Зазвонил телефон. Как раз вовремя, чтобы уйти от сложной темы. В любом случае, Сэм, я уже не смогу пойти с тобой. Не потому, что не хочу составить тебе компанию. А потому что не могу уйти от другого человека.
Рэйф. Фак. Он наверняка уже понял, что у меня проблемы. Фаааак.
Что же у меня за реакция такая? Когда возникают трудности, надо бы просить о помощи, а не бежать от нее, притворяясь, что жизнь сладка и прекрасна. Почему я так боюсь всех разочаровывать?
— За нами скоро приедет машина, — убирая телефон, сообщил Сэм. — Вот и настал момент истины.
— Если все действительно сложится удачно, я бахну виски.
— Звучит как вызов.
— В нашем случае, как несбыточная мечта, — вздохнула я. — Я это… сейчас подойду. Надо в дамскую комнату.
— Только не найди лишних неприятностей.
Как же прекрасна беззаботная жизнь. Глядя на посетителей ресторанчика, наслаждающихся компанией и вкусной едой, мне захотелось оказаться на их месте. Тоже сидеть за столиком с кем-то и обсуждать последние новости или совместные приключения, не боясь за завтрашний день. С кем-то, кто мне не безразличен, по кому скучаю и кого боюсь потерять. Опять.
Все верно, поэтому я и не сказала Рэйфу правду, что попала в передрягу, из которой не выберусь самостоятельно. Я не хотела впутывать его в неприятности, не столько, потому что переживала за его безопасность, сколько опасалась за последствия. Он — человек-ураган. Натворит дел, за которые совесть будет грызть не его, а меня.
Либо я просто оправдываюсь, поскольку, что он пошлет меня куда подальше. Мое решение продать алмаз, избавиться от него, как от не разорвавшейся бомбы, определенно расстроило Рэйфа. Он видел в подарке широкий жест, выражение — не знаю — чувств? Для меня же драгоценность ассоциировалась не с лучшими моментами жизни. Не удивительно, что в Штатах мы дай бог провели вместе пару-тройку вечеров.
Ладно, Джулс, вы оба упрямые козлы, смирись с этим. Тем более это ты бежишь и отмахиваешься от всех рук помощи, оправдываясь тяжелым прошлом. Умей, в конце концов, принимать поражение.
Найти официанта, который обслуживал нас, не составило труда, он сам едва не подлетел ко мне, готовый выполнить любой каприз. Мой каприз оказался необычным для посетителя ресторана — я попросила воспользоваться телефоном. Парень удивился, но согласился помочь. Вполне возможно, что гостям Марио Гонсалеса не принято отказывать; даже если хозяин заведения и был проинструктирован насчет нас с Сэмом, то обслуживающему персоналу не обязательно знать о подробностях.
За стойкой рецепции лежал стационарный телефон. Мне стало неуютно, будто я собиралась погладить змею. Я уже настолько привыкла к мобильным устройствам, что невольно усомнилась — а смогу ли дозвониться? Ладно, выбора особого нет.
Приложив трубку к уху, я набрала номер и слушала тишину, достаточно долго, чтобы испугаться раздавшихся гудков. Сердце бешено заколотилось в груди, будто мне шестнадцать лет и предстояло позвонить в колледж или еще куда. Страх социофоба.
Гудки шли долго. Пожалуй, очень долго, отчего я усомнилась, что набрала правильный номер. Сердце постепенно успокаивалось, как вдруг последовал ответ с той стороны:
— Да. Кто это?
С тем же успехом он мог сказать «пошли вы на хрен», столько резкости и раздражения я уже давно не слышала в голосе Рэйфа. Но, будь я проклята, если совру, что не рада слышать его. От перенапряжения у меня вырвался нервный смешок.
— Привет…
— Джулия?.. Какого?.. Ты где, черт тебя возьми?! Что вообще происходит?!
Полнейшая задница, если не вдаваться в подробности. Столько агрессии и замешательства… но, черт возьми, как же я рада слышать тебя. Но мою радость явно не разделил хозяин заведения:
— Hei! Mettigiù iltelefono!**
— Черт… — от вида, как в мою сторону понесся разъяренный мужчина, у меня кровь от лица отхлынула. — Лекко! Я в Лекко!..
Это единственное, что я успела сказать, даже выкрикнуть, прежде чем хозяин ресторана вырвал у меня трубку из рук и с грохотом опустил ее на станцию. В зале моментально утихли разговоры, все в недоумении обернулись на нас, а я, как запуганная мышка, прижалась к стене.
По разъяренному взгляду мужчины не трудно догадаться, что проблемы нас ожидали уже изначально. И добрый жест Марио в действительности можно окрестить последним ужином.
«Ho sempre voluto conoscerti. Mi capisci?» — Всегда хотел познакомиться с тобой. Ты ведь меня понимаешь? (ит).
**«Metti giù il telefono!» — Положи телефон (ит).
Комментарий к — 19 — Надежда
Мои дорогие, я отправляюсь в горы, а затем на море на 2 недели, поэтому выложу следующую главу только 26 сентября. Надеюсь, вы все еще будете обо мне помнить:)
— 20 — Расплата
Комментарий к — 20 — Расплата
Еее, я вернулась! Сейчас главы пойдут быстрее, осталось совсем чуть-чуть.
Рано или поздно это должно было случиться. Наденут мешок на голову, свяжут руки за спиной и, как самую упрямую, затолкают в багажник. Этого бы, конечно, не произошло, если на крутом повороте я не открыла бы дверь машины и не выпрыгнула. Не знаю, о чем я думала, я вообще не могла соображать. Мысли бились друг о друга, заставляя бояться и паниковать все сильнее с каждым километром. Что случится с Сэмом, что вообще нас ожидало? Я ровным счетом не успела пройти и десяти метров — больно ударилась о плечо и едва не скатилась в канаву, — а меня уже загребали в охапку и тащили к машине.
И вот я в багажнике. Здесь темно и душно. Может, дышать трудно из-за мешка или слез, которые безмолвно стекали по лицу. Не знаю, ничего не знаю. Пыталась понять, зачем Марио отвез нас в ресторан? Почему сразу не посадил в машину и не отправил на расстрел? К чему эти игры?
Ровная асфальтированная дорога сменилась проселочной. Довольно быстро, надо отметить — машину начало потряхивать.
Боялся поднимать шум? Обращать на себя внимание соседей? Сэм говорил, что Марио занимался легальным бизнесом, пусть и имел связи с криминальным миром. Репутация. Понятно. Ничто не должно указывать на него. Да и мы идиоты, поверили на слово, точнее, просто поверили, что все обойдется. Сэму, может, обойдется, если будет помалкивать. Но это же Сэм, каким бы лисом ни был, не станет стоять в стороне.
Только где он теперь находился? Машина останавливалась пару раз, в один из которых произошла возня, Сэм возмущался, но его выволокли на улицу. Практически сразу водитель ударил по газам. И теперь я одна, совсем одна.
Как никогда раньше желание заснуть вечным сном имело смысл, потому что я и думать боялась, какие мучения для меня приготовили браться Гонсалес. Рэйф не волшебник, за час он не успеет прийти на помощь. Об участи Сэма оставалось только догадываться.
К сожалению, судьба не облегчила мне жизнь, сбросив на машину метеорит или молнию. Меня ожидало не быстрое избавление, а мрачный пустующий хлев с крюком посередине, на который меня подвесили за руки. Сопротивляться оказалось бесполезно, все равно что хрупкая птица металась в силках. Я чуть доставала носками до земли, но это не помогало справиться с болью.
Здесь было холодно, пахло плесенью и сеном. Пальцы задолго начали зябнуть, еще в багажнике, а сейчас, без пальто, в тонком свитере, я уже замерзала. Руки кололо сотнями невидимых игл.
— Отпустите меня! Вы, ублюдки!
Кричать бесполезно, но что мне еще оставалось? От отчаяния я брыкалась, раскачивалась и руки болели все сильнее — веревка будто прорезала кожу на запястьях. Ругань на английском и французском ничего не принесла, двое молчаливых наблюдателей просто стояли и ухмылялись, пока я не принялась проклинать их матерей на итальянском. Во мне кипел гнев, тут же на него выливалась паника, поднимая облака невидимого дыма. Но заткнулась я лишь когда один из мужчин не выдержал и ударил меня по лицу.
Если подумать, меня никогда не били по лицу, да еще с такой силой. Словно половину головы снесли. Сначала ничего не чувствуешь, а затем набегает парализующая боль, и ты молишься, чтобы все зубы уцелели.
Не знаю, сколько я болталась мертвым грузом. Руки, во всяком случае, перестали болеть — я их уже не чувствовала. Холод забирался холодными пальцами под джемпер, впивался под кожу. Странно, что сердце работало, как мотор заведенной машинки — глядишь, вот-вот выпрыгнет.
По тонким стенам амбара пробежал свет фар, заглядывая меж узких щелей. Хоть какое-то действо, ура. Мотор не заглушили, видимо, прибывший гость рассчитывал завершить дела по-быстрому, так что вполне ожидаемо было увидеть Марио Гонсалеса, а не его младшего брата. Словно модель с обложки глянцевого журнала, в элегантном сером пальто и начищенных туфлях, которые явно не предназначены для такой грязи.
— Ты обманул нас… — не скрывая обиды, зашипела я.
— Я не обманывал. Я обещал поговорить с братом, что и сделал. Меня искренне не интересуют обиды прошлого, но Лоренцо все еще импульсивен, и уже привлек ненужное внимание.
— И ты… что ты?..
— Я отдам тебя Лоренцо, и пусть отведет душу. Что касается компромата на моего отца, то мне все равно, слухи и так ходили вокруг моей семьи довольно долго. Этими… снимками ты мне или моему брату не причинишь вреда.
— Ах ты подонок… — меня трясло, не то от гнева, не то от холода. — И ты… зачем весь этот спектакль?..
— Я же говорил — мне надо было поговорить с братом. Да и не поднимать же на уши всю округу, чтобы соседи вызвали полицию? Я с властями в хороших отношениях, в отличие от тебя, воровка. Ты уже давно бегала от судьбы, так что…
— Тебе это с рук не сойдет… — из последних сил зашипела я на мужчину. — Поверь мне.
— Никто не знает, где ты, Бонавиль. Даже твой друг Сэмюэль. О нем можешь не беспокоиться. О нем уже можно вообще не беспокоиться.
Как бы я ни пыталась сдержаться, тело отреагировало без моего разрешения, выдавив из глаз крупные слезы. Но мыслями я убежала далеко-далеко, пытаясь понять смысл услышанных слов. Что значит «никто не знает»? А затем перед глазами предстало лицо хозяина ресторанчика — злое, искаженное гневом и ужасом. Он допустил ошибку, за которую пришлось бы серьезно расплатиться перед Марио. Поэтому он не сказал? Испугался. И кто проверит? Это ведь стационарный телефон, а людей Гонсалеса и не было поблизости…