На глаза насела непроглядная тьма, сознание начало мутить. Ещё некоторое время оставаясь в сознании, я пытался подняться, уползти, но силы утекали неизбежно быстро. Больше всего в этот момент думал не о себе, а о том, что у меня нет возможности помочь Елене Сергеевне.
Старик больше не бормотал невнятное «ублюдок». Эту фразу теперь бормотал я, не понимая, как такое могло произойти. Но корить себя за невнимательность было поздно. Свершилось то, что свершилось.
Я вырубился окончательно.
Как же ужасен запах лекарств. Он сопливой смрадностью проникает внутрь тебя, выворачивая наизнанку.
Хочется спать и есть одновременно, но в то же время присутствует осознание того, что всё это решительно невозможно. Представлялось, что если к моему рту поднести хоть ломоть хлеба, я тут же выблюю наружу все свои внутренности.
А что насчёт сна… не знаю, можно ли называть сном такое состояние? Промежуточный пункт между смертью и предсмертием. Думаю, так будет правильнее.
Лекарства… я уже говорил, что ненавижу их запах? Кажется, что недостаточно будет и тысячи упоминаний об этом.
Почему вокруг нет ничего, кроме холода, мрака и запаха лекарств? Может, вся вселенная состоит только из этих трёх составляющих? А мы просто никогда этого не замечаем?
Посудите сами. Пока ты обитаешь в животе у матери, ты абсолютно ничего не видишь. Кругом лишь мрак, мрак и мрак. Когда необходимость вынуждает покидать тебя свой уютный и мрачный гроб, ты оказываешься снаружи. Снаружи всех измерений и своего прошлого.
Здесь, по эту сторону, ужасно холодно. Ты весь скукоживаешься и визжишь от того, что тонкая кожа не выдерживает чуждой температуры. Тебе хочется укрыться, но тебе отрезают пуповину, кладут на родительницу сверху. И если укрывают, то лишь тоненькой пелёнкой. Тебе всё ещё ужасно холодно и неуютно.
И тут, как апофеоз всего предыдущего, в нос твой начинает проникать этот … о, господи… как он ужасен! Этот запах…запах лекарств! Я уже говорил о том, что до боли в печёнках ненавижу его?
Мрак, холод и лекарства… мрак, холод и лекарства.
Круговорот случился, ты снова оказался на том же месте. Вот только… ты далеко не младенец.
— Ублюдок! — Что есть мочи орал я, пытаясь докричаться хоть до кого-нибудь.
Кажется, никто и никогда не сможет меня услышать.
Таврический…
Николай Семёнович Таврический — грязный старый ублюдок. Он заковал меня в своём долбаном кабинете и ставит опыты. Как подопытная мышь, я слаб, мал и ни на что не способен. Ублюдок Семёнович каким-то образом блокировал мои силы.
Не знаю как. Наверное, есть какие-то способы. Он ведь доктор. Может, добрался до моей альмы и нейтрализовал её? Чёрт его знает! Говорю же, доктор тут не я. А он.
Ладно. Я уже не важен. Не важно моё существование. Но что этот ублюдо-с сделал с Еленой Сергеевной? Господи, пусть он забрал только меня, а её не тронул. Пусть она не страдает. Зачем ей это? Зачем запах лекарств такой сексуальной и приятной женщине как Елена Сергеевна?
Решительно незачем.
— Ну что, Солон Вест… — Обращался ко мне старик. Голос его был холодным и острым, как скальпель. — Теперь, когда я вернул тебя… — Он покашлял. — Я тебя вернул и, наконец… смогу закончить начатое.
Теперь он не звучит как ополоумевший дед. Как немного поехавший на своём деле, но точно не как сумасшедший. Выходит, все эти сцены в коридоре и кабинете были лишь спланированной игрой? Это всё было ради того, чтобы притвориться слабым и подобраться ближе, чтобы в нужный момент…
— Нужный момент настал, Сол! — Откуда-то сбоку сообщил Николай Семёнович. Он нервно хихикал, как бы предвкушая что-то великое, то, чего он так долго добивался.
— Что?…?
— Сол, я нашёл его! Я его нашёл! — С радостным волнением, всхлипывая, говорил старик. — В твоём ничтожном мозге я нашёл его… я наконец-то нашёл его! Мозжечок! — Он вскричал. — Мозжечок! — Вскричал ещё сильнее. — Этот микроскопический выродок очень хорошо прятался. Он умеет прятаться… но я нашёл его! Нашёл!
— Ну нашёл и нашёл. — Морщился я. — Можно так не вопить? — Голова ужасно болела от запаха лекарств.
— Нет! Солон Вест! — Заверещал он. — Теперь не вопить — запрещается! Отныне вопить будет весь мир.
Серьёзно…? Ради какого-то эфемерного признания кучки тонкоруких учёных он готов был чуть ли не убить человека? Это и правда того стоит? Хотя… что значит чуть ли… О чуть ли тут не может идти и речи. Ведь я могу обо всём рассказать. А Николаю Семёновичу это не нужно ни в коем разе.
— Что дальше? — С безнадёгой спрашивал я, в общих чертах догадываясь, что будет дальше. Хотелось поскорее со всем этим покончить и обрести забытье.
— Дальше… — Он выдержал зловещую паузу. — Дальше, Солон Вест, у нас по расписанию армия таких же сверхсильных ублюдков, как и ты!
— Чего…? — Не понимал я. — Какая ещё армия? Просто убей меня поскорее, Николай Ублюдов, и покончим со всем этим.
— О? Хе-хе-хе. Нет, милый мой. Нет. Никакой смерти у нас с тобой не предвидится. По крайней мере — такой скучной.
— Не понимаю. — Не понимал я.
— А что же здесь непонятного? — Недоумённо спрашивал Николай Семёнович. — Моя армия двухальмовых демонов устроит настоящий хаос! Хаос пожрёт каждого зажравшегося ублюдка!
— Зачем это всё?
— Ты спрашиваешь зачем? Хе-хе-хе. А ты и правда считаешь, что творящееся вокруг — справедливо? Ты правда так считаешь, Солон Вест?
Если кому не трудно, поддержите новинку — https://author.today/work/144377
Хотя бы просто лайком. Или, если вы чересчур добрый, можно и комментарий написать. А если, вдруг, заинтересует, можно и к чтению приступить… тоже неплохой вариант! Это уже более классическая боярка — с современной РИ, кланами, сильным главным героем и тд. В общем вот.
Спасибо, что читаете;)
Глава 21
Сумасшедший-сумасшедший-сумасшедший. Ополоумевший старик. Он и правда хочет устроить кровавую баню с участием всего города. Но, какого чёрта? Или для сумасшедших не нужна мотивация…?
Что-то бубнил про зажравшихся ублюдков и творящуюся несправедливость. Странно. Он ведь, наоборот, всегда был лютейшим сословным расистом и ненавидел как раз-таки таких, как я, людей из замосковья.
Впрочем, а с какого перепугу меня вообще должны волновать мотивы этого седого психопата? Единственное, что сейчас беспокоило — надвигающаяся опасность в его лице. Он ведь угрожает сразу всем моим знакомым — и Максу, и Маргарите, Елене Сергеевне… да даже Алисе, дьявол её дери. Даже такая, как она, не заслуживает смерти.
Но… что я могу сделать?
Выродок нивелировал все мои способности, а без них я абсолютно бессилен. Я скован наручниками, и хрен пойми чем ещё. Лежу на холодном столе в белой комнате, и потихоньку умираю. Что я могу поделать? Что…?!
Наверное, Вальдемар бы сейчас придумал что-то. Обязательно бы придумал. Ведь он полагался в первую очередь на свою смекалку и холодный ум.
Но, Господи, хоть до скорости света разгони свой мозг. Что способен сделать обыкновенный человек, намертво прицепленный к твёрдой поверхности? Да я даже Саню призвать не могу. Он сидит уже сколько времени в моём энергетическом кармане, бедолага, и я не могу его выпустить.
Пока упивался своим отчаянием, дверь в помещение заскрипела. Очень медленно и осторожно. От этого я забеспокоился. Николай Семёнович обыкновенно распахивал её почти что с ноги, а значится, в гости ко мне заглянул кто-то другой. Но, кто…?
Незнакомец двинулся в мою сторону. Я никак не мог повернуться, разглядеть его хотя бы частично. Но, отчётливо слышал, как он приближается.
Стук каблуков, повторяющийся через каждые 2 секунды, эхом разлетался по комнате. Должно быть, это женщина, так как подобную обувь мужчины обычно не носят.
Спустя полминуты таинственная гостья приблизилась настолько, что я начал слышать её беспокойное дыхание. Ещё шаг, и она попадёт в поле моего зрения. Уже проглядывается её узенькая тень. Остаётся всего ничего.
Женщина склоняется надо мной, но я не успеваю рассмотреть её внешность. Полувлажные губы впиваются в мои уста, а густые волосы падают на лицо и перекрывают весь обзор.
Вкусно и страстно. Но мало.
"Пир во время чумы" — Пронеслось мимолётное.
Это была Елена Сергеевна.
Да. Она.
А чего ещё стоило ожидать? Конечно же, только такого исхода. Женщина, убрав от меня сладкое лицо, будто бы забрала и частичку души. Успел заметить в её взгляде что-то вроде сожаления. Хотя… наверное, показалось. Вечно пытаюсь увидеть в людях то, чего в них на самом деле нет и никогда не было.
— Здравствуй, Сол. — В своей обычной манере поздоровалась Елена Сергеевна.
— Здравствуйте, Елена Сергеевна. — Спокойно ответил я и облизал губы. — Как ваши дела?
— Дела… дела мои… а почему ты спрашиваешь? — Удивилась вдруг.
— Просто, не представляю, что ещё можно спрашивать в таких случаях. А вы, Елена Сергеевна, что бы спросили на моём месте?
— Я… — Задумалась женщина. — Я… так! — Остановила вдруг бесполезный разговор. — Чего ты этим хочешь добиться? Хочешь, чтобы я раскаялась, да? — Вспылила она. Елена Сергеевна, что всегда была само спокойствие, сейчас выходила из себя.
— Нет…
— Да. Я была замешана в этом с самого начала. Все мои действия по отношению к тебе были обусловлены только одним — втереться в доверие. Ты это хотел услышать? Так держи. Слушай!
— О нет, Елена Сергеевна. — С почти врачебным хладнокровием отвечал я. — Вам не стоит оправдываться передо мной. Вам не стоит оправдываться ни перед кем в принципе. Такой женщине, как вы — это не положено.
— Да что ты несёшь…! Чёрт возьми тебя, Сол. Думаешь вывести меня из себя? Хочешь своими словами доказать, насколько я тварь? У тебя не получится. Н-е-а. — Она простучала каблуками в конец комнаты.
Спустя несколько секунд вернулась обратно.