— И он про вас наслышан. Знаете, как это бывает. И он намерен добраться до моря прежде, чем вы доберетесь до него. Кстати, он-то уж точно убийца! Безжалостный. Не давайте ему ни шанса, сэр, умоляю! И прикончите его побыстрее! — Воздух был наэлектризован. Каждая металлическая деталь тряслась и звенела. — Говорят, запор вот-вот прорвет.
— Спасибо за предупреждение, мистер Педантичный. Вы кажетесь рассудительным молодым человеком, и я обязательно замолвлю за вас словечко кому следует.
На встревоженном лице молодого человека появилась улыбка:
— Вы тот самый знаменитый командор Ваймс, сэр! Для меня большая честь охранять ваш тыл!
К рулевой рубке вело исключительно большое число ступеней. Капитан чувствовал себя настоящим королем, и правил судном с высокого «престола», словно монарх всего сумевшего выжить на реке, даже если как сейчас, в дорогие стекла барабанил ливень, словно находя столь большие их размеры оскорбительным для неба. Ваймс быстро проник внутрь. Кричать, учитывая то, что буря заглушала все звуки, было бесполезно, тем не менее, всегда важно иметь возможность подтвердить, что вы говорили: — Командор Ваймс, Стража Анк-Морпорка! Действую по закону необходимости! — Такого закона не существовало в природе, но он дал себе зарок, что, черт возьми, он добьется принятия подобного закона, как только вернется обратно, даже если бы ему пришлось взывать к помощи всего света. Защитник закона должен иметь про запас хотя бы такой фиговый листок, чтобы заткнуть им глотки юристов.
Он заметил затылок мистера Глупотыка в капитанской фуражке. Рулевой не обратил на Сэма никакого внимания, а стоявший на коленях молодой человек, взирал на Ваймса в штанинопромочительном испуге. Меч, который он сжимал в руке, с грохотом упал на палубу.
Педантичный переминался с ноги на ногу.
— Будьте с ним на чеку, командор! У него всегда есть пара тузов в рукаве!
Ваймс пропустил это замечание мимо ушей и осторожно обыскал юношу, выудив один короткий нож, который можно найти у любого портового воришки. Сэм воспользовался им, чтобы отрезать кусок бечевки и связать вместе запястья пленника за спиной.
— А теперь, мистер Стретфорд, отправляемся вниз. Хотя, если вы решите искупаться, я не стану вам мешать.
В этот момент у юноши впервые прорезался голос:
— Меня зовут не Стретфорд, сэр. — Едва не плачущим тоном заявил он: — Я - Жатик Макинтайр. А Стретфорд с арбалетом у вас за спиной, сэр.
Человек, ранее известный как мистер Педантичный, улыбнулся обернувшемуся Сэму:
— Ой, ой, ой, сам великий командор Ваймс! Будь я проклят, если ты не туп, как куча конского навоза! Значит, сумеешь отличить убийцу по взгляду, да? Что ж, насколько помню, я прикончил около шестнадцати человек, не считая гоблинов. Но их-то без счета.
Стретфорд подмигнул Ваймсу и рассмеялся:
— Может я просто молодо выгляжу, что скажете? Кому какое дело до треклятых гоблинов, а? О, подумаешь, они умеют говорить! Знали бы вы, как эти ублюдки умеют врать! — Наконечник стрелы на арбалете в руках Стретфорда гипнотически ходил из стороны в сторону.
— Но все-таки мне любопытно. Понимаете, вы мне не нравитесь, и очевидно как день, что я вас застрелю, но сперва сделайте одолжение, ответьте, что же вы увидели в моих глазах?
Жатик воспользовался возможностью и отчаянно бросился по ступеням вниз. Ваймс пожал плечами и ответил:
— Увидел убитую девушку-гоблина. И как же она солгала? Не извольте сомневаться, мистер Стретфорд, я наверняка узнаю убийцу по глазам, потому что я заглядывал в них много раз. А если мне потребуется напоминание, я посмотрюсь в зеркало, когда буду бриться. Я совершенно точно узнал ваш взгляд, мистер Стретфорд, и мне было интересно посмотреть, что вы предпримете. Хотя теперь я начинаю думать, что давать вам арбалет было не очень разумно. Может я и вправду глуп, предлагая вам возможность немедленно сдаться, и второго шанса не будет.
Стретфорд слушал с открытым ртом, и потом ответил:
— Черт! Командор, я наставил на вас арбалет, а вы предлагаете сдаться? Прощайте, командор! Встретимся в аду!
Глава 22
В мире нашлось место и для песни арбалета, и для широкой улыбки Стретворда, спустившего спусковой крючок.
К сожалению для него, песня арбалета уложилась в звук «чик». Убийца уставился на свое оружие.
— Я вынул и погнул предохранитель. Без него выстрела не получится, — пояснил Ваймс.
Я думаю, у вас найдется еще и пара ножей, и непременно захочется с их помощью проложить себе путь на свободу, и я с радостью подыграю, но сперва должен предупредить. Во-первых, у вас ничего не выйдет, а во вторых, если вам и удастся справиться с тем, кто вырос на анкморпоркских улицах, от там внизу есть человек с кулаками, способными свалить с ног слона, и если его пырнуть ножом, то этим только сильнее разозлишь…
Новая волна была сильнее прежних, и Ваймс даже ударился о потолок рубки прежде чем сумел «припалубниться» прямо перед Стретфордом и точнехонько пнуть его официально разрешенным полицейским способом, а говоря иными - прямо между ног.
— Ой, да ладно вам, мистер Стретфорд! Разве вам не следует поддерживать высокую репутацию? Страшный убийца? Нужно было провести немного времени в городе, парень, и я постараюсь это устроить. — Стретфорд повалился на спину, и Ваймс добавил: — А потом вас повесят, чинно и надежно, уж не сомневайтесь. Мистер Трупер вяжет отличные петли, и говорят совсем не больно. Что ж, скажу, чтобы разогнать в вас адреналин, мистер Стретфорд. Представьте, что я гоблинская девушка. Умоляю, сохраните мне жизнь, мистер Стретфорд! Помните? Я помню! А, вижу, что и вы помните. Вы свалились при первой волне. Портовые воришки знают, что делать. Вы не знали, хотя скрыли это довольно лихо. Упс!
Стретфорд действительно попытался пырнуть его ножом. Ваймс вывернул его запястье и выбросил нож по ступеням вниз. В это мгновение ветровое стекло рубки разбилось и через все помещение пронесся сук, рассыпая листья и залив все дождем.
Обе лампы моментально потухли и воцарилась темнота. В ней растворился Стретфорд, видимо нырнув в разбитое окно, возможно, убившись насмерть, хотя Ваймс не был уверен в последнем. Он хотел на это надеяться. Но ему было некогда о нем беспокоится, потому что нахлынула новая волна и сквозь разбитое стекло хлынула вода.
Ваймс бросился к рулевому и обнаружил, что мистер Глупотык копошится в образовавшейся куче принесенного водой мусора, отчаянно бормоча:
— Я сбился! Сбился со счета!
Сэм выудил его из мусора и помог сесть в кресло, где тот обреченно обхватил голову руками.
— Я ничего не вижу в этой треклятой мути! И не знаю счета. Ни черта не вижу, не знаю счета, не могу управлять! Мы обречены!
— Зато я вижу, мистер Глупотык, — утешил его Ваймс. — Что вы хотите узнать?
— Вы видите?
Ваймс уставился на убийственные воды реки.
— Вон там, с левой стороны! Мы приближаемся к огромному камню. Так и должно быть? О, похоже, рядом с ним разбитый причал.
— Боги небесные! Это же Колобок! Так! Пустите меня к штурвалу! Насколько мы близко?
— Ну, может ярдов пятьдесят?
— И вы все это видите в такой мгле? Что б мне пропасть, мистер! Да вы должно быть родились в пещере! Значит, мы уже не так далеко от Квирма, где-то в девятнадцати милях с хвостиком. Как думаете, сможете поработать впередсмотрящим? Как там моя семья? С ними все в порядке? Этот мелкий сопляк грозил убить их, если я не доставлю Фанни по расписанию! — Что-то тяжело грохнулось на крышу и отскочило прочь в ночь. — Гастрит Глупотык к вашим услугам, сэр. — Он уставился вперед. — Наслышан о вас. Кумская долина, верно? Рад приветствовать вас на борту!
— Э? Гастрит? У левого берега в десяти ярдах впереди нам навстречу плывет целое дерево! Справа ничего не видно.
Штурвал бешено завращался.
— Премного обязан, сэр, и уверен, вы не обидитесь, если поправлю вас, что обычно мы говорим левый и правый борт?
— Не знал об этом, Гастрит, никогда не пил с моряками. Какая-то масса прямо впереди, в сорока ярдах, похожа на разбитые бревна, мелкие правда, а справа я вижу какой-то слабый свет. Не могу сказать точно, как далеко. — Ваймс пригнулся, и о заднюю стену рубки ударилось расколотое полено. Стоявший рядом с Сэмом рулевой хмыкнул, словно улыбаясь.
— Ну, вот и хорошо, командор! Это маяк Джексона. Очень добрый знак! Я вновь держу курс, и, хвала небу, песочные часы не разбились. Но я был бы премного обязан, если бы вы спустились в трюм и передали Десятигалонному Теду, что пора рубить конец к баржам. Там на одной из них фермер с курами. Лучше взять его к нам на борт, пока запор не прорвало.
— А еще там сотни гоблинов, мистер Гастрит.
— Да бросьте их, сэр. Гоблины - просто гоблины.
Ваймс мгновение стоял, уставившись в темноту, и тьма во тьме нашептала ему: «Ну, как? Забавляешься, командор? Сэм Ваймс против своей темной стороны, дождя и опасностей! А в добавок, раз ты коп, то не веришь, что Стретфорд мертв, пока своими глазами не увидишь тело. Ты ведь знаешь. В некоторых из них от убийств словно бес вселяется. Ты видел, как он вылетел в окно, там куча всяких веревок и поручней, а засранец ужасно вертлявый и ловкий, так что ясно как день, он еще появится. Вдвойне настороже. Ну что ж, командор Ваймс - все в ваших руках: гоблины, которых нужно спасти, убийцу - поймать, и не забывай, что дома тебя ждут жена и маленький ребенок».
— Я все помню!
«Ну, разумеется, командор, — продолжил тот же голос, — разумеется! Но я-то тебя знаю, и на солнце бывают пятна. Тем не менее, мой упорный друг, тьма всегда будет на твоей стороне.
Реальность вновь вернулась в свои границы, и Ваймс ответил:
— Мы возьмем гоблинов на борт, мистер Гастрит, потому что они… да! Они вещественное доказательство по очень важному следствию.
Вновь прошла волна, и на этот раз Сэм очутился на ногах на палубе, которая показалась мягче, поскольку была покрыта ковром листьев и ветвей. Когда он выпрямился, мистер Глупотык заметил: