– Киянка, говоришь… Это хорошо. Мари… дочка, зажги лампу. Враги… – он тяжело сглотнул, – нас и так услышат, да и зелье… «Кошачий глаз» у них есть… наверняка, а нам сейчас свет понадобится.
Новая волна кашля снова накрыла Леха, и, кое-как отдышавшись, он продолжил:
– Гуэнь… слушай сюда. Когда проедем третий поворот… посматривай на левую стену. Там… увидишь морду гнолла, такую плосколобую, собачью… Она должна выступать из плоского барельефа… Вот… за неё проезжаешь и стоп! А ты, Бруно… готовься. Как повозка остановится… бери киянку и сразу же бей… прямо по этой роже.
– Дядя Лех! Я не понял, по чьей морде бить. И зачем останавливаться, я и сейчас могу, – он замялся, опасливо глянув на меня. – Ну, или когда остановимся. Но чтобы всё по правилам…
– Вот ди… Бруно… не серди меня. Бить надо будет по каменной… рисунку… зверолюда… что из стены торчать будет, понял? Нет? Тебе Гуэнь покажет…
– А как он там оказался? – удивился оруженосец. – Да и не видел я их никогда. А он живой?
– Замолчи… Просто заткнись… Ударишь туда, куда тебе покажут пальцем, понял?
– Ага.
– Не хочу прерывать вашу высокоинтеллектуальную беседу, но мы проехали второй поворот, – сообщил контрабандист. – Далеко до следующего?
– Папа говорил, что они совсем рядом.
– Это хорошо, потому как я уже почти чувствую дыхание погони, и если вы соизволите помолчать хотя бы несколько секунд, то сможете сами их услышать.
Даже я поддался всеобщему настрою и принялся вслушиваться в эхо туннелей, а потому отчётливо услышал топот, доносящийся из тоннеля, который мы только что проехали. Не ошибся ухатый. Следующие пять минут пролетели мгновенно под аккомпанемент усиливающегося шума погони.
– Третий поворот, – Гуэнь казался спокойным, но в голосе чувствовалось напряжение. – Далеко эта ваша харя торчит?
– Нет, не более пары минут езды.
– Как будто они у нас есть, – буркнул эльф, но развивать тему не стал.
Как всегда, в такие моменты время потянулось, словно патока. Особенно усугубляясь нашим пребыванием в длинной каменной кишке. Это создавало эффект движения к центру земли, вводя в транс, и уже начинало заметно давить на психику. Встряхнувшись, я инстинктивно обернулся назад, силясь хоть что-то рассмотреть в этой кромешной тьме. Но лишь внутри фургона ровным светом горел магический светильник.
И тем неожиданнее стал резкий возглас Гуэня, останавливающего гобика:
– Вот ваша морда, сразу за фургоном.
– Бруно… давай, мой мальчик! Не подведи! Бей по ней изо всех сил. Дайте больше света.
Повозка ощутимо качнулась, когда бугай, вооружённый моей старой киянкой, выпрыгнул наружу. Через задний клапан высунулась баронесса, высоко держа над головой ярко горевший светильник. Эльф запалил свои фонари.
Морду я увидел сразу. Выступающая из стены личина то ли собаки, то ли свиньи, с тяжёлым покатым лбом, маленькими глазками, а также торчащими во все стороны клыками, она вызывала отвращение, но выполнена была невероятно правдоподобно. Издалека её точно можно было принять за животное, каким-то неведомым образом застрявшее в камне стены.
И по ней с богатырским хеканьем вмазал киянкой Бруно. Результатом было эхо, раскатившееся по тоннелю, и вспышка криков преследователей, оказавшихся даже ближе, нежели мы рассчитывали.
– Ещё раз… сынок, ну давай! – Лех тоже не утерпел и, оттянув нижний край тента, высунулся из повозки.
Второй удар был столь же громок и безрезультатен. Нацепив на руку свой щит и достав молот, я спрыгнул на землю, приготовившись к неминуемой схватке.
– Ну! Брунчик! Ну, миленький, ну пожалуйста, постарайся, – умоляюще просила девушка. – Я тебя даже потом поцелую.
Крики поддержки слились с воплями преследователей и эхом и образовали жуткую какофонию, подобную какой эти стены не слышали, наверное, никогда. И то ли это подстегнуло здоровяка, то ли обещание поцелуя так подействовало на слабые мозги, но третий удар был дьявольски силён.
Чурка, служившая бойком, разлетелась в щепу, а сама морда с хрустом утонула в камне, почти сравнявшись с уровнем стены. По горе пробежала дрожь и… всё. Крики радости тотчас же поутихли. И стали отчётливо слышно, как цокают по камню когти вражеских химер. А через несколько секунд они вынырнули из-за поворота и выехали на более-менее освещённое пространство.
Вперёд вырвался всадник на мутанте, похожем на тех, что были в конюшне. Увидав нас, он заверещал ещё громче, хотя казалось, куда ещё-то, и пришпорил животное. Бруно, тупо смотрящий на результат своих трудов, встрепенулся, завидев новую опасность, и, поудобней перехватив оставшийся от киянки шест, заступил им дорогу. Я дёрнулся было вперёд, выставив перед собой щит, хотя чётко понимал, что у пешего против верхового при таких раскладах шансов практически нет. И в этот момент в горе что-то ухнуло.
Когда до нашего верзилы всаднику оставалось от силы пару шагов, поднялся страшный гул. Прямо на замахнувшегося тяжёлым клинком умбрийца из темноты над нашими головами рухнула здоровенная плита, начисто закупоривая тоннель. Мимо изготовившегося принять удар оруженосца, разбрызгивая тёмно-оранжевую кровь, кувырком пролетел истошно верещащий кусок химеры, а у его ног осталась лежать чисто срезанная краем плиты человеческая рука, всё ещё сжимающая здоровенный фальшион.
Глава 7Опасная дорога
Слова контрабандиста, что я скоро увижу свет в конце тоннеля, произнесённым спустя почти сутки непрерывной езды, я воспринял как изощрённое издевательство. Не то чтобы всё это время мы провели в полной тишине, просто проснувшийся в Гуэне маленький ушастый расист неизменно портил любой разговор, и даже невинное обсуждение цветовых предпочтений выливалось в результате в бездоказательные заявления о тотальном превосходстве эльфов над людьми.
Подобные задушевные темы, может, и были мне интересны лет в восемнадцать. Но одно дело, за кружкой пива в таверне «Нечаевского замка» на пальцах доказывать надутым от важности толкиенистам ущербность придуманной уважаемым Джоном Рональдом Роуэлом Джоновичем расы бессмертных снобов, ретроградов и ксенофобов. Или на бумажке расписывать очкастому любителю «Подземелий и Драконов», что его любимые ушастики жёстко всасывают по большинству параметров. И совсем другое – когда некий субъект эльфийской наружности мешает с грязью тебя самого.
В общем, я понял Гуэня в контексте его же предыдущих высказываний, а потому вознамерился придушить раздухарившегося ухатого фюрера. Предупреждённый моим тихим рычанием: «Гитлер капут!» и осознав открывшуюся ему перспективу, Гуэнь спасся от справедливого возмездия лишь благодаря отменной реакции. Потянувшаяся схватить его за грудки рука лишь мазанула по воздуху, сам же эльф успел соскочить на подножку козел со своей стороны, оказавшись вне досягаемости моего праведного гнева.
– Игорь, ты это! Я не вру! Там впереди выход! Просто он ещё далеко, и ты его не видишь!
Встряхнувшись, я с силой потёр лицо, пытаясь хоть капельку взбодриться. Что-то я распсиховался, но этому было разумное объяснение. Мы находились в этой проклятой всеми местными богами каменной кишке уже до фига и больше времени. Почти целые сутки, если верить Гуэню. Часов ни у кого не было, да и не видел я ещё здесь ничего похожего на них. Хотя было бы забавно, если бы какой-нибудь эльф вытащил из кармана брегет на цепочке. Разрыв шаблона мне был бы гарантирован.
– Ладно, извини. Хотя… ты сам виноват, шовинист недоделанный, не выпендривался бы, не было бы шансов получить по рогам.
– Слушай, Игорь… – контрабандист забрался обратно и легонько ткнул меня в плечо. – Ты уж извини, ну насчёт того, что я тут тебе про людей наговорил. Ну ты же понимаешь, что я не со зла, да и не про тебя, а про местных. Осада замка, то да сё! Такое дело, ну в общем накатывает иногда на меня в такие моменты.
– Проехали, – со вздохом ответил я и, покосившись на соседа сквозь пальцы, спросил: – Далеко ещё?
– Да полчаса будет, – в свете маршевого фонаря абрис Гуэня казался угольно-чёрным, – не больше. Знаешь, что я тебе скажу…
– Что?
– Люди, эльфы… Какая разница! – зло прошипел эльф, выводя Гобика в очередной поворот. – Вот карлики – да. Всё зло от них!
Я тихо сплюнул и не ответил на столь интересное предложение, дружить вместе против дворфов. Впрочем, его можно было понять. Не меня одного достали эти долбаные норы. А если учесть, что последние сутки мы почти не отдыхали, а эльфу к тому же, как единственному полноценно зрячему, приходилось править животинкой, то нервозность и разыгравшаяся у ушастика ксенофобия были вполне естественны. Все хотели как можно быстрее выбраться из этого лаза на свежий воздух. Ну а если там удастся найти нормальную кровать, это будет просто великолепно.
С мыслями о небе над головой и отдыхе пролетел последний отрезок подгорного пути. Мне же последние десять минут приходилось сдерживать себя, чтобы не отобрать поводья у эльфа и не начать подгонять гобика. Даже привыкшие к темноте глаза уже отчётливо видели отблески рассветного солнца, проникающие в туннель, да и сам он распрямился и вытянулся. Стал прямым, словно стрела, да к тому же пошёл под уклон.
А когда мы выехали в небольшую долинку, расположившуюся у подножия горы, и многие тонны камня перестали давить на голову, плечи и психику – я почувствовал, как меня отпускает. Жизнь показалась прекрасной, свежий воздух сладким, а возвышающиеся над нами горы – величественными.
Загодя разбуженные пассажиры горохом посыпались на землю. Несмотря на более-менее комфортное путешествие в фургоне, да и привычка, без которой жить в замке-ущелье было бы настоящим мучением, помогала им во время подгорного перехода. И всё равно видно было, как люди устали. Даже могучий Бруно был бледен, и, похоже, горел желанием обнять берёзку да поцеловать травку под ногами. Желательно под ногами баронессы.
К тому же у многих назрели физиологические потребности, решать которые в зелёных кустиках гораздо удобнее, нежели в тёмном каменном туннеле. Да и лопухи тут несоизмеримо мягче дворфийских камней. Так что в ближайшие полчаса все были заняты приведением себя в относительный порядок, и найденный тут же ручеёк, сбегавший с горного склона, пришёлся как нельзя кстати.