— Довольно, — отрезала Ласла. — Лука, извинись.
— Прошу прощения, Эллиот, — подняв маску, злобно оскалилась лисица. — Я искренне рада, что ты изменил свое отношение.
Взгляд Элли испуганно метнулся на меня.
— Она рассказала тебе, да?! — разозлился он еще больше.
— Я здесь не причем, — тяжело вздохнул я. — Она рассказала когда вы сбежали. Но Лука… здесь не я один не знаю…
— Я знаю, — мягко прервала меня Кая.
— Мы вместе воевали, не забывай, — огрызнулся Элли. — Мы рыцари, элита, нас не так много и мы друг друга все так или иначе знаем. Но ты — другое дело. Хоть кому-нибудь скажешь — я не посмотрю, что ты принц и герой. Морду начищу.
— И не собирался, — успокоил его я.
— Лука, — тяжело вздохнула Ласла, откинувшись на спинку стула. — И тебе не стыдно?
— Я бы все равно рано или поздно узнал, — я улыбнулся ей осторожно.
— И я о том же, — сказала лиса беззаботно. — К тому же я дала возможность Гансу подумать и сформировать свое мнение по этому поводу не играя в глупые-гляделки с нашим Элли. Я ведь такая хорошая, правда? Может, меня кто-нибудь похвалит?
— Ну, и какое ты сформировал там себе… мнение? — с некоторым отвращением в голосе спросил рыцарь.
— Даже мне с моим красноречием сложно выразить свои мысли так, чтобы ты на меня не обиделся, — покачал я головой. — Просто знай — ничего дурного, никакой жалости. И не жди, что я скажу какую-нибудь глупость вроде «я тебя понимаю»… я в такой ситуации не был. Для меня это просто странное стечение обстоятельств, с которым ничего нельзя сделать. И все на этом.
Эллиот фыркнул… как мне показалось — довольно.
— Что ж, раз мы со всем разобрались, то давайте расходиться, — устало поднялась Ласла со своего места, а потом повернулась ко мне. — И да, еще кое-что. Тебе, кажется, полагается награда за старания.
— Не стоит, — смутился я. — Я просто сделал то, что должен был.
— Не отвертишься, — в голосе Ласла сквозила улыбка. — Сейчас я тебе этот подарок, увы, вручить не могу. Но обещаю, что тебя ждет кое-что особенное когда ты вернешься. Если это нравилось Гансу, должно понравится и тебе.
— Заранее спасибо, — вздохнул я.
Эх… Ласла. Как же все же жаль, что я могу быть лишь копией, тенью твоего умершего брата…
…а ведь я бы хотел большего.
30. Три правила небохода
К моему удивлению все пошло по плану королевы. Тем же вечером она связалась с кофе и получила то, что хотела — приглашение для меня и моей свиты приехать в столицу Арлейва тогда, когда я только этого пожелаю. Следующие два дня прошли в суетливых сборах, и не успел я оглянуться, как пора было уже улетать.
Вся моя «свита» собралась в гостевом зале, откуда мы должны были отбыть на Царапине — королевском воздушном корабле — в сторону страны кофов. Из знакомых со мной ехали: одна из дворцовых змей Койла, моя служанка Альти, разумеется Кая и, по просьбе Эллиота — Отна. Последнюю отпустили под условие, что она будет говорить поменьше, потому веселая собачка просто стояла надувшись от восторга и гордости и излучала хорошее настроение. Двух оставшихся членов свиты Ласла, самолично вышедшая нас проводить, мне любезно представила.
— Это наш посол, Гои сонор Той, — кивнула она на среднего роста мужчину рисовой наружности. Тонкие черты лица, острые уши, светлые глаза, волосы белые до плеч, да еще и наряд воздушный, бело-голубой. Видел я его впервые, и немало удивился его национальности.
— Вы… — начал было я, но Гои мягко меня остановил и улыбнулся, продемонстрировав висящую у него на поясе маску. Маска пялилась на меня круглыми шариками глаз хамелеона.
— Сегодня — рис, завтра — кофе, а послезавтра тот, к кому меня пошлет ее величество, — сказал он, подергав бровями. — Рад с вами познакомиться, Ганс. Наслышан о вас.
— Увы, не могу похвастаться тем же, — улыбнулся ему я — благо, мою маску закрепили мне набок, чтобы я мог лицом к лицу познакомиться с сопровождающими. — А жаль. Ласла, почему ты прятала от меня такую интересную личность?
— Гои постоянно в разъездах, как я уже и говорила ранее, — ответила королева, покосившись темным глазом в прорезь золотой маски. — Вы просто не успели с ним раньше пересечься.
Я еще раз осмотрел мужчину. Что ж… после Элли — хотя тот-то переодевался женщиной — это был первый целый мужчина, которого я видел здесь, в Вадгарде.
— Не спрашивайте, — ошарашил меня Гои, будто угадав мои мысли. — Я по глазам вижу, что вы хотите знать.
— Удивите меня, — попросил я, расслабившись.
— Мои глаза, — улыбнулся посол. — И уши. Точнее — барабанные перепонки. Я был шпионом, попал в плен к гречам, где за мои дела меня ослепили и оглушили. Протезы такого хорошего качества очень дорого стоят… благо, я смог себе их позволить.
— И как же вы выбрались? — заинтересовался я.
— По счастью, в меня влюбилась одна одинокая гречанка, — хитро улыбнулся посол. — Выкупила для кое-какой «работы по дому»… ну вы понимаете, о чем я. И несмотря на цвет ее кожи и склочный нрав — я женился на этой прекрасной женщине, когда война закончилась. Жаль, что видеться с ней удается не так часто, как хотелось бы.
— А как вы меняете обличье? — уточнил я. — Магия? Иллюзия? Что это?
— О нет, это — физиология и химия, — улыбнулся мне Гои. — Но вы и сами увидите, как я буду перекрашиваться, сон Ганс. Оставим это на потом. К тому же я вижу, что моему коллеге не терпится…
И он покосился на топчущегося рядом с нами дядьку. Выглядел тот как карикатурный пират — одну стопу ему заменял протез в виде палки, а глаз закрывала кожаная повязка. Только попугая на плече, кричащего «полундра», не хватало. Но при всем этом, капитан был низкого роста, смуглым и каким-то сморщенным. Мужчина начинал седеть, на каждый темный волос приходилось два белых, что делало его кудлатую голову почти мышино-серой. В усах щеткой тоже поселилось серебро.
— Дорох сонор Арми, — прорычал он, протянув мне руку. — Первые двадцать лет жизни корабли драил, остальные сорок — водил.
— Простите, но пожать вам руку при всем желании не могу, — сконфузился я.
— А, не страдайте по пустякам, сон принц, я и сам справлюсь, — хохотнул дядька и, щелкнув спиной, наклонился ко мне. К моему веселью он своей большой лапой сцапал мою безжизненную руку и интенсивно ее потряс.
От такого обращения с моей калечной персоной мои сопровождающие весело зафыркали, а я сам наградил пилота веселой улыбкой. Нет, мне действительно эта непосредственность польстила. Мне вообще очень нравился тот факт, что меня тут мало кто жалел. Дома-то все знакомые пытались тему моей инвалидности неумело обходить, подбирать слова помягче, притворяться, что со мной все нормально. Но одно дело притворяться и юлить, жалея в душе, и совсем другое — действительно воспринимать меня как совершенно нормального человека. Этим меня люди Кеты невообразимо подкупали.
— Чернильная тьма, руки ледяные, — сказал Дорох, отпустив наконец мою несчастную конечность. — Ну ничё, надеюсь эти кофейники вернут вам то, что забрала та дрянь.
— Дорох — очень хороший пилот, — пояснила мне Ласла. — Он один из лучших учителей в нашей академии небоходства и мореплавания. Сейчас у него отпуск, и он согласился провести его в Арлейве в обмен на доставку туда пассажиров.
— Не просто согласился, это был очень щедрый подарок, сона королева, — весело проворчал пилот. — Подправлю здоровье там у них. Мрак, сколько я уже не бороздил небо над кофейником?!
— А заодно он поучит пилотированию Каю, — добавила Ласла.
— Давно хотела научиться, но повода не было, — на мой удивленный взгляд ответила сипуха. — Основы и теорию я знаю… но практиковаться не приходилось.
— Ничего, рыцарка, я живо из тебя пилота-универсала сделаю, — пообещал ей дядька.
— А мне на этих уроках можно присутствовать? — с надеждой спросил я. — Конечно, пилот из меня никакой… но интересно ведь.
— Я знал, что вы спросите! — обрадовался Дорох. — Хорошо, милости прошу. Мне только в радость молодняк учить. Прямо сейчас и будет первый урок — покажу, как запускать эту прекрасную бригантину. А теперь прощайтесь. Нам пора вылетать.
Ласла глубоко вздохнула, а потом попросила неожиданно.
— Опустите-ка головы и закройте глаза, соны и соноры…
— Зачем? — удивился я.
Остальных этот вопрос не интересовал, и они послушно опустили головы. Королева быстро приподняла свою маску-шлем, наклонилась ко мне и ошарашила поцелуем в щеку. А потом, улыбнувшись ласково, почти беззаботно, потрепала по волосам.
— Удачи тебе, Ганс, — сказала она. — Двор будет по тебе скучать.
— Ага… я тоже… буду скучать, — выдавил я из себя, не зная, что и думать. — Надеюсь вернуться чуть более здоровым, чем сейчас.
— Я тоже надеюсь, что тебе там помогут, — улыбнулась она, вернув маску на место. — Отправляйтесь, счастливого вам пути.
— Все на борт, — скомандовал нам Дорох, и поковылял первым в сторону трапа.
Альти взялась за ручки кресла и повезла меня за ним.
Бригантина Царапина была достаточно небольшой для корабля, но ужасно красивой, настоящим произведение искусства. Темный, мореный трюм украшали нарисованные на нем золотые колосья — на каждой доске свой колосок. Мачты пестрила украшениями похлеще, чем каркул — с них свисали и бусы, и фонарики, и позванивающие на ветру золотистые подвески. С парусов на меня смотрели вышитые — как я понял вручную — гербовые драконы Вадгарда. Бушприт же украшала деревянная статуя в виде высунувшейся из все тех же колосьев девушки. Девушка распростерла руки в стороны, как актриса из Титаника. Только одно меня беспокоило…
— Разве мы все поместимся внутри? — спросил я осторожно. — Нас ведь семеро…
— Не переживайте, сон принц, — прорычал Дорох. — Там внутри места больше, чем кажется. Магия, мрак ее забери. Дополненное пространство. Или вы думали, что королева хотела заставить вас ютиться в тесноте как бортовую крысу?
— Нет, конечно, — успокоился я. — Но спасибо за пояснение.