— Ты меня пугаешь, — тяжело вздохнул я. — Но… тебе виднее. Отдаю себя в твои руки.
От этих слов Кая как-то напряглась, а потом сняла маску и посмотрела наконец на меня. В этот момент я понял, что ошибался — никакой улыбкой здесь и не пахло. Такой сосредоточенной я сипуху не видел с тех пор, как мы вернулись из Арлейва. Там, когда начинало происходить что-то плохое или странное, она всегда будто подбиралась и становилась каменной. Сейчас она пребывала в похожем состоянии.
Кая быстро подошла к моей постели и водрузила на нее сундучок. Я заинтересованно подъехал поближе и принялся наблюдать, как она, одну за другой, вытаскивает из него самые разнообразные вещи. Скатанная рулоном белоснежная, чуть светящаяся ткань, пара мешочков, красная лента, прозрачный, как слеза, флакон с подозрительной зеленой жидкостью и, наконец, кинжал. К последнему я уже привык — треклятые маги все пальцы мне изрезали, кровь требовалась для многих ритуалов, которые они проводили.
— Итак, — убрав под кровать пустой сундучок, сказала Сипуха, — так как мы уже начали, я вас немного… проинструктирую, скажем так. Что бы вы не чувствовали в процессе — помните, что вашему телу и жизни ничто не угрожает. Все происходящее будет казаться очень реальным, но это — всего лишь сон. Мусор, который ваше сознание не смогло переварить. Я провожала на водный план людей десятки раз, и каждый раз я видела что-то совершенно иное. Боюсь представить, что будет у вас — человека из другого мира. Так что предугадать не берусь…
— И что мне нужно делать? — растерялся я.
— Ни. Че. Го, — раздельно произнесла Кая. — Просто смотреть и слушать, плыть по течению. Я даже не знаю, смогу ли я чем-то вам помочь, или тоже буду просто наблюдать. Знайте только, что я рядом. Если что — будем думать по обстоятельствам. А теперь… в общем… раздевайтесь.
Последние слова она пыталась произнести спокойно, но у нее не получилось. Я тяжело вздохнул. Мда…
— Совсем? — уточнил я.
— Совсем, — кивнула смущенно сипуха, взяв с постели один из мешочков и покрутив его в руках. — Не волнуйтесь об этом. Мы будем с вами в равных условиях. Я тоже разденусь и… обещаю не смотреть.
Вот ведь тихушницы. Вечно у них какие-то свои, только им известные планы, в которые меня посвящают почему-то в последний момент. Нет бы сказать заранее — эй, Ганс, тебе придется раздеться перед своей лучшей подругой, да заодно и она тоже разденется. А что будет дальше?
— Кая… — настороженно поднял я бровь. — А нам часом еще и целоваться не придется?
— Нет, — возмущенно насупилась сипуха. — Но придется обняться. Поверьте мне, меня это смущает гораздо больше, чем вас, ведь я в общем-то ни разу в жизни не видела ну… голого мужчину…
Я на это только глазами хлопнул. Почему-то у меня сложилось стойкое убеждение, что Кая с кем-то где-то когда-то потихоньку, один раз, интереса ради переспала и забыла. Причем ей возможно даже не понравилось. Или понравилось, но плотским утехам она решила больше не предаваться, посвятив себя рыцарскому искусству. А тут такая новость. Моя сипуха — девственница. Я тяжело вздохнул:
— Давай так, раз ты смущаешься. Я разденусь и ты завяжешь мне глаза. Не хочу слишком сильно тебя смущать. Что скажешь?
— Ничего не имею против, — ощутимо расслабилась сипуха, а потом быстро подошла к камину, в котором потрескивал разведенный на ночь огонь, и высыпала на поленья какой-то порошок. Порошок тут же вспыхнул и, обтекая Каю, в комнату повалил густой зеленоватый дым. — Предупреждаю — пахнуть будет сильно, быстро начнет кружиться голова. Завтра, возможно, будут болеть виски. Можно и без этого… но я хочу как можно больше облегчить инициацию. Идет?
— Идет, — согласился я, осторожно перебравшись на постель и стащив с себя все, кроме белья.
Белье, кстати, здесь было дурацкое откровенно говоря. Такие широкие шерты, со штанинами, собранными фонариком. Нет, я ничего не говорю — удобно, просторно, ничего нигде не жмет. Только вот выглядели они как чертовы памперсы. Но попробуй убеди окружающих в том, что тебе нужны боксеры или на крайняк семейные трусы! Думаете я не пытался? Конечно пытался, да вот только я был со своим «удобно» один, а местных с их «привычно» был целый мир. Так что битву за белье я проиграл. Мда. И теперь теребил завязку, пытаясь расслабить слишком сильно затянувшийся узелок. В конце-концов он поддался, и остался я в чем мать родила. Неуклюже подтянул к себе слабые ноги, обнял их, чтобы прикрыть срам.
Кая покосилась на меня, плохо скрывая смущение и любопытство.
— Вы закончили?
— Угу, — кивнул я, а потом стянул с балдахина одну широкую толстую ленту и завязал ей глаза. — Можешь раздеваться сама.
Ято-то зашуршало, а потом стало темно. Совсем темно. Как я понял Кая сначала выключила свет, а потом еще и зашторила балдахин. Последний уже наполнил дурманящий запах, в котором смешались горелая карамель, шоколад и что-то отдаленно напоминающее запах гнили. От этого запаха меня замутило, мысли и правда начали путаться, тормозить, запинаться. Потому когда прохладная рука Кая прошлась по моей щеке, я вздрогнул от неожиданности.
— Мне нужна ваша рука, — попросила девушка. — Мне нужно немного вашей крови, чтобы я смогла пойти в ваш сон за вами.
— Перестань звать меня на вы, — неуклюже махнул я в воздухе рукой, случайно, кажется, пройдясь ей по носу. — Кая, мы с тобой кучу всего вместе пережили… почему ты никак не начнешь звать меня по имени и на ты?
— Давайте не будем об этом, — сказала девушка, поймав меня за запястье и в темноте болезненно чиркнув ножом по моему большому пальцы. — Позже… а сейчас…
Кая стянула с моего лица повязку, легла, прижавшись своим боком к моему — кожа к коже, и накрыла нас одеялом. Накрыла, и тут же сунула мой пораненный, ноющий палец себе в рот, втянула кровь.
— Да ты вампирша, — в голову откровенно лезла какая-то ерунда.
— Потом расскажете, кто такая эта ваша вампирша, — смущенно пробормотала девушка. — Все. Мы готовы. Идем?
— Идем, — решительно кивнул я. — На встречу приключениям.
Кая фыркнула, громко втянула воздух и… свистнула. Долго, протяжно, оглушающе свистнула.
И этот свист для меня был все равно что выстрел в голову. Поясницу пробила такая страшная боль, что я, кажется, вскрикнул. Меня выгнуло, я подавился воздухом. А потом неожиданно я расслоился. Я хорошо ощущал это. Граница сознания и тела обрисовались и начала разделяться. Моя рука словно парализованная лежала на постели, и я чувствовал это. Но моя же рука шарила беспорядочно по кровати, цепляясь за простыню и проходя сквозь нее — и это я чувствовал так же отчетливо. И когда свист оборвался, то мое водное тело, о существование которого я понятия не имел раньше, резко дернуло вверх. На этом моменте я и отключился.
53. Комната страха
Как то раз, когда я еще в школе учился, к нам в город приехал лунопарк. На самом деле приезжал он часто, но… именно в тот раз отец получил на работе премию и, взяв нас с сестрой за шкирку, потащил развлекаться. Сестра, которая старше меня на год, от идеи устроить покатушки пришла в восторг. Я же был именно в том глупом возрасте, когда ты еще из детских шмоток не вырос, но мультики демонстративно смотреть бросил и начал так же демонстративно воровать у отца сигареты. Разумеется, кататься на всяких чашечках и лебедях я отказался, заявив, что это — развлечение для малышни. И тогда отец предложил сходить мне в комнату страха, раз я такой взрослый и смелый.
Я согласился.
В «деда мороза» я не верил, и прекрасно понимал, что все что я там увижу — будет просто представлением. Пока отец покупал билет, я представлял себе что-то наподобие комнаты, напиханной актерами, разодетыми в глупые костюмы ведьм и привидений. Представлял, и надменно думал, что ни за что этой белиберды не испугаюсь. Короче говоря врага я недооценил, что привело к моему полному поражению и мокрым штанам. Последнее было для меня настолько позором, что я потом долго комплексовал, а кошмары о том, что я прилюдно обмочился, до сих пор изредка мне снились. Как и треклятая комната страха.
Именно в ее стартовой комнате я и проснулся с раскалывающейся головой и жутким зудом во всем теле. Меня приветствовали все те же совершенно черные стены без всяких там глупых детских рисунков, все тот же вагончик наподобие тех, что были на американских горках, и все та же свисающая с потолка лампа на проводе, вокруг которой вились осенние мошки. Единственным отличием было то, что стоял вагончик не на рельсах, а на широком позвоночнике, от которого по полу к стенам расходились ребра.
Я осторожно поднялся с металлического пола и почесался, пытаясь вспомнить, как я здесь оказался. В раскалывающейся на части голове всплыли какие-то невнятные воспоминания, но тут же потонули в головной боли.
— Пап? — позвал я испуганно. — Мам? Таня? Вы тут?
Никто на мой неуверенный крик не откликнулся. Я обошел комнату по периметру, попытался пойти вперед по странным рельсам, но под загораживающей вход в аттракцион черной тканью оказалась железная, наглухо закрытая дверь. И тогда я сделал единственное, что мне оставалось делать. Я залез в вагончик. Залез, сел на первое, самое лучшее сиденье, опустил железный поручень. Поручень щелкнул, и, подергав его, я понял, что попался. Назад он уже не откидывался.
За моей спиной что-то зашуршало. Я испуганно сжался и покосился назад. На второе сидение вагончика села черная, большая фигура, заняв собой все свободное место. И откуда этот странный человек только взялся? Чувствуя, как сердце стучит у меня в горле, я повернулся в сторону занавески надеясь, что незнакомец — не какой нибудь маньяк и не свернет мне шею как куренку во время поездки. Руки непроизвольно вцепились в поручень, железная дверь лязгнула, открылась, и мы медленно поехали прямо в темноту.
Вагончик плавно, скрипя, переваливался с позвонка на позвонок. От этой постоянной качки меня быстро начало подташнивать, тело все чесалось а головная боль вовсе не собиралась отступать. Я с некоторым ужасом ждал тех кошмарных, высовывающихся из ниш чудовищ, что видел в прошлый раз, но их не было. Вместо этого вдалеке вдруг раздался знакомый скрип двери. Именно с таким звуком открывалась дверь на кухню у меня дома. Из дверного проема на позвоночник хлынул свет, и до меня донесся возмущенный голос. Мой голос.