— Она мне не сестра, — зажмурился Ганс еще сильнее, а потом, нехотя, открыл глаза и неуверенно посмотрел на мага. — Вы знали о том, что здесь творится?
— Знал, — согласился Эрик.
— Как давно?
— Все время, мой принц, — чуть насмешливо ответил маг. — Я знал об этом еще до того, как Розалинды сделали меня придворным магом.
— Так почему же вы ничего не исправили, — в голосе принца просквозила ненависть. — Почему?!
— Потому что Ласла не хочет, чтобы я вмешивался, — невозмутимо улыбнулся Эрик.
— Но разве в таких вопросах… вообще стоит… спрашивать?…
Эти слова Ганс почти прошипел, глядя на Эрика прожигающим взглядом. Его пальцы сгребли ткань, сжали ее, зубы скрипнули. Он выглядел как маленький, но очень злой котенок — тощий, слабый, но готовый кинуться на большую добрую овчарку и выцарапать ей глаза. Эрик тоже заметил это и обезоруживающе взял его за руку. Ганс опешил от такой вопиющей фамильярности, засопел, но гнева в нем поубавилось.
— Вы же энох, — сказал он. — Хаях всех богов, сильный маг. У вас столько силы, так почему же вы не поможете моей сестре? Ведь вы ее любите, Эрик, я вижу это…
— Именно из-за то, что люблю, я ей и не помогаю, — покачал головой маг. — Видите ли, Ганс, хотя вы меня и не на много старше, почему-то вы так и не выросли. Может потому, что вечно жили с повязкой на глазах и не особенно смотрели по сторонам, может — просто вы такой человек. Я же видел многое, многое понял. Достаточно, чтобы знать, что если я помогу Ласле, то это ничего не изменит. Она найдет себе другого деспота просто потому, что ей так привычнее.
Ганс с некоторым ужасом вжался в подушку, вцепился в руку мага.
— А если она его не найдет, то примется бичевать себя сама, — продолжал маг, отведя глаза. — Подумайте сами. Пятьдесят с лишним лет она терпит это унижение и не пытается ничего сделать. Люди ко всему привыкают, а от привычки не так-то просто отказаться, даже от ужасной. И пока Ласла не попытается решить эту ситуацию — сама, без посторонней помощи и подсказок, без давления со стороны — ничего не изменится. И даже то, что она справится сама, не станет гарантией ее избавления от мучений. И она это прекрасно понимает…
— Но разве нельзя никак облегчить ее страдания? — мучительно закрыл глаза Ганс. — Как можно жить в этом столько лет, не понимаю…
— Или не хотите понять? — лукаво улыбнулся Эрик.
Принц обиженно вырвал из его цепких пальцев свою руку.
— К тому же я много раз предлагал Ласле помощь, — вздохнул, будто извиняясь, маг. — Но даже в самых критических ситуациях она от нее отказывалась. Да, она позволяет помогать себе но только без контрактов. Это так… потрясающе.
На лице Эрика появилась улыбка. Влюбленная улыбка, улыбка восхищения. Меня это остро кольнуло. А ведь не смотря на то, что для Ласлы маг был просто хорошим другом, для него самого она, пожалуй, была не просто любовью, а некоим объектом обожания — вот такое у него было лицо.
— Вы только представьте себе, сколько в вашей матери силы воли, — продолжал Эрик. — Перед ней — я, готовый заплатить за нее любую цену, исполнить любое ее желание, помочь ей с любой проблемой. Человек, что стал лучшим из лучших магов только ради нее одной. Люди приходят ко мне со всей кеты, я заключал контракты даже с королями. Но вот нонсенс — та, ради кого я взращивал в себе эту силу воротит от нее нос и говорит, что справится со всем сама. Разве это не достойно уважения, мой принц?
— Это тупое, баранье упрямство, а не сила воли, — разозлился Ганс. — А вы, сон Теаган — просто ослепший от любви идиот. У вас обоих не хватает смелости взглянуть правде в глаза. Настало время что-то менять. Потому… потому, как бы не была велика цена, заключите со мной еще один контракт.
Тяжело вздохнув, маг потрепал волосы принца, но тот поймал его за руку и уставился с ненавистью.
— Почему бы вас не попытаться справиться со всем самому? — предложил Эрик. — Прошла всего неделя, принц. Вы даже и не думали попытаться сделать что-то без магии.
— А почему нельзя пользоваться магией? — зло спросил Ганс. — Если есть короткий путь — почему нужно идти длинным?
— Потому что короткий путь вас убьет, — бесстрастно ответил Эрик. — В прямом смысле этого слова, Ганс.
— Цена? — если принц и испугался, то не подал виду.
— Ваш череп, — маг ткнул пальцев в лоб Ганса и тот замер, открыв рот. — Разумеется, я не буду отрубать вам голову, мой принц. Видят боги напрямую, при помощи оружия или боевой магии, я не убил еще ни одного человека… другое дело, что люди частенько умирали, не выполняя условия контракта. Верите или нет, а девять из десяти почему-то решали забыть о предостережениях. Люди… такие жадные.
— Значит… я умру, — как-то жалко выдавил из себя Ганс. — Умру сам, и мне отрубят голову?
— Не сам, и не отрубят, — пожал плечами Эрик. — Но да, вы умрете раньше меня. Не сегодня, не завтра, и даже не через неделю. Но ваш череп я получу до того, как отправлюсь к двум великим птицам на суд.
Ганс закусил губу. На секунду мне показалось, что на его глаза навернулись слезы, а потом он выпалил:
— С меня это все началось, мной и закончится. Эрик… я… принимаю этот контракт.
— Подумайте еще раз, — настоял маг. — Подумайте хорошенько, Ганс. Есть много вариантов будущего, где все счастливы. Сформулируйте свое желание. Подумайте, чего вы хотите.
— Я хочу, чтобы моя… мама освободилась из этого кошмара, — сказал Ганс, закрыв глаза и все же, кажется, заплакав. — Я не могу смотреть на нее теперь. Не хочу ничего видеть. Не хочу… мне больно от этого, Эрик. Не переубеждай меня. Просто… сделай что я прошу и все.
— Подумай о Ласле, — сделал еще одну попытку переубедить его Эрик. — Она только ради тебя это все терпела. Она любит тебя, ведь ты — ее кровь, ее плоть, Ганс. Что она скажет если узнает, что ты заплатил такую цену?
— Она поймет, — шмыгнул носом принц. — И терпела она все это не ради меня, а из-за меня. Я — причина всех ее бед. Так зачем мне жить? Мне ведь так больно, так страшно теперь, что хочется выйти в окно… Так что забирайте. Ко мраку все!
Эрик тяжело вздохнул.
— Зря я пришел… — сказал маг, а потом взял из вазы гвоздику. — Наверное, вы считаете этот поступок очень мужественным. Что ж, не буду вас разочаровывать, мой принц. Сохраните этот цветок, он станет печатью нашего контракта. Ведь мужество, пусть и поддельное, оно как гвоздика. Засыхает со временем, как и все другие цветы, но не теряет своей цвет.
Ганс вырвал из рук Эрика гвоздику и, прижав его к себе, расплакался окончательно. Маг развернулся и уже хотел уходить, но Ганс остановил его.
— Послушай, Эрик, — спросил он тихо, упавшим голосом. — Скажи, зачем тебе это? Я понимаю, что… по законам магического равновесия энох не имеет право исполнить такое большое желание без соответствующей платы, но… зачем тебе мое водное тело? Зачем тебе мой череп? Куда они пойдут? Или, они просто исчезнут?
От этих слов маг вздрогнул и обернулся.
— Нет, — сказал он с неохотой. — Твое тело я поместил в альков, называющийся колыбелью Цехеса. Оно послужит позже одному человеку. Я пока не встречался с ним лично, но когда он выйдет на сцену, в нашем мирке произойдут большие изменения. Ты использовал свое ледяное тело только ради развлечений, он же пустит его в дело, так что боги рассудили, что оно ему нужнее, чем тебе.
— Это… для него мы строили альков? — спросил осторожно Ганс.
— Да, — кивнул Эрик.
— Я встречусь с ним?
— При жизни — нет.
Ганс поник от этих слов, вытирая слезы, а Эрик, улыбнувшись, добавил:
— Однако от него будет зависеть выполнение ни одного, и даже не двух контрактов. Пусть он мне несколько неприятен, но… его глупый юношеский максимализм и самоуверенность сослужат нам хорошую службу. Я бы мог долго рассказывать об этом человеке, да не могу. И так слишком много сказал. А теперь я ухожу, Ганс. Поспи, и завтра выходи уже из своего самовольного заточения. Не заставляй Ласлу переживать еще больше.
С этими словами Эрик все же ушел, растворившись в воде. Пропал и принц. А я… я просто стоял еще какое-то время на полу бассейна, полного чужих воспоминаний и думал о том, как мне ко всему этому относиться. Одно я знал точно — мне придется рассказать обо всем Ласле. Придется… но как подобрать слова?
82. Стимул
Сидя в своем летучем кресле у двери комнаты Ласлы, я откровенно говоря оттягивал момент и в последний раз обкатывал в голове заготовленные слова. Нужно было как-то ненавязчиво узнать об алькове Цехеса, а потом осторожно рассказать об увиденном. Разумеется, новость королеву порадовать не могла… но кто ее знает? Тот факт, что Ганс знал о ее проблемах, она приняла без проблем. Вроде бы. Может и здесь не сильно расстроится? Наивная такая надежда.
Я уже хотел постучаться, как вдруг дверь сама распахнулась и, чуть не налетев на меня, из нее вылетел Эллиот. Среагировал рыцарь быстро — успел обойти меня, только ногу мою задел острой коленкой.
— Привет, — удивленно поздоровался я, хотя мы уже виделись сегодня. — Ты чего это?
Эллиот зыркнул на меня уничтожающим взглядом и, ни сказав ни слова, быстро дернул к выходу из королевского крыла. Вообще обычно к нам сюда он предпочитал не ходить, а предпочитая коротать время со стражницами у входа. Я проводил парня долгим взглядом и удивленно хмыкнул, заподозрив неладное — слишком уж быстро рыцарь смылся, и слишком уж непривычный у него был взгляд. Так-то мы с ним в последнее время поддерживали вполне дружеские отношения. Ну, насколько они вообще могут быть дружескими между подставным принцем с королевским рыцарем, переодевающимся женщиной.
Чуть поразмыслив, я толкнул дверь комнаты Ласлы, въехал и застал картину, достойную пера какого-нибудь именитого художника.
Моя любимая сестра возлежала на постели, уткнувшись лицом в подушку. На ней было совершенно непривычное для меня платье из легкой, пышной, полупрозрачной ткани, наслоенной так, что ничего сквозь нее не просвечивало. И это платье было красиво спущено до талии. Темные, волнистые волосы рассыпались по голой спине. Один гольф, снятый со стройной ноги, висел на спинке стула, второй валялся на полу рядышком. Окно было настежь открыто, и ветерок нежно гладил занавески.