ь. Они уселись за стол на кухне у Ти га, и мама стала расспрашивать Трину о том, как той нравится учиться в Бостонском университете. Она сказала Трине, что очень гордится ею и уверена, что у Трины достаточно знаний и таланта, чтобы привести в исполнение все мечты. Я уже рассказывала Трине немного о жизни нашей семьи в последний год в Кембридже, но она сразу прониклась к маме и бросила на меня удивленный взгляд, будто говоря: «Все не так плохо, как ты расписывала!» Мама заметно поправилась со дня смерти Лаки, но в ту субботу только габариты отличали ее от привычной «Фа-Солевой» мамаши, которую Трина знала еще со времен жизни в Кембридже. Может быть, повлияло то, что она видела меня с Триной и Тигом, или то, что мы подписали контракт. Может быть, мама просто подумала, что наша жизнь возвращается на круги своя и снова появилась надежда на лучшее будущее, и поэтому вела себя нормально.
Мама сидела у Тига больше часа и уже опаздывала на работу в свой продуктовый магазин, но не торопилась уходить. Направляясь к машине, она обернулась к Тигу и сказала:
— Я знаю, что ты позаботишься о моей девочке.
Наверняка все выходные отец не будет с ней разговаривать.
Трина уже распланировала наш уикенд: по четыре часа на вокал и хореографию в субботу, два часа репетиций, а после — два часа записи в воскресенье. Для демо-записи мы с Тигом выбрали песню, написанную Триной: «Не зови меня малышкой». Хорошая песня о девчонке, которая требует, чтобы ее уважали за то, что она умная, а не только восхищались ее красотой. Песня очень органично ложилась на мой голос, потому что мелодия была скорее в стиле ритм-энд-блюз, чем в стиле поп, и еще в ней было что-то пробивное, близкое к стилю фанк, что совсем не подошло бы к мягкой и благозвучной манере Лаки. Так что в моем исполнении песня Трины не будет звучать отголоском прошлых выступлений Лаки…
Ночевать я осталась там же, так как Трина хотела, чтобы мы использовали каждую минуту, пока есть возможность работать вместе.
Трина зашла в гостиную и уселась со мной на разложенный складной диван. На ней была закрытая белая ночная сорочка, которая контрастировала с ее темной кожей, а длинные косички были заплетены в две большие косы, упавшие ей на плечи. На мне была фланелевая пижама с рисунком печенья «Орио» на ткани и тапочки в форме плюшевых мишек. Все было как в старые добрые времена, когда Кайла, Лаки и Трина брали меня на девичник с ночевкой и мы сидели на кровати Лаки и болтали до утра.
— Сегодня ты хорошо поработала, — сказала Трина. — Тиг был под впечатлением. Он думает, что у тебя есть все данные для успеха.
— Как у Лаки?
— Уандер, Лаки здесь ни причем. Вы совершенно разные. Почему до тебя это никак не доходит? Не делай это ради нее, сделай это для себя.
— Но ведь именно Лаки всегда пела! — прошептала я.
Моя уверенность в себе постоянно колебалась, несмотря на моральную поддержку Ти га и Трины.
— Я понимаю, что тебе неприятно будет это услышать, но позволь мне кое-что тебе сказать: ты поешь лучше, чем Лаки. Я не собираюсь принижать ее достоинства, но в случае с Лаки это была видимость, а в случае с тобой — настоящий талант.
Если бы кто-то другой, а не Трина сказал так о моей сестре, я тут же остановила бы его. Но сейчас я только возразила:
— Ведь вы с Лаки были в одной поп-группе. Почему же вы вместе пели, если ты считала, что у ней нет певческого таланта?
— Лаки была моей подругой. Я любила ее. Ты хорошо это знаешь. Но в «Тринити» наши голоса дополняли друг друга, и в целом получалось прекрасно. На соло Лаки бы не потянула. Она выравнивала резкий голос Кайлы и мой всепоглощающий голос. Она также не давала нам с Кайлой поубивать друг друга. Лаки была миротворцем. У нее не было того, что есть у тебя — чистейшей воды природного дара.
Я понимала, что Трина ни в коем случае не старалась унизить Лаки. Она просто была сама собой — сама честность.
Я как будто глотнула свежего воздуха. Так приятно находиться рядом с кем-то, кроме папы и мамы, кто знал и помнил мою сестру.
Казалось, я только что уснула, как вдруг почувствовала, что Трина осторожно дергает меня за руку, пытаясь разбудить. Сквозь прозрачные занавески гостиной было видно, как солнце встает над океаном. Сощурившись от яркого утреннего солнца, я увидела Трину. Она уже оделась в обтягивающее трико и разминалась на полу рядом с моей кроватью.
— Вставайте, девушка! Начнем с пробежки, а потом займемся делом.
— Ты никогда не хотела пойти служить в армию, Трина? — спросила я жалобным голосом, стоя одной ногой на полу, и хрипло заявила: — Уандер срочно требуется чашка крепкого кофе с молоком и кофеином.
— Когда вернемся.
Я тут же вновь обрела голос.
— Нет, сейчас!
Трина бросила на меня строгий взгляд, как будто говоря: «Не смейте обращаться ко мне в таком тоне, юная леди!» Я захныкала:
— Ну очень тебя прошу!
— Принцесса, даю тебе пять минут. Захвачу кофе в термосе — с обезжиренным молоком и сахарозаменителем.
— Заметано, — вздохнула я.
Пробежаться с утреца на заре — неплохая идея. Я получила заряд энергии на весь день. К тому времени как Тиг в студии нажал кнопку «запись» несколькими часами позже, я уже сгорала от нетерпения, так мне хотелось петь. На спевке с Триной, клянусь, мой голос звучал потрясающе и, что самое главное, уверенно. Мы записали демо в пять приемов. Запись клипа тоже прошла гладко, особенно когда Тиг попросил меня покривляться перед камерой.
— Просто будь собой, — посоветовал он мне, и это помогло не угробить всю хореографическую постановку, специально разработанную Триной для этой песни.
Тиг принял гениальное решение: взять видеокамеру на пляж и снять, как я танцую и хожу колесом на песке.
Душа рвалась наружу от радости: запись шла успешно, я прекрасно танцевала номер, придуманный Триной. Съемки на пляже прошли весело и без хлопот, как раз в том настроении, в каком Тиг и хотел.
Когда я уходила домой вечером, Тиг сказал мне:
— Ты прекрасно поработала сегодня. Только запомни, все это очень субъективно. То, что понравилось нам с Триной, может, напротив, вогнать в сон десятки продюсеров звукозаписывающих компаний. Но как только я получу хоть какие-нибудь хорошие отзывы, сразу свяжусь с тобой. А пока я договорился в танцклассе, чтобы ты могла заниматься там хореографией. Заплачено вперед вплоть до Рождества. Три раза в неделю после школы. С заданием справишься?
Я кивнула в ответ и поблагодарила его за все. Я чувствовала, как моя фигура снова приходит в норму, укрепляются мышцы. Хотелось проплыть на этой волне как можно дольше, независимо оттого, стану я поп-принцессой или нет. Надеюсь, уроки танцев по времени не будут совпадать с «Южным берегом».
Трина крепко прижала меня к себе.
— Как давно мы все-таки не виделись, — прошептала она мне на ухо.
— Мы ведь будем встречаться, даже если ничего не выгорит? — спросила я.
Она протянула мне листок с адресом электронной почты и номером телефона в студенческом общежитии.
— Еще бы. Работай над собой, Уандер. Лаки гордилась бы тобой, — сказала она. — Я по-настоящему тобой горжусь.
— Ну, Уандер, как тебе кажется, готова ты стать поп-принцессой?
Ничего не обещаю, конечно, но, если я пристрою твою демо-запись в компанию с громким именем, твоя жизнь изменится… И очень быстро.
Я не была готова, но не парилась по этому поводу. Ни за что на свете ни одна звукозаписывающая компания не заинтересуется Уандер Блэйк. Впрочем, спасибо, Тиг и Трина, за то, что предоставили возможность хорошо провести время подальше от дома Блэйков. Пришло время принцессе опять превратиться в Золушку.
ДЕСЯТЬ
Прошла осень, а от Тига не приходило никаких вестей. Мама вскакивала каждый раз, когда звонил телефон, но меня все меньше это интересовало, надежда покинула меня, не в отношении музыкальной карьеры, а в отношении нашей новой жизни у моря.
У Чарльза все было хорошо в школе. Его друзей не волновало, что раньше он был дачником, а теперь стал местным. Чарльз рассекал на скейте. Этого было достаточно. Что же касается старшей сестры Чарльза, для нее школа Девонпорта стала сущим адом.
Что бы я ни делала в школе, все получалось не так, как надо. Как будто я ходила по коридору в футболке с буквой «Л» на ней, но «Л» означало «Лохушка», а не «Лапочка». Я хорошо одета и выгляжу неплохо, не ковыряюсь в носу на людях и стараюсь дружелюбно со всеми общаться, будь то компьютерный гений, качок, курильщик травки, футбольная болельщица или «ботаник». Вполне возможно, статус местной лохушки я приобрела из-за того, что все в классе давно знали друг друга, или потому, что раньше я была дачницей и «Теле-Фа-Солькой», а Джен Бурке поставила перед собой цель рассказывать всем кому ни попадя, что я пыльным мешком по голове стукнутая. Также я догадывалась, что по сарафанному радио передано сообщение, которое просто и ненавязчиво гласило: «Уандер Блэйк — ноль без палочки».
Даже Кэйти не подходила ко мне в школе. Все лето она провела, тренируясь ходить колесом, приятным голосом объявляла очередной заказ у окна в отделе «Еда навынос» в «ДК».
Это помогло ей осуществить свою мечту — ее выбрали запасной болельщицей в команду поддержки. И не только это — очищенная от угрей кожа, благодаря волшебной формуле геля от прыщей «Ретин-А», обеспечила ей место за столом среди девочек в коротких юбочках в складку и мальчиков спортивного телосложения во время школьного обеда. Кэйти получила билет в лучшую жизнь, и в школе я была бы для нее мертвым грузом. Мы не говорили о том, что на работе мы друзья, а в школе нет. Просто получилось так и никак иначе.
Весь сентябрь и весь октябрь я бороздила школьные коридоры в гордом одиночестве, безмолвно стояла у стенки, когда другие ребята, которые были знакомы друг с другом с младших классов, болтали и смеялись. Когда я пыталась подключиться к разговору, на меня кидали презрительный взгляд или просто игнорировали. Большая перемена была бы мукой, если бы не мой неожиданный спаситель — Знайка. У Генри была небольшая кучка друзей-»ботаников», с которыми он мог бы общаться, но он с завидной регулярностью бросал их и подсаживался ко мне в самом темном и дальнем углу школьной столовой и разбирал со мной домашнее задание по алгебре. Ну да, я едва дотягивала до тройки, несмотря на обещание повысить успеваемость, данное папе.