— То-то же, — погладил усы капитан. — А теперь на мостик.
— Альти, — мягко отняла меня у служанки Кая, — дальше мы с соном Розалиндом сами справимся. Иди в каюту, разложи вещи.
— О, отличная идея, сона Иллитрина, — согласилась моя заботливая мышь. — Полагаюсь на вас.
В общем, на мостик поднялись мы втроем — я, Кая и Дорох, остальные же спустились в трюм. Собачка-Отна быстро убрала трап и ушла вслед за ними. Ласла же присела на стул у самого причала и смотрела внимательно на то, как дядька, любовно гладя резной деревянный штурвал, украшенный золочеными драконами, инструктирует заинтересованных нас.
— Так, принц, — начал он. — Вы, я так предполагаю, крохи знаете.
— Ну, только то, что корабль держится в воздухе при помощи летучего газа, добывающегося из этерниевой руды, — хмыкнул я. — И про то, что есть три воздушных пути. В остальном — ничего.
— Да, мрак, — рыкнул Дорох. — Ну ничего, мы это исправим. Кая, три правила небохода нам расскажете?
— Конечно, — кивнула девушка. — Правило первое — все ветра дуют на восток.
— Почему? — озадачился я.
Кстати о том, что стороны света здесь определяют также, как и у нас, я уже знал, хотя пресловутых магнитных полюсов у кеты не было и быть не могло. Зато были края. Верхний, самый высоко находящийся в дневное время край называли северным, самый нижний — южным. Запад и восток же по сути западом и востоком не были, так как солнце вставало на севере. Тем не менее условно западом и востоком называлось то, что находилось соответственно слева и справа от севера. Я видел в этом какую-то странную смысловую ошибку, но так и не смог сообразить, почему так. Однако догадывался.
Дело было в словах и картах. Я понимал устную речь, но не понимал письменную, которая когда я пытался ее читать звучала совсем иначе. Наверняка это были какие-то чары, и… пожалуй эти чары неправильно перевели местные названия сторон света для моего удобства чтобы я мог ориентировался по картам, где северный край, из-за которого вставало солнце, находился всегда сверху.
— Кета вращается по часовой стрелке, — пояснил дядька на мой вопрос о направление ветра. — Потому так. Конечно, ветры дуют не всегда прямо на восток, но всегда в восточном направлении. Следующее правило.
— На восходе и на закате стоит спустить паруса, — продолжила сипуха, а потом пояснила сама же, не дожидаясь моего вопроса. — Опять же из-за того, что кета переворачивается в этот момент, потоки ветра становятся сильнее, смешиваются и давление усиливается. Легко сбиться с курса, если полагаться на ветер.
— Правильно, дальше, — скомандовал Дорох.
— Если я не ошибаюсь — нужно всегда поддерживать точный вес.
— Это чтобы придерживаться определенных воздушных путей? — предположил я. — Если слишком перегрузить корабль, то он опустится ниже или выше и может столкнуться с другими судами, у которых другой вес и другая скорость.
— Не только, это так же нужно для прохождения реки ветров, — сказал Дорох. — Корабли, что летают над континентами или над морем, могут не заморачиваться по поводу лишнего груза или его недостатка. Но река ветров карает дураков, не потрудившихся позаботиться о весе.
— Река ветров? — уточнил я.
— Да, крепко же вашу память потрепало, принц, — покачал головой Дорох. — Ну ничего. Это лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Вам понравится.
— Что ж, я вам верю, — улыбнулся я.
— А теперь к практике, — потер ладони пилот и схватился за штурвал. — Конечно, Царапина — детская игрушка по сравнению с настоящими, мощными грузовыми кораблями. Тут все на магии, все отрегулировано и работает как часы. Для начала — то, что нужно. Итак… сейчас мы отчаливаем и летим до порта, чтобы добавить шары с газом. Пока что наша высота — детская, даже до самого нижнего, первого воздушного пути не дотягиваем. Но над городом не страшно. Долетим, карлики нас поднимут на третий с половиной, а от порта стартуешь уже ты, Кая. Так что внимательно смотри, как это делается.
— Так точно, — козырнула сипуха. — Вся во внимании.
Меня подвезли поближе, и я увидел множество различных рычагов — длинных, мощных, доходящих Дороху до пояса. Каждый из них увенчивался крупной металлической ручкой с гравировкой. Три слева, справа же — целая куча.
— У морского корабля штурвал поворачивает судовой руль, который находится под кармой, — объяснил Дорох. — Но воздушному кораблю судовой руль нахрен не сдался, ребята. Тут все сложнее. Штурвал приводит в движение паруса, что дает возможность кораблю развернуться при нужном ветре. Если бы мы были на нормальном корабле — нас бы сейчас уже унесло ветром, если бы вообще не расшибло о стену. Но у царапины есть щиты против ветра, и сейчас они включены.
— Ничего себе, — присвистнул я. — В нем столько магии?
— Да дохрена, принц, — рыкнул морской… то есть воздушный, наверно, волк. — Скучно от этого. Зато разогнать его можно… хоть одна радость. Хорошо… смотрите дальше что я делаю. Я поворачиваю штурвал от замка… смотрите на паруса.
Он крутанул руль против часовой стрелки и паруса действительно повернулись от замка. Дядька тут же положил руку на один из трех особенно мощных рычагов — самый левый.
— Короче, эти три — включают тяги. Левую, продольную и правую. Левый и правый имеют только два положения — работают или не работают. Продольная же может либо тащить корабль вперед, либо тянуть назад, пусть и медленно. Они помогают, когда ветер не в нашу сторону и когда нужно отчалить.
— Но как это работает? — вцепился я. — Откуда берется тяга? Почему тянет?
— Щас все сам увидишь, — отмахнулся Дорох. — Смотри. Сейчас мы включаем тягу по левому борту чтобы нас немного оттащило от замка.
Он плавно нажал на рычаг, и корабль, дернувшись, начал отдаляться. Ласла махнула мне рукой и встав, ушла наконец.
— А теперь мы включаем продольную тягу, чтобы кораблю пошел вперед, — сказал Дорог, надавив уже на средний рычаг. — Плавно, не торопясь, чтобы скорость увеличивалась постепенно. Смотри на бушприт, принц. Что видишь?
Я глянул на статую, украшающую нос корабля, и хмыкнул. Руки девушки были теперь не раскинуты в стороны, а сведены впереди так. будто она собиралась нырнуть щучкой. Корабль действительно потянуло теперь уже и вперед, и мы принялись плавно отдаляться от замка.
— Там, на ее ладонях, специальные камни, — пояснила мне сипуха. — Если я не ошибаюсь — оркел и гинза, одни из редких волшебных руд. Когда они соприкасаются — это создает поле, которое притягивает этерниевый газ. Чем больше площадь соприкосновения — тем сильнее тяга. При помощи этого поля также собирают газ, когда добывают его из руды. Если я правильно понимаю, ваша коляска тоже так работает. Странно, что она сейчас не реагирует.
— Совы забирали ее вчера ночью, — хмыкнул я. — Так вот зачем это было нужно…
— Видно запаяли в свинец капсулы с газом, — пробурчал Дорох. — Хорошее решение, иначе бы вас протащило через всю палубу и вы застряли бы на месте под тягами или между ними. Ну вот, смотрите, мы уже достаточно отлетели. А теперь вот этот рычаг… и поле, глушащее ветер, вырубится.
Он потянул за ручку одного из рычагов справа, и нас действительно тут же подхватил поток ветра. Подхватил и понес довольно быстро в сторону далекого, горящего огнями порта. Ветром мне взъерошило волосы, и я ощутил себя так, как чувствовал залезая в детстве с друзьями на заброшенную водонапорную башню.
— Дальше смотрим, пока бушприт не повернется в ту сторону, куда нам надо, и отключаем боковую тягу, — сказал Дорох, потянув самый левый рычаг. И всего делов.
— Вроде просто… — хмыкнул я.
— На Царапине — просто, — согласился дядька. — Но на другом корабле все гораздо сложнее. Этот-то и ребенок водить сможет.
— А почему Царапина? — заинтересовался я.
— Да… дурацкая история, — отмахнулся Дорох. — Там Царапина на днище… он же никогда не плавал по морю, только по небу. Делали его полгода, вылизывали, лакировали, а как только пригнали ко дворцу — так сразу же при первой же швартовке царапину по боку протянули. Так и прицепилось — Царапина.
Я улыбнулся и переглянулся с Каей. Та тоже мне сдержанно улыбнулась. Глаза у нее горели любопытством, и руки явно чесались встать к рулю.
Но до того, как Дорох допустил ее до управления кораблем прошло еще несколько часов. За это время мы доплыли до порта, пришвартовались и получили два дополнительных шара с газом, которые подняли нас к самой верхней платформе, а потом и еще выше. Дорох долго заставлял карликов подгонять пометку на борту корабля к специальной портовой пометке, пока они не сошлись до миллиметра. И только тогда он уже передал управление Кае, которая без особого труда отчалила и взяла курс на таинственную реку ветров.
31. Бич небесный
Скучно на корабле не было. Почти весь первый день, вплоть до самой ночи, я проторчал на палубе, жадно любуясь красотами Вадгарда с высоты птичьего полета. Захватывающее, я вам скажу, зрелище. Маленькие и большие города было видно как на ладони со всеми их улочками и закоулочками — хоть карту рисуй. Золотистые пшеничные поля чередовались с равнинами, заросшими красными цветами. Потом начались лесопосадки, и тут же сменились потрясающе высокими хвойными буреломами. Видел я и горы — фантастические рыжие горы-пики, будто покрывшиеся ржавчиной от времени. Видел я и озера — странные, какие-то слишком ярко-голубые, как аквамарин. Вились змеями реки, пестрили разноцветными крышами деревни, пасся скот, задирали головы еле-заметные люди.
— И не надоедает, смотри-ка, — благодушно проворчал Дорох.
Он уже довольно долго громко и рычаще объяснял Кае какой из рычагов за какую часть управления отвечает и какие можно вытворить при помощи этого трюки. Это было второй причиной, по которой я сидел на палубе тихо, как заяц в шляпе фокусника. Интересно же.
Впрочем здесь, на кете, если быть внимательным — удивляло все. Этим же вечером я заметил очень интересное отличие от родного мира. Солнце, точнее, как его здесь называли, Лойс. Да, оно было чуть ярче, но больше меня удивило другое. Лоис весь день висел в зените, отчего я — даже не замечая этого — потерял всякий счет времени. Казалось прошли часа два всего… а оно вдруг сорвалось с места и начало быстро перемещаться по небу в сторону горизонта. Это было… пожалуй слегка жутковато. Казалось, что солнце просто напросто падает. Ну или планета отцепилась от него и летит в неизвестность. И ветер как назло взбесился — он трепал собранные при помощи очередного волшебного рычага паруса, свистел в такелаже и набрасывался на меня то с одной стороны, то с другой.