Той ночью после обеда с родителями Кайлы я долго не могла заснуть, потому что выспалась днем. В два часа, когда все в доме спали, я еще колобродила. В отличие от моего соседа, я старалась никому не мешать и слушала музыку в наушниках, листая журнал. Но это только мне так казалось, что я никому не мешаю. Передо мной в дверях вырос Лиам. Я сняла наушники.
— Что случилось?
— Ты чего распелась тут? — спросил он. Сколько раз я попадалась на этой вредной привычке, да господи, ведь и Тиг меня так раскопал тогда в «ДК». Звонко я, значит, пою, когда надеваю наушники.
— Извини, — сказала я, — что не так хорошо пою, как «Грин дэй», или «Перл джем», или кого ты еще там слушаешь.
— Я не слушаю «Перл джем»! — заорал он на меня диким шепотом, как будто я смертельно обидела его подобным предположением.
Лиам вышел из комнаты и появился снова через пару секунд, захлопнув за собой дверь ногой. Он сел рядом со мной на кровать с альбомом компакт-дисков в руках и стал его пролистывать. Странички мелькали одна за другой, и я успевала разглядеть лишь некоторые имена: Рэй Чарльз, Элла Фитцджеральд, затем Элвис Костелло и «Клэш», потом Аалия, и «Дед Кеннедиз», и…
— Ладно, я поняла, ты не слушаешь «Перл джем»!
Лиам захлопнул альбом.
— Премного благодарен. — Он помолчал и с сомнением посмотрел на меня. — Из-за стенки ты неплохо исполняла Дженис Джоплин. Я не знал, что тебе нравится такая музыка.
— Ты еще много чего обо мне не знаешь, — улыбнулась я, — если поставил в один ряд с пустоголовыми поп-принцессами, не познакомившись для начала поближе.
Лиам медленно приподнял бровь, глядя на меня.
— А мне сдается, что я уже познакомился с тобой немного поближе, тебе так не кажется?
Он положил ладонь на мою руку. Так вот почему он сюда пришел — зов плоти?
Я убрала руку.
— На прошлой неделе… после вечеринки… ничего такого… не было… ну, ты понимаешь, о чем я?
— Нет, ничего такого не было, — он практически показал все на пальцах при слове «такого». — А проснулись мы рядом потому, что я боялся, что тебя вырвет во сне. Бывает, так умирают.
Про себя я подумала, что уж он-то точно знает, как ухаживать за девушками. Я почувствовала, как лицо у меня стало пунцовым.
— Я еще не услышал слов благодарности с твоей стороны, — добавил Лиам.
— Ты еще хочешь благодарности?! Кто-то меня переодел. Ты случайно не знаешь, кто это был? Я ведь не в том тесном платье уснула, и что-то не припомню, когда это я надела твою пижаму.
Лиам снова наклонился ко мне и прошептал:
— Ну, правильному пацану надо же как-то себя вознаградить, когда он спасает несовершеннолетнюю цыпу, попавшую в затруднительное положение, или я не прав?
У меня чуть глаза не вылезли из орбит от удивления. Он тихо рассмеялся.
— Да я просто подколол тебя. Ты сама переоделась. У тебя, правда, не очень хорошо получалось. И ты постоянно говорила, — тут Лиам изобразил меня, имитируя бостонский акцент, — «отвернись, не видишь, я раздета».
Но ты справилась сама. Можешь поверить мне на слово.
Он снова положил ладонь мне на руку.
— Твой отец в комнате напротив, — сказала я. — Что ты делаешь?
А Лиам наклонялся все ближе. Мои губы тянулись к нему, как к магниту, и я была не в состоянии преодолеть силу притяжения.
— Отца нет дома. Родители Кайлы достали ее, и она решила куда-нибудь сходить. Она позвонила Джулз, так что они сейчас разгуливают по ночным клубам на Манхэттене.
Так вот почему он подкатывает ко мне — просто Кайла и не подумала пригласить ни меня, ни его пойти с ней?
Я отдернула руку и убрала лицо из зоны действия магнитного поля, куда так стремились мои губы.
— Тебе нравится Кайла. Даже не пытайся отрицать это.
— Мне она нравится, но не так, как ты думаешь. Мы с ней просто друзья, мы практически одна семья.
— Нет, ты на нее запал.
— Поверь мне, я не в ее вкусе.
— Что ты гонишь, — она не сноб. Ей наплевать, что ты сын телохранителя, и ее не будет волновать, что ты студент, а не какая-нибудь знаменитость.
— Может быть, мне нравится кто-то еще, — сказал Лиам.
И его губы опять прикоснулись к моим. Я это предчувствовала и даже надеялась, что так и произойдет.
Все же у меня еще оставалось немного гордости, и я сдалась не сразу. Я отпрянула и спросила:
— Что ты делаешь?
А он ответил:
— Стараюсь сделать так, чтобы ты заткнулась. Боже, какая ты красивая без косметики и без прикида поп-принцессы…
И я опять прижалась губами к его губам, чтобы на этот раз заткнулся он.
Лиам на минуту оторвался, встал, поставил новый компакт в мой плеер подключил к нему мини-колонки, затем выключил свет и сказал:
— Пол Уэллер, британский исполнитель восьмидесятых, пел в «Джем» и в «Стайл Каунсил», а теперь исполняет соул.
Из колонок донесся приглушенный голос англичанина, более сексуальный, чем внешность Лиама (горькая, но правда). Лиам лег рядом со мной, я чувствовала, как он рукой пробегает по моим волосам, нежно прикасается носом к щекам, затем его губы снова оказываются на моих (какое блаженство), и мы начинаем целоваться.
И все — мы просто целовались, никакого поспешного расстегивания или раздевания, просто блуждание рук и прикосновения губ, как будто мы целовались в стиле соул, и было так странно приятно. Правда, длилось все это только до пятой песни. Потом он признался:
— Я устал.
Я тоже устала, и мы заснули на моей односпальной кровати, не раздеваясь, — я лежала, уютно прижавшись к его длинному худощавому телу.
Утром, когда я проснулась, Лиама уже не было, не было альбома с компактами, вещей в его комнате, и он даже не оставил записки на прощание.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
А все же, нравлюсь ли я Лиаму? Или он просто использовал меня, как какую-нибудь развязную дублершу Кайлы? И почему, ну почему же он не звонит, не посылает сообщений, никак не проявляется вот уже две недели с того дня, как уехал к себе в Дартмут? Сколько раз уже я слушала эту компашку с Полом Уэллером, которую он забыл в моем плеере, и снова прокручивала в голове, как мы тогда целовались?
От тихого проникновенного голоса этого Уэллера тепло разливалось по телу, сердце трепетало, а сознание металось, и я задавалась вопросом, вспоминает ли меня Лиам, тогда как я постоянно о нем думаю? Может быть, как раз сейчас он завалил экзамен по русской литературе, потому был поглощен решением более важного вопроса: позвонить мне или нет.
— Уандер!
Я увидела перед собой Кайлу. Она выдала широченную улыбку и показала руками на уголки своего рта, — я должна была улыбаться, а не находиться в тягостном раздумье, когда акулы шоу-бизнеса стояли между мной и Кайлой и фотографировали нас под гигантским транспарантом с бодрой надписью «УАНДЕР». Мы были на торжественном приеме в честь выхода моей дебютной пластинки «Попсовый бабл-гам» на выставке, устроенной для программных директоров радиостанций и музыкальных каналов, а также прочих людей со студии звукозаписи, нужных для раскрутки и продажи диска. Поскольку все собрались по поводу выхода моей пластинки, я должна была изображать само очарование, а не погружаться в раздумья о каком-то высоко-сознательном сопляке-первокурснике из Нью-Хемпшира, с которым я дважды целовалась и который даже не хочет признавать, что мы знакомы.
Вообще-то, я иначе представляла себе вечеринку по раскрутке диска: по крайней мере, в ночном клубе, чтобы с потолка свисал хотя бы один дискотечный зеркальный шар, и пришло множество нестандартных людей из мира шоу-бизнеса, приклеенных к мобильникам, и куча журналисток из всяких музыкальных изданий в коротких юбочках и стильных кожаных сапогах. И меньше всего я ожидала увидеть толпу деловых людей в одежде из «Банана Репаблик», которых больше волновало, успеют ли они сфотографироваться с Кайлой и попасть на семичасовой поезд до Уестчестера, чем встреча с начинающей поп-принцессой, то есть со мной. Мы были в конференц-зале на последнем этаже здания, где студия звукозаписи арендовала офис. Из окна открывался потрясающий вид на Центральный парк: зеленые кроны, покрытые первой весенней листвой, просторные газоны размером с футбольное поле, деревья, распустившиеся белым цветом; закат с запада бросал красные тени на многоэтажные здания, высящиеся вдоль парка. Официанты расхаживали с закусками и бокалами шампанского и вина, до которых, мне и Кайле Тиг запретил дотрагиваться в присутствии этих людей под страхом смерти. Два официанта подошли к Кайле. Бокалы на подносах дребезжали, выдавая волнение, которое официанты испытывали, находясь в одном помещении с Кайлой.
Но Кайла ничего не ела — бесилась из-за двух лишних килограммов, закравшихся в ее тело, и никто не был застрахован от ее гнева. Уже в машине она увидела, как я жую диетический батончик, и высказала мне:
— Тебе, Уандер, тоже не помешает скинуть пару кило. Ты еле влезаешь в это платье.
Я поняла намек, завернула остатки батончика в фантик и положила в сумку, с глаз долой.
Хоть один человек на приеме был нормальный — пляжный красавец Уилл Нивз из «Южного берега», мой партнер по клипу. Он поцеловал меня в щеку при встрече и тут же оставил всякие попытки выглядеть искушенным, умудренным опытом мачо, когда увидел Кайлу.
— Молюсь на тебя! У меня есть все твои диски! — Потом он повернулся ко мне и бросил: — Хорошее платьице.
На мне было шелковое платье цвета чайной розы, подарок Кайлы. Оно сидело на мне в обтяжку, но не так, как говорила Кайла. Я спокойно могла дышать. Даже Карл, хоть никогда раньше не высказывался по этому поводу, заметил, что я мило выгляжу, «как маленькая леди». По-моему, таким образом Карл похвалил меня за то, что я не оделась вызывающе на первый официальный прием.
Не то что бы меня это очень волновало, но все глаза были устремлены на Кайлу.
Люди вежливо здоровались со мной, а потом начинали лебезить перед Кайлой: «Обожаю, как ты поешь»; «С каждым днем ты становишься все роскошнее»; «Если твои диски и дальше будут распродаваться в таком темпе, надо будет нанять отряд телохранителей в помощь Карлу». Несмотря на то что Карл почти всегда молчал, создавалось впечатление, будто его все здесь знали. По слов