— Давай не вредничай там с мамой и дай ей трубку, хочу поговорить с ней.
Я дала трубку маме, и снова пошли эти телячьи нежности: «Я так соскучилась по тебе, дорогой», и «Она правда пригласила тебя на танцы?», и, конечно же, «Да, я скоро к тебе приеду». Я знала, что мы думаем об одном и том же, — жизнь Чарльза шла своим чередом, а нас не было рядом, и мы пропускали все самое интересное.
Я проглотила две таблетки, которые мама положила на подушку, пока я разговаривала с папой, и снова заснула. Когда проснулась, мамы не было дома. Она оставила записку на журнальном столике: «Пошла прогуляться. Скоро приду. Мама». Не «целую, мама», а просто — «мама».
Голова, кажется, прошла. Уже было три часа дня. Почти целый день потерян. Если бы не похмелье, можно было бы сказать, что выходной удался! Я приняла душ и плюхнулась на диван перед теликом. Наконец-то я смогу спокойно посмотреть «Южный берег»! Я уже так давно была лишена этой маленькой радости.
Но тут вернулась мама.
— Выключи телевизор, Уандер.
Ушам своим не верю — мама попросила меня выключить ящик? Либо ей сделали лоботомию, либо произошло что-то страшное. Я нажала кнопку выключателя, а мама уселась рядом со мной на диван. Она вынула из бумажного пакета пластиковую упаковку. Горячий суп!
— Вчера я поговорила с бабушкой Кайлы, — сказала она. — Они приглашают тебя пожить у Кайлы, если хочешь. В этой квартире нам с тобой стало тесно, и мне нет никакого смысла оставаться здесь. Ты работаешь сутки напролет, мы почти не видимся, я тебе, по-моему, вообще мешаю…
— Ты же знаешь, что это не так, мама!
Не понимаю, почему я спорила: то ли действительно хотела быть с мамой, то ли мне было неловко от мысли, что присутствие мамы, если быть откровенной, вовсе не обязательно.
Мама поигрывала с мокрой прядкой моих волос так, как она обычно любила делать.
— Спасибо, что ты так говоришь, доченька. Но давай посмотрим на вещи реально. Тиг позаботится о твоих занятиях вокалом, танцами и записью пленок. Меньше чем через два месяца ты отправишься в турне, и тебя не будет все лето. Мне нечего здесь делать.
Мама оттянула резинку на лосинах:
— И сдается мне, что я набрала еще пять кило, пока сидела дома и ждала, когда ты придешь с репетиций.
— Ноты могла бы найти работу, или пойти на курсы, или еще что-нибудь придумать! Не надо сидеть и ждать, когда я приду. Ты ведь в Нью-Йорке! Говорят, здесь есть на что посмотреть. Займись чем-нибудь, о чем ты всегда мечтала.
— Уандер, я останусь, если ты хочешь, если ты думаешь, что не справишься без меня. Но я вижу, что ты практически стала взрослой. Ты преуспеешь независимо от того, буду я рядом или нет.
Мама заплакала и говорила дальше сквозь всхлипы и глубокие вздохи.
— Я совершила ошибку, — мне хотелось, чтобы ты добилась успеха для себя и в память о Лаки, но в итоге получилось, что я потеряла обеих дочек. А у меня есть муж и еще один ребенок дома… И если я не поспешу, то довольно скоро и им буду не нужна.
Я крепко обняла маму, положив ее голову себе на плечо. Ее тело вздрагивало от судорожных рыданий.
— Тогда поезжай домой. Я справлюсь. Извини, что так себя вела.
Я вдруг почувствовала себя такой старой.
Моя футболка стала мокрой от ее слез, но мы сидели, крепко обнявшись.
Я могу приехать осенью, — всхлипывала она, — когда ты вернешься из турне. Надеюсь, к тому времени мы сможем снять большую квартиру. И тогда нам надо будет собраться всем вместе, всей семьей.
— Точно, — сказала я, — конечно, соберемся, мама.
И в этот момент в душе что-то надломилось. Я и впрямь хотела, чтоб она уехала, чтоб вернулась домой к папе и Чарльзу, я и впрямь мечтала стать вольной птицей.
В животе ощутилась странная пустота, но теперь уже не от похмелья: начиналась самостоятельная жизнь.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
В ковчеге у Кайлы набилось полно народу.
На первом этаже рядом с большой кухней и столовой проживала миссис Си, на втором останавливались родители Кайлы, когда приезжали погостить, там также располагался офис Джулз, помощницы Кайлы, и комната отдыха с «Плей-стейшн», телевизором с гигантским экраном и шезлонгами, как у капитана с борта «Энтерпрайз» из сериала; на третьем этаже была роскошная спальня Кайлы, состоящая из нескольких комнат, и гостиная; а на четвертом этаже соседствовали большая спальня Карла и две комнатки для гостей — одна моя, другая Лиама.
Вот уж точно «Дом мечты для Барби» — набор для поп-принцессы с Бруклин Хайтс.
Тига новость не обрадовала, но подобный расклад делал жизнь проще. Мы с Кайлой могли теперь больше времени проводить вместе, прогоняя номера, в подготовке к турне и перед раскруткой готовящегося альбома, так что Тигу было легче начинать работать сразу с обеими каждый день, и плюс к тому ему не приходилось больше выслушивать замечания от мамы, мол, эта юбка слишком короткая, а разрез у маечки слишком глубокий, и теперь я могла, если понадобится, работать в студии всю ночь напролет, а не ехать домой в десять вечера каждый день.
— Хорошо придумали, — похвалил он Кайлу, когда она посвятила его в наши планы. Мы разговаривали по громкой связи.
— И вот еще, Уандер, надеюсь, ты уяснила себе, как должна вести себя хорошая девочка в компании взрослых теть?
— Еще бы!
Больше никаких попоек. Воспоминания о тяжелом похмелье будут мучить меня еще долго.
Уже через два дня после вечеринки у Кайлы я провожала маму. Она не отпускала меня ни на шаг, пока мы ждали прибытия поезда в огромном зале ожидания на вокзале. Мы стояли под большим щитом, на котором сменялось время прибытия и отбытия поездов, и мама крепко держала меня за руку.
— Ты точно хочешь ехать? — спросила я.
— Речь не о том, хочу или не хочу. Мне надо ехать.
Одной рукой она чуть ли не до боли стиснула мою ладонь, а другой достала из сумки банковский конверт на мое имя и протянула его мне. На ощупь кредитная карточка внутри. Наверное, нельзя в этой ситуации так откровенно радоваться!
Я теперь жила по соседству с Лиамом на самом последнем этаже кирпичного особняка. Комнатенка, правда, была крохотная — места хватало только для кровати, прикроватного столика и комода с зеркалом, — но мне было наплевать. Какая разница, если с собой я привезла лишь один большой чемодан с шмотками, туфлями и парой компактов. Я буквально сбежала из Девонпорта, не прихватив ни памятных вещиц, ни альбомов с фотографиями. Но Кайла позаботилась о том, чтобы я чувствовала себя здесь как дома.
На столике стояла наша с Лаки фотка в серебряной рамочке, я была еще девчонкой-сорвиголова с короткой стрижкой и плоской грудью в футболке «Спидо», а Лаки выглядела как пятнадцатилетний ангелочек, в скромной короткой небесно-голубой маечке под цвет глаз и с длинными светлыми локонами. На снимке мы стояли, обнявшись, на пляже в Девонпорте за два года до гибели сестры. Это Кайла тогда сняла нас на память. Еще Кайла положила на столик несколько книг из серии «Анна из Зеленой башни». Они с Лаки любили разыгрывать сценки из этих книжек, когда мы были детьми, а Кайла жила от нас в пяти минутах ходьбы.
Слава богу, мне не придется беспокоиться о том, что Лиам живет в соседней комнате. Как только я переехала, он уехал к маме до конца весенних каникул. Какое облегчение! А к тому времени, как он вернется в дом Кайлы увидеться с папой, меня уже, скорее всего, и след простынет, и нам никогда в жизни не придется обсуждать то маленькое происшествие.
Последнюю песню к альбому мы записали уже за полночь в субботу. После праздничного ужина в круглосуточном кафе в компании Тига и инженеров звукозаписи я завалилась в постель в пять утра, радуясь, что завтра воскресенье и, значит, никаких занятий по вокалу или хореографии, а запись альбома позади, и я могу просто спать — сладко спать, сколько пожелаю!
Не тут-то было. На часах с радиоприемником светилось 7.07, когда меня разбудил звук отмороженной панковской гитары и бьющий по ушам грохот ударников, раздававшийся из соседней комнаты, а затем последовали вопли Билли Джо Армстронга, который просил свою дорогую мамочку услышать, как он плачет. Господи, как мне не повезло! А «Добро пожаловать в рай» в исполнении «Грин дэй» обязательно включать ранним воскресным утром, да еще так громко? Я скинула одеяло, выскочила из кровати и протопала в соседнюю спальню.
Могу я спросить, кто же это сидит в позе йога и слушает «Грин дэй»? Наверное, это Лиам Мерфи, который уже приехал от мамы.
На полу рядом с его кроватью лежал коврик для занятий йогой, а сам Лиам принял позу «воина». Он поднял на меня глаза.
— Какой наряд, поп-принцесса, — сказал он.
Я посмотрела вниз. О, черт, я же разозлилась и выскочила из кровати так стремительно, что забыла накинуть халат. И вот я стояла перед Лиамом в белой облегающей футболке (без лифчика), на которой было написано «СТЕРВА — НА СКЕЙТЕ» большими черными буквами, — подарок-шутка от Чарльза на Рождество, ставший моей любимой ночной сорочкой.
Костюм дополняли мешковатые фланелевые семейные трусы зеленого цвета с желтыми и красными рождественскими эльфами — подарок мамы, от которого Чарльз отказался. Спасибо, дорогой братец, спасибо тебе большое!
— Очень смешно, — возмутилась я. — Если мне не изменяет память, ты должен быть у мамы.
— Обхохочешься, — сказал Лиам. — Если мне не изменяет память, это ты должна была поехать к отцу на выходных перед началом моих занятий.
— Послушай, будь так любезен, приглуши звук! — попросила я.
А потом поклонилась и, молитвенно сложив руки, сказала:
— Намаете, вонючка.
И ушла к себе в комнату.
— Не проспи обед! — крикнул мне вслед Лиам, и я захлопнула дверь своей комнаты.
Он сделал звук потише, но в отместку стал без конца крутить Селин Дион вместо «Грин дэй», поэтому мне пришлось мучиться вместе с Селин Дион и ее сердцем, которое все не унималось, и не унималось, и не унималось… битых четверть часа, пока я снова не уснула.