— Ну что? — спрашивал я.
— А? — Беатрис выбралась из оцепенения.
— Рассказывать-то будешь, не?
— Давай пройдёмся. На ходу расскажу. — Заявила Беатрис.
"Господи, да что ж ты такая непоседливая-то…"
— В общем, — наконец начала девушка — начну издалека… Клан Чревоугодников, как и любой клан, обязан контролировать свои предприятия. Мы присылаем туда людей, собираем проценты, я, кстати, тоже этим занимаюсь. И вот… Тэвер, хозяин Сытого Болтуна, с какого-то момента начал платить меньше, чем было нужно — всё отнекивался, придумывал отмазки… Черви решили узнать, в чём дело, и подослали к нему помощника из клана — Торна. Торн должен был выяснить, куда пропадают деньги и слить информацию. Но спустя некоторое время Торн пропал. Исчез, растворился, и никто не знал куда. В Сытого Болтуна ни раз приходили черви и пытались узнать, где Торн, но Тэвер ни в чём не сознавался. Говорил, что Торн переехал в другой город, нашёл себе другую работу. Но Торн не мог найти себе другую работу, он же член клана!
— Но… почему они просто не могли отнять у Тэвера предприятие? Зачем нужны такие проблемы? — Не понимал я.
— Этот Тэвер уже давно владеет Сытым Болтуном. Он всех знает, и его все знают. Лучше него с этой работой никто бы не справился. Проще просто контролировать его, собирать проценты.
— Тэвер… никогда бы не подумал, что он на такое способен. А ты точно уверена во всём этом? — мне не хотелось разочаровываться в Тэвере, в этом добродушном толстяке, поэтому я до конца не хотел верить.
— Обижаешь. Я своими ушами слышала обо всём, когда мой хозяин говорил с хозяином червей. Увы, но это так, Сол.
Начинало светать. Небо из чёрного потихоньку становилось синим. Мы с Беатрис продолжали куда-то идти. Наконец, я узнал знакомые места. Мы подходили к борделю.
— Но это всё ерунда. — Говорила мне Беатрис. — Сейчас мы поговорим с Брунгильдой и проясним ещё кое-что. Заодно и заберу у неё процент от выручки, за которым и приходила…
Я видел, как Беатрис было неприятно идти вместе со мной по этому зданию. Без меня, она, наверное, привыкла к бесконечному разврату, но сейчас было неловко. Когда поднялись на второй этаж, она бросила злобный взгляд в конец коридора, туда, где была комната тридцать три.
Брунгильда находилась у себя в комнате. Казалось, что она и не двигалась с того момента, как мы были тут несколько часов назад. В такой же вальяжной позе Брунгильда полулежала на кровати и поглядывала то в окно, то на своё отражение в зеркале.
— Здравствуй, Брунгильда. — Поздоровалась Беатрис. Я же просто помахал рукой. — Сделаем вид, что ты ничего не видела, хорошо?
— Кон-е-ечно. — Игриво согласилась Брунгильда. Она оглядывала нас, глазами как бы на что-то намекая.
Брунгильда поднялась с кровати, почти что доплыла до тумбочки и достала из неё увесистый мешочек. Мешочек, позвенькивая, приземлился в руку Беатрис — та засунула его куда-то под платье.
— Спасибо, Брунгильда. — Сказала Беатрис. — Но мы пришли сюда не только за этим. Кое-что нужно обсудить…
— Конечно, золотце моё. Обсудим всё что угодно, тем более в такой прелестной компании. — Она покосилась на меня.
— Ты как-то рассказывала мне, что к тебе приходил неприятный мужик и предлагал принять в бордель красивого парня без глаз.
— Да, припоминаю такого. Он так расхваливал товар, говорил, что мальчик совсем юный, девственный, и лишь одно моё слово, он ослепит его и принесёт ко мне. Естественно, за приличную сумму.
— Так вот не помнишь ли ты, как звали этого мужика?
Я ещё до конца не понимал, что происходит, и к чему они ведут, но внутри уже успело что-то перевернуться, стало тревожно.
— Как его звали, хм… дай бог памяти. — Брунгильда задумалась. — Он ещё постоянно говорил — "Ох, боги…". Как же его звали… Кажется, как-то на "Т". Может, Трэвор… или Трумэн?
"Что ж у всех на имена такая плохая память…?"
— Вивер… Бибер… Гэгер…
— Тэвер. — Вдруг сказал я. — Его звали Тэвер?
— Да-а, точно! — Вспомнила Брунгильда. — Так его и звали. — На лице её вдруг проступила улыбка, она была рада, что вместе мы победили в этой игре. По-моему же лицу сейчас будто вдарили кувалдой.
Беатрис оглянулась в мою сторону, и мы сцепились взглядами.
— Брунгильда, а когда это было? — Спросила Беатрис.
— Если не соврать… Недели две назад, где-то.
— Стоп. Это значит, что Тэвер где-то держит в заложниках этого…Торна? Ведь две недели назад в Сытом Болтуне работал уже я. — Недоумённо искал ответа на лице у Беатрис.
— Нет, Сол, речь шла о тебе. — Сказала, как выстрелила, Беатрис.
Самый главный страх моего детства — это остаться слепым. Всегда казалось, что хуже этого и придумать страшно. Ведь ты никогда не сможешь понять, как ты выглядишь, где находишься, понять, что за человек сейчас рядом с тобой. Да элементарно увидеть такие банальные, но важные вещи, как солнце, трава, небо, вода…
И когда до меня дошло осознание того, что я находился на волоске от этого — вдруг закружилась голова. Будто хмель ударил в голову. Потом закололо в висках и я, стараясь не подавать виду, аккуратно уселся на стул.
— Обо мне…?
— Да. Этот "Добрый дядька", как ты его назвал, хотел лишить тебя зрения и продать в секс-рабство.
"Вот…сука!" — внутри вдруг вскипела кровь и всё моё существо воспылало яростью к Тэверу. Я почувствовал, как челюсть машинально начала сжиматься, а мышцы напряглись, как натянутая струна. Если бы он сейчас находился передо мной, я заставил бы его смеяться, пока лёгкие наружу не выплюнет.
Сил сидеть на стуле больше не было. Я поднялся на ноги и начал шагать взад-вперёд.
— Но как ты поняла, Беатрис? — Резко спросил я.
— Да как-то само сложилось… Разговорчивый, плюётся, когда говорит. Не знаю… — Беатрис села туда, где несколько секунд назад был я.
— А если бы этот упырь обратился не к тебе, Брунгильда, а к моему хозяину, например, то… — Обе посмотрели на меня с сожалением.
Но никакой жалости к себе я сейчас не хотел. Мне было не до обид и внутренних противоречий. Столько всего навалилось разом, что натурально хотелось убивать. Я оглядел комнату, но не нашёл ничего, на чём можно было бы выпустить пар.
В голове звучала песня Егора Летова "Убивать". Нон стопом прокручивалось одно и то же слово. "Убивать, убивать, убивать, убивать, убивать…"
Я не знал как я буду это делать. Хотя бы просто рвать пространство на части. Не важно.
Когда с улицы, сквозь открытое окно до моих ушей донёсся мерзотный скрипучий голос, где-то в груди снялся предохранитель.
*Щёлк*
— Брунгильда, сука старая, выходи! Щас ты ответишь за всё!
Лицо бедной Брунгильды вмиг покрылось беспокойством, и я впервые увидел, как она находится в растерянности.
— Кто это такой и чё ему надо? — С тревогой в голосе спрашивала Беатрис.
— Это… Это Теодор. Я думала…он больше не придёт сюда. Но… — Сглотнула тяжёлую слюну. — Я не предупредила Вальдемара… Как же…
Прикинув расстояние, понял, что если спрыгну со второго этажа, то со мной ничего не случится.
Я напряг кулаки, оттолкнулся от стены и со свистом в ушах вылетел наружу. В полёте заметил отчётливую цифру "3", рядом с которой в скобках было выведено другое число, обозначаемое в процентах.
|10 %|
Глава 12
Хорошо смеётся тот, кто смеётся громко
Приземление получилось даже более мягкое, чем я рассчитывал. Я не почувствовал никакой боли от соприкосновения с землёй. Она — да. Почва просела, застонала под моими ступнями.
Спереди, преграждая дорогу, стояли четыре тела. Позади — дом, который требует защиты. Тела были непривычно большими и мясистыми. Они находились на равном расстоянии друг от друга, образовывали собою полукруг, что намеревался заключить меня в свои объятья.
Позади тел находилось ещё одно — уже не такое угрожающее, скорее, наоборот — дряблое, жидкое, почти как желе. В отличие от четырёх, оно подавало голос. А точнее, гадкий вопль.
— Ты кто такой? Где Брунгильда?
Брунгильда, осторожно высунувшись из окна, крикнула, чтобы Теодор убирался. Также кричала, чтобы меня никто не трогал, ибо я ни в чём не виноват. Кинутый кем-то камень заставил женщину спрятаться и больше не шуметь.
— Брунгильда не выйдет. — Ответил я. — Играть с такими ублюдками я ей запрещаю.
Желе незамедлительно дало команду своим амбалам.
— Разберитесь с этим кретином, а потом примемся за бордель.
Четвёрка осторожно, словно боясь обжечься, начала подходить ближе. Пути к бегству были перекрыты. Я попался в ловушку. Но, стоп, почему же этот факт никак не смущает, не заставляет хоть немного переживать? Ведь меня сейчас изобьют, покалечат, убьют. Наверное, стоило бы незамедлительно падать на колени и просить прощения за свои слова, за свою дерзость. Только это и дало бы шанс на спасение.
Нет. Всё это звучит жалко и… ужасно смешно. Да, смешно. Уголки губ невольно поползли вверх, преобразуя лицо в ехидную маску. Изо рта, неудержимый, вырывался смех. Поначалу он был тихим, еле заметным, но с каждой секундой сила его возрастала и теперь он был слышен всем присутствующим.
— Че ты ржёшь? — Недоумённо спросило одно из тел, то, на голове которого прорастала короткая щетина.
Все остальные так же выпали в осадок, прекратили наступление. Стали переглядываться друг с другом, разводить руками.
— Хозяин, — длинноволосый амбал обернулся к жиже, — этот парень, видимо, больной. Может оставим его? Чего он нам сделает-то?
— Если я сказал разобраться с ним, значит нужно разобраться! — Нервно завизжало желе.
— Как скажете. — Поочерёдно согласились тела.
Видимо окончательно разуверившись хоть в какой-то опасности, исходящей от меня, амбалы перестали действовать вместе. Вперёд выступил длинноволосый, решив, что справится без помощи остальных. Он с безразличием на лице и несильно сжатыми кулаками пошагал ко мне.
Когда после глухого удара тело приземлилось возле ног жижи, все присутствующие напряглись. Послышался звук хрустящих пальцев, тяжёлых вздохов. Жижа осталась безмолвной, лишь рот её в ужасе открылся.