.2000 года в екатеринбургской газете «Вечерние ведомости» опубликовали данные о зарплате топ-менеджеров крупнейших предприятий Урала. Доходы управленцев возмутили горожан до глубины души, особенно в сравнении с минимальными зарплатами на тех же предприятиях. Так, в алкогольном концерне «Алкона» руководитель получает 225.3 тыс. рублей, или в 373 раза больше самого низкооплачиваемого сотрудника (604 руб.), в Свердловэнерго – 63.94 тыс. рублей, или в 291 раз больше (220 руб.), в крупном кондитерском холдинге «Конфи» 123.25 тыс. рублей, или в 284 раза больше (434 руб.), на неблагополучном, видимо, Уралвагонзаводе – 34.79 тыс. рублей, или в 156 раз больше (223 руб.), на гигантском Уралмаше 53.45 тыс. рублей, или в 149 раз больше (359 руб.). Оклад ректора екатеринбургского архитектурно-строительного колледжа 26764 рублей (950 долларов в месяц).
И ведь речь идет о «белой» зарплате! Каковы их реальные доходы, никто не знает.
Очень интересной оказалась реакция «демократов» на эту публикацию. Главное, что их возмутило (в Полит. ру, сеть Интернет): как осмелились обнародовать суммы зарплат?! Если бы в России было нормальное государство, оно само приняло бы меры для ликвидации вопиющих диспропорций. Причем именно пресса должна была привлечь внимание общества к этому вопросу (что она и сделала). Но вот вам: «демократы» нашли сферу, на которую гласность не должна распространяется.
Еще один серьезный вопрос надо здесь осветить.
Есть в арсенале реформаторов небольшие филологические хитрости. Например, имеется ли разница между понятиями «страховые взносы» и «социальный налог»? Большинство скажет, что нет, – суть у них одна. А между тем разница между ними огромная. И как всегда, люди узнают ее на своем благосостоянии. Сюда же относится проблема накопительной пенсионной модели.
Страховые взносы – это собственность работника, с заработка которого они и выплачиваются. Все вместе – заработная плата и страховой взнос, по международной системе статистического учета являются «оплатой труда наемного работника».
Страховые взносы, как правило, не обезличены. При их сборе должен вестись строгий учет и охрана прав каждого конкретного работника на протяжении всего периода трудовых отношений. И это задача не простая. Пенсионный фонд РФ уже пять лет считает своих застрахованных, но никак не может с этим справиться, хотя по всем принятым программам в 2000 году он был должен охватить всех работников и завести на них индивидуальные счета.
Налог же – это часть бюджета. Все годы перестройки, гласности и реформ мы постоянно вовлечены в спектакль «принятия бюджета», но хоть раз был ли отчет по его выполнению? Нет. А это значит, что и «социальный налог» просто пропадет. Что финансировать за его счет – повышение содержания аппарата управления, или выплату пенсий, – только для нас вопрос. Наверху его решают однозначно.
Зачем нужен социальный налог? Очень просто. Улучшить бюджетные показатели.
Так ради чего предлагается перейти на чисто накопительную пенсионную систему, и не постепенно, а сразу, с завтрашнего дня? Опять же из-за денег. Можно собрать таким образом средства и вложить их куда-нибудь. Иностранные советники предлагают в качестве кармана Международный инвестиционный фонд (МИФ). Наши реформаторы об этом умалчивают. Они лишь довольно настойчиво твердят о том, что, кроме как у населения, средств в стране нет. Вот их и нужно взять. А объяснять очередному дяде Васе результаты через 25—30 лет будет очередной «дядя Витя» с гармошкой. А у него припев известный: «хотели как лучше, а вышло как всегда».
Что касается инвестиционного ресурса (на который тоже любят ссылаться), то здесь опять либо недоразумение, либо сознательный обман. Ведь наши социальные фонды все годы служили кассой нашему правительству и его экономике. Как иначе назвать накопленную задолженность по страховым взносам, кроме как кредитом. К 1997 году этот кредит от Пенсионного фонда достиг суммы в 87,7 млрд. рублей (почти 60% суммы собранных в 1997 году взносов). Только за 1998 год кредит прирос на 41,6 млрд. рублей, т. е. вырос почти в 1,5 раза. Причем только пятая часть этой задолженности объяснима задержками заработной платы. И ведь в задолжниках крупнейшие предприятия вполне процветающих отраслей, таких, как ТЭК.
Неплохо попользовалось кредитом Пенсионного фонда и федеральное правительство. Ежегодно оно заимствовало в фонде 8 – 10% средств. Правда, это называлось не кредит, а просто Минфин «забывал» возместить фонду суммы тех пенсий (социальные, рядовому составу военнослужащих и членам их семей), которые он выплачивал вместо некоторых министерств и ведомств. Пенсии офицерскому составу военных и приравненных к ним ведомств, а также надбавки чиновникам финансируются через эти ведомства, а они денежки зажимают. Почему ведомственных пенсионеров обязаны содержать застрахованные работники на свои страховые средства? И, кстати, в этой, явно привилегированной и изолированной системе все нормально с индексацией пенсий, они прекрасно растут «в ногу» с ростом уровня жизни, и модель используется распределительная, существующая за счет наших общих налогов.
И, наконец, Пенсионный фонд весьма «успешно» инвестировал собранные взносы в банковскую систему. Во-первых, он до 1997 года вкладывал средства в уставный капитал социальных банков. Счетная палата при аудиторской проверке в 1997 году нашла только 156,7 млн. руб. таких вложений (в деньгах тех лет), но по 17 банкам в фонде информация просто отсутствовала. Кроме того, фонд непрерывно «временно свободные средства» помещал на депозитные счета в различные банки и покупал государственные ценные бумаги. Кстати, интересно бы узнать, сколько потерял в 1998 году Пенсионный фонд на ГКО, и откуда же взял он эти свободные средства, если начиная с 1995 года постоянно брал кредит у пенсионеров, то есть задерживал выплату пенсий?
Вертикаль – это горизонталь, загнутая вверх
Знаменитый наш академик Н. Шмелев сказал в интервью газете «Версты»:
«За последние 15 лет страна разболталась до невозможности. Многие наши беды – от этого: и нищета, и бесправность, и тупиковость жизненного положения для тысяч людей, и расцветшие пышным цветом криминал, воровство, коррупция, и Чечня, наконец… Чтобы одолеть их, не обойтись без «закручивания гаек».
Спорить с этим бесполезно. И все же хотелось бы уточнить, что это означает: «страна разболталась до невозможности»?
Может быть, разболтались бюджетники, – учителя и врачи, управдомы, участковые милиционеры, библиотекари? Или разболтаны рабочие и служащие государственных и прочих предприятий? Неужели «простой народ», вопреки увещеваниям доброй власти, нарочно нищает, впадает в бесправие, назло милиционерам ворует и сует взятки честным чиновникам, и лезет воевать в Чечню, и даже отказывается от зарплаты, чтобы у правительства и олигархов хватило денежек для игры в пирамиду ГКО?.. Нет, наверное, народ попал в такое печальное положение не по своей воле.
Журналисты обвиняют губернаторов. Якобы все они, вопреки увещеваниям честных председателей федерального правительства и многочисленных деловитых министров, не боясь ни Генерального прокурора, ни Верховного суда, ни избравшего их Бедного демоса, творят в своих регионах, что хотят. Будто это они воруют, задерживают зарплату и давят местное самоуправление. Если так, то упомянутое Шмелевым закручивание гаек – дело правильное. И было бы еще правильнее, чтобы наведение порядка в сгнивших «горизонтальных» структурах исполнительной власти проходило с участием власти судебной. Открутить ворам головы в соответствии с законом!
И вот, чтобы свинтить обратно разболтавшуюся страну, начата административная реформа, выстраивание вертикали власти! Спасибо за это Федеральному центру и лично товарищу… а впрочем, разве не из сгнившей горизонтали проросли в «федеральную вертикаль» многочисленные премьеры правительства, деловитые министры, прокуроры и судьи, да и, страшно вымолвить, лично сам товарищ, взявший в руки гайковерт?.. И разве забыли мы, что если гайка не подходит, ее кувалдой можно насадить?
На проходившей летом 2000 года в Санкт-Петербурге конференции о путях развития федерализма в России собравшиеся пытались сформулировать, какова конечная цель административной реформы. Один из участников, петербургский ученый, специалист по политической психологии, предположил, что президент имеет хорошо рассчитанный стратегический план, о деталях которого не объявляет, чтобы кое-кого не спугнуть. Сначала он ввел семь административных округов, отменил губернаторское представительство в Совете Федерации, затем, чтобы глупый электорат не выбирал кого ни попадя, отменит саму выборность губернаторов и назначит на хорошие должности хороших парней, потом впереди будет еще много интересного и, наконец, наступит счастье народное.
Хоть мы и доверчивы, но в меру. Верим, что у Путина есть план. Верим, что он его осуществит. Верим даже в то, что впереди нас ждет много интересного. Мы не верим только в одно: в то, что народу выпадет счастье. В России секретные реформы ради счастья обычно кончаются или казенным домом, или дальней дорогой.
Укрепление вертикали власти в том виде, как это происходит, резко повышает роль государства. Однако одновременно крепчает либерализм. А ведь либерализм в экономике – снижает роль государства. Если сложить один и один, получим безграничное возрастание политической и полицейской мощи Центра, при уменьшении его экономической ответственности перед народом. Это окончательное всевластие «аппарата», взлет нового собственника над собственниками.
У нас и так уже президент назначает премьер-министра с санкции Думы, а снимает без нее. То есть, по уму, Дума должна заслушивать отчеты правительства, председателя которого утвердила, но этого нет. За все последние годы ни один премьер не отчитался ни за свое правление, ни даже по годовому бюджету. Президент Ельцин ушел с поста, не отчитавшись перед народом, а только извинившись!
Но государства создаются не для своего удовольствия, а чтобы обеспечить условия для достойной жизни граждан. А гражданин, в поставленных ему рамках, сам решает свои проблемы! Люди и сейчас выживают вопреки «заботе» власти. Если же «вертикаль» укрепится вплоть до городового и околоточного, который будет указывать гражданину, в какой день ему ходить в баню и по какой цене продавать черешню, то мы получим печальный вариант жизни или, если точнее, полное ее замирание.
Сороконожка имеет некое централизованное управление всеми ногами сразу. Но как только она задумается о каждой конкретной ноге, она не сможет ходить. А если думать о каждом сочленении каждой ноги?.. В некоторых губерниях России склонные к обезьянничанью чиновники уже «развивают» путинскую реформу власти, делят регионы на округа и назначают «представителей». А между прочим, государство становится полицейским, когда власть переходит на мелочную регламентацию жизни, когда личная и общественная самодеятельность подавлены.
Другой вариант будущего: появление вертикали ответственных и честных чиновников, четко работающих ради обеспечения свободной самодеятельности людей. Загляните в душу свою: вы верите, что именно это получится из административной реформы президента Путина?
С управленческой точки зрения, меняя взаимоотношения Центра с регионами, президент, все сделал правильно. К введению «института представителей» подталкивала и теория управления, и российские реалии. Но механизм власти, как и всякий другой механизм, создается для выполнения каких-то работ. Скажем, на автомобиле можно повезти ребятишек в зоопарк, а можно – заключенных на расстрел. Для чего строит новый механизм власти президент Путин? Пока эта конструкция похожа на простой насос для вытягивания денег из регионов, не более того.
Между тем, пора вводить «мобилизационную» экономику, менять собственника на трубе и в других важных отраслях, – чтобы не допустить энергетического коллапса и вымирания населения, чтобы собрать ресурсы для модернизации страны. Будет это делать президент, или нет? Неизвестно. Если нет, то что же он предложит? Если да, то по какому пути пойдет модернизация?
Дисциплина, конечно, должна быть. Куда без этого. Но для общественного, для экономического рывка вперед, и даже для простого выживания людей укрепление власти должно сопровождаться расширением свобод, потому что людям на местах виднее, как обустраивать свою жизнь!
Живучи мифы «от совка»: дескать, государство всех накормит. Оно уже пыталось. Ввели однажды налог на яблони, чтобы проклятый частник не застил светлые горизонты государственного «накормления». И яблони срубили, не стало фруктов. Лет пятнадцать назад шла «война» государства с кролиководами. Давили их, как могли: грузовичок не моги купить, комбикорм – только для колхозов, а «частникам» по двойной цене. Заглохло кролиководство.
А ведь сейчас не лучше. Лицензирование разных видов деятельности, налоги, поборы СЭС, пожнадзора, милиции ведут к тому же результату. Хочешь из кролика рагу готовить, шапки шить и торговать – регистрируйся и плати три раза, за кулинарию, пошив и торговлю. Широко объявленная «поддержка предпринимателя» не имеет в виду выживание человека и общества, а нацелена лишь на удовлетворение государственного интереса в деньгах.
На Руси раньше хлеб везде пекли свой, не ради прибыли, а чтобы съесть. В любом уезде было два, три, четыре кирпичных заводика. Община заводила кооперативные магазинчики в интересах жителей. В каждом регионе была своя отрасль, которая позволяла человеку вытянуть свою жизнь. Где-то вышивка, чугунное литье, где-то кролиководство, помидоры. Вот, в Индии крестьяне и поныне точат алмазы и продают их при дороге, не выпрашивая у государства пособий на детей. А вы попробуйте в Якутии огранить алмаз, и продать его в Москве. Государство не пожалеет никаких денег, чтобы засунуть вас в тюрьму. Это, между прочим, тоже дисциплина, сильно способствующая вымиранию народа.
Аман Тулеев рассказывал, что в его регионе высятся пирамиды каких-то золотосодержащих отвалов. Выплавить из них золото очень трудно, и все равно обнищавшие люди пытались это делать, платили дань бандитам и милиционерам, и в итоге шли в тюрьму, а он, губернатор, ДВА ГОДА дисциплинированно ждал разрешения Кремля использовать находящееся на его территории богатство. Кстати, не дождался.
Страна разболталась? Это точно.
Надо не только укреплять вертикали власти, но и расширять свободы в горизонтали жизни, развивать местное самоуправление. Да так, чтобы без согласия населения ничего не позволяла себе на этой земле ни региональная, ни федеральная власть. Возражает местный Совет против строительства чего-то важного, значит, надо или жителей заинтересовать, или отказаться от идеи. Это их земля: деревня, город, микрорайон. Они тут самые главные.
Зачем же тогда нужна власть, спросите вы? А затем, чтобы согласовывать интересы граждан, регионов и центра, и обеспечивать законность. Если при таком согласовании первыми учитываются интересы народа, это называется демократией. Если первыми идут не интересы народа, это тирания.
Среди предложенных президентом «вертикальных» указов нет ни одного об ответственности власти перед народом и о возможности отзыва начальников из власти, ни одного о согласовании интересов. Зато есть два указа об ответственности избранных народом местных властей перед федеральным начальством за издание указов, противоречащих федеральным законам. Снова начинают стричь бороды всем подряд, достигая единообразия. Не понимают, что в России нет одинаковых регионов. Нету!
Конституцию, за соблюдение которой ратует президент, приняли всего несколько лет назад, а уже сколько из-за нее крови! Объявляя реформу «вертикали власти», президенту следовало бы объявить и о намерении сделать нормальную Конституцию. Но мы продолжаем жить в тумане: что ждет страну? Что будет с нами?..