Меня тянуло вниз, тело мучительно жаждало покоя, голова разрывалась от дикой боли, но моя душа рвалась куда-то на волю. Жаждала сохранить хотя бы еще один кусочек пиратского наследия.
Лодка на скорости вынырнула из рушащейся пещеры, заходя в вираж. Вцепившись в борт, я не видела ничего, кроме яркого солнца. А затем возникли джунгли, небольшая заводь, на берегу которой кто-то стоял — женщина со светлыми волосами. Елена. Ты это или отголосок моей совести? Что я бросила твоего мужа и его брата, свою семью?.. Из-за обиды, из-за разочарования и злости. Что никогда и не была частью этой семьи, а всего лишь приятным дополнением, забавным воспоминанием.
Даже если так, мне нельзя было их бросать. Нельзя, но я бросила. Потому что требовалось сделать выбор. Между тем что правильно и что подсказывало сердце. Прости, Елена, прости… в коем-то веке я, наконец, выбрала не Дрейков, а себя.
— 15 — Возвращение домой
Комментарий к — 15 — Возвращение домой
Ну что ж, начинаем раздачу горячих пирожков:D
Пробуждения в больнице. Люблю это — просыпаешься с дикой головной болью, дезориентированный, окруженный белыми стенами и запахом стерильности. Ничего не можешь вспомнить первые мгновения, копаешься в памяти, как в старом бабулином комоде. Одни яркие пятна, все смешалось в тугой глубок.
Радовало, конечно, что очнулась не на дне морском. Могла и вовсе не очнуться. Ноги и руки целы, как минимум гипса не наблюдала в отличие от бинтов и пластырей. Тело будто поле боя.
Рядом с катетером висела кнопка вызова медперсонала. Из пейзажа за окном я могла лишь понять, что сейчас день или утро, поэтому не мешало воззвать к проводнику в реальный мир. Полагала, будет пара минут, чтобы подумать над интересующими меня вопросами, но дверь палаты открылась слишком быстро. Они что ли у прохода дежурили?
— Вижу, вы очнулись.
О, да? Думаю, выражение моего лица выглядело не менее глупо, чем проскочивший в мыслях вопрос. Но язвить мужчине, доктору, судя по — не знаю, мудрости в его взгляде? — не лучшая затея. Судя по его этническому происхождению, я все еще пребывала, наиболее вероятно, в Африке. Перелет на самолете я бы запомнила. А по оборудованию палаты — вряд ли на Мадагаскаре.
— А-а… где я?
Что-то в его словах или даже говоре казалось странным.
— Вы в больнице афан де Сен-Дени, Реюньон.
— Реюньон, — эхом отозвалась я.
Это же остров в семистах километрах от Мадагаскара, и не абы какой. Мать честная, я во Франции! И врач говорил на французском языке, вот этого я точно не ожидала.
— Да, мадмуазель Бон. Скажите, как вы себя чувствуете?
— А-а… — вряд ли это можно счесть за достойный ответ. — Не знаю… голова кружится, я… как я здесь оказалась? И кто… и я… я одна здесь?
Врач смотрел на меня, как на глупого ребенка, не меньше, наградил снисходительной улыбкой.
— Мадмуазель Бон, вы прибыли к нам шесть дней назад с сотрясением головного мозга и множественными ушибами, ссадинами и ожогами первой и второй степени.
— Шесть дней?
— Нас просили уведомить вашего юриста, когда вы придете в себя, — проигнорировав вопрос, сказал врач, а затем осторожно уточнил: — Мне следует позвонить вашему… юристу?
Я бы соображала быстрее, не будь всех этих завуалированных намеков на то, а не пытали ли меня, не требуется ли мне помощь посольства, чтобы сбежать из рук торговцев людьми?! Да, хотелось бы.
— Да, позвоните. Буду благодарна.
Надеюсь, голос прозвучал достаточно уверенно, чтобы избавить врача от подозрений, а меня — от ненужных вопросов. Мужчина оставил меня довольно быстро, и когда он выходил, я заметила человека напротив моей палаты. Меня сторожили, теперь понятно, откуда взялась такая нервозность и тайные знаки.
Шесть дней. Неслабо меня жизнь потрепала, если я лежала в отключке шесть дней, даже самое тяжелое похмелье не отправляло в нокаут на столь длинный строк. Хотя позабавило другое: скорость реакции врача меркла на фоне того, как быстро ко мне явился юрист. В прямом смысле слова — юрист. То есть мужик настолько промаринованный тонкостями большой буквой закона, что даже в рубашке-поло он уже выглядел так, словно мог отсудить у вас все имущество.
— Добрый день, мисс Бонавиль. Меня зовут Уолтер Бронкс, я здесь от лица мистера Адлера представляю его интересы.
А я думала, при виде врача у меня челюсть упала. Тут она, кажется, грозилась пробить пол.
— Окей… — несколько растерянно произнесла я, беря в расчет как минимум тот факт, что юрист знал мое настоящее имя. — А-а… где Рэйф?.. Мистер Адлер. Рэйф. Боже. Как он? Он хоть жив?
— Разумеется, мистер Адлер в полном порядке. В отличие от вас. Пришлось приложить немало усилий, чтобы оказать вам достойную помощь.
Мне показалось, или это была претензия? Юрист говорил так быстро и искрометно, что мой мозг не успевал за его словами. Но вот что странно — если Рэйф в порядке, то какой смысл отсылать ко мне представителя, если он вполне мог лично меня проведать?
— Могу я его увидеть?
— Боюсь, это невозможно.
— Почему?
— Мистер Адлер занимается согласованием вопросом приватизации культурных ценностей, которые вы обнаружили близ Мадагаскара. Я рекомендовал ему не поднимать смуту, но он почему-то решил пойти сложным путем.
Поиск сокровищ, разумеется, вполне ожидаемо, что его голова не остыла и он бросился обратно за приключениями. И я бы вовсе пропустила мимо столь очевидную новость, если бы не «почему-то решил пойти сложным путем», которое юрист произнес с нескрываемой токсичностью.
— Это что, камень в мой огород только что был?
Ну давай, мужик, я тоже умею кусаться. И слащаво-снисходительную улыбку тоже могу стереть с твоих губ.
— Не поймите меня неправильно, мисс Бонавиль, это моя работа — защищать интересы мистера Адлера. Думаете, я не встречал людей, которые пытались повлиять на него?
— И многим удавалось?
— Особенно женщинам, — проигнорировал он вопрос.
— И многие его горящую задницу спасали? — не сдавалась я. — В прямом смысле горящую.
Мистер Уолтер Бронкс вновь улыбнулся, как бы говоря «сучка, ты не на того напала». В руках у него находилась тонкая папка с документами, которую я и не замечала в пылу беседы.
— Только потому, что вы помогли мистеру Адлеру избежать смерти я склонен хоть немного поверить его истории.
— Вы не верите своему клиенту?
— Верю, но моя работа не просто верить ему, но и защищать его интересы. Я не один год защищал его отца, и можете считать, что для меня это дело принципа.
Семейный адвокат. О да, это еще лучше. Цепные доберманы, а не просто декоративные болонки, с такими действительно стоило быть аккуратнее.
— Ну хорошо, — почесав переносицу, попыталась я выбрать дальнейшую стратегию. — Так в чем, собственно, проблема?
— Поскольку вы помогали в поисках и внесли существенный вклад в дело, он предлагает вам десять процентов от общей стоимости всех сокровищ.
Первое, что я попыталась сделать — прикинуть, сколько денег может перепасть, ведь на корабле Эвери было столько золота, что хватило бы обустроить себе дворец на персональном острове. А вторая мысль вернула меня к причине, официальной причине, по которой я ввязалась в рискованное предприятие.
— А не кажется ли вам поспешным это решение? Я обычно оцениваю стоимость товара, о котором идет речь, к тому же мы с Рэйфом обсуждали мое дальнейшее вовлечение в дело.
— В этом нет необходимости.
— Это не моя прихоть, а моя работа. За этим Рэйф и таскал меня с собой, чтобы в итоге я оценила стоимость всего груза и нашла бы контакты…
— Мисс Бонавиль, — перебил меня мужчина, — это просьба мистера Адлера.
Единственной фразой юрист загнал меня в тупик.
— Не поняла, — позволив раздражительным ноткам прорезать голос, я непроизвольно отстранилась. — Он предлагает мне десять процентов за работу вне зависимости от оценки?
Бронкс только открыл рот, чтобы сказать что-то, но удержал слово и подавленно вздохнул.
— Нет, мисс Бонавиль. Мой клиент предлагает вам процент от найденного сокровища, а не работу.
Что? Что, простите?
Может, мне действительно послышалось? Если это не самый остроумный и гениальный способ дать отворот-поворот, то миллион евро тому, кто придумает еще более унизительный вариант остаться у разбитого корыта. У меня даже слов не хватило, чтобы нагрубить или возмутиться, я тупо смотрела в одну точку. Он меня не бросил… он от меня откупился!
— Здесь вы найдете оригинал и копии договора, прямой рейс до Парижа бизнес-классом, деньги на карманные расходы во время дороги и документы для прохождения таможни.
На кровать опустилась та самая папка, а вместе с ней небольшая сумка, в которой обычно носят ноутбук или планшет.
— Я приду к вам вечером, мисс Бонавиль, чтобы забрать бумаги. Это щедрое предложение, прошу, подумайте хорошо.
Проигнорировав все вышесказанное и с откровенным нетерпением ожидая, когда юрист покинет палату, я не сводила испуганного взгляда с вещей у своих ног. Словно там находились не бумаги, а опасные змеи, хотя жалили они ничуть не слабее.
Негнущимися пальцами я подтянула ближе папку, открыла ее и бегло пробежалась взглядом по распечатанным страницам договора, в котором расписывались права и обязанности сторон. Я держалась как могла, из последних сил запинывала рвущуюся на волю ярость, пока не увидела подпись Рэйфа.
Папка со свистом полетела прочь, ударившись в стену, разметав документы по полу. Мне все еще казалось, что это шутка или дурной сон, но когда я полезла в сумку и в действительности обнаружила деньги, документы и билет AirFrance бизнес-класса, у меня едва хватило сдержанности, чтобы не разорвать все в мелкие клочки.
Мало того, что я жизнь тебе спасла, встала на твою сторону и предала, вонзила нож в спину Дрейков, ты меня в прямом смысле посылаешь на хрен! Посылаешь куда подальше.
Подозревала я, конечно, что будет сложно после столь незабываемого приключения вернуться к нормальной жизни. Но я никак не рассчитывала начать со столь болезненного пробуждения.