— Сейчас, — согласилась девчонка, решив не задавать больше вопросов.
Сняв с пояса свой клинок, она пару раз дала по дужке. Дужка не выстояла — металл, видно, оказался некачественный — и отломилась. Глянув на меня непонимающе, почти испуганно, она отошла в сторонку. Я тяжело вздохнул. Почему-то мне стало страшно и гадко — вот ведь зараза я, пришел осквернять чужую могилу. Но я должен был наверняка кое-что узнать. Именно за этим я сюда и пришел.
Опустившись перед сундуком на колени, я открыл его. Открыл и поморщился. Что ж, как я и ожидал, от четы Розалиндов остались одни только обгоревшие кости. Послав к чертовой матери свою брезгливость, я запустил в сундук руки и начал вытаскивать черепа.
— Раз, — посчитал я первый череп. — Два. Три, четыре…
Четыре черепа встали на пол слева от меня. Я запустил руки в сундук по локти и перевернул там все вверх тормашками, но пятого так и не нашел. Тогда я начал вытаскивать тазовые кости. И справа от меня их насчиталось целых пять.
— Итак, — нахмурился я. — Бунтовщики кинули в костер пять тел. Тело короля, королевы, кронпринца, младшего принца и девушки, похожей на Ласлу. Пять тазовых костей, четыре черепа. Вопрос… где пятый?
— Может раздавили? — осторожно вклинилась Отна. — Они ж, слышь, не все кости нашли… наверное… И вообще, че вас вдруг сюда понесло? Не хотите же вы сказать, что пропал именно череп настоящего Ганса?
Мы с Каей переглянулись.
— Зачем? — спросил ее я.
— Я не знаю, — покачала головой сипуха. — Однако у меня есть предположение.
— Говори.
— Есть заклинание, — сказала она. — Незаконное заклинание. Я только слухи о нем слышала. Якобы оно может пленить душу после ее смерти, но сосудом обязательно должен быть череп.
— Душу, значит, — хмыкнул я. — Эрик сон Теаган, сукин сын, все ты продумал, тварь такая… только зачем?
— Ни с места! — раздался выкрик от двери. — Именем королевы, всем встать!
Мы обернулись и наткнулись на выставившую вперед меч сону Тонильф. За ее спиной я увидел и Луку, и Ласлу. Мои сопровождающие подскочили и вытянулись по струнке, я же с вымученным смешком помахал рукой:
— А, сестра! Привет. Иди-ка сюда, что покажу.
— Я знаю, — Ласла подвинула в сторону Эллиота и вышла к нам, на свет. — Мы не смогли найти один череп. Но откуда ты…
— Я его видел, — сказал я. — Дважды. Точнее — трижды. Череп твоего младшего брата.
— Когда? — ошарашенно замерла королева. — Где?
— Первый раз — на Земле, в родном мире. Второй раз — во сне, когда здесь зверствовала эта треклятая синяя птица. И третий — на инициации, в своих же собственных долбанных стертых воспоминаниях. И стер их этот треклятый маг, этот Эрик, чтобы ему провалиться!
— Ты… уверен? — спросила она ошарашенно.
— Да, уверен, — кивнул я. — А еще я теперь точно знаю, что я — не он. Не Ганс. По крайней мере тело…
Эта новость Ласлу расстроила — в глазах что-то такое промелькнуло и тут же погасло. Она махнула моим сопровождающим, велев отойти в сторону. Девчонки попятились, и королева уверенно подошла. Подошла, присела прямо на пол передо мной, заглянула в глаза.
— Что ты увидел? — спросила она. — Я знаю, что нельзя спрашивать, что это твои личные тайны, но… я хочу знать. Хочешь — попросим всех выйти. Хочешь, уйдем отсюда и поговорим наедине в другом месте…
— Нет, — нахмурился я. — Об этом вполне можно сказать присутствующим. Но для начала я хочу кое что проверить. Позволишь?
— Разумеется, — серьезно кивнула Ласла.
Я тяжело вздохнул, прикусил губу.
Ну же, ну же, тряпка, не дрейфь. Один раз сделаешь эту жуткую штуку, но зато точно узнаешь, что ты теперь такое на самом деле. Нельзя закрывать глаза на свое прошлое, это не решит твоих проблем. Посмотрел я на бывшего себя, не переломился. Вот и на душу свою посмотрю.
Вытянув указательный палец, я закрыл глаза и перечеркнул свою грудь.
— Властью, данной мне над своей душой, приказываю — покажись, — попросил я.
А потом, будто зная что и как делать, я потянул за что-то невидимое, незримое. Потянул и ощутил, как за моей ладонью потянулась волна горячего и холодного воздуха. Это было так странно… будто на меня из холодильника подули феном. Душа вышла из тела, отчего в груди кольнуло. Вышла и зависла в воздухе, одновременно обжигая и леденя мою руку, а я все никак не мог заставить себя открыть глаза и посмотреть.
— Пиз. ц, — красочно, в тишине, заключила впечатлительная Отна.
— Кхмн… — откашлялся Эллиот. — Сестра, давай повежливее при ее величестве. Хотя мрак… не могу не согласиться.
Я открыл один глаз и наконец посмотрел на свою собственную злосчастную душу. Что ж… все мои подозрения подтвердились. Их было две… но какие.
Большой, светящийся жаром золотистый шарик походил на крошечное солнце. Как я понял — это была душа моя, живая, родная, не местная, если вспомнить душу кофейного кронпринца. А вокруг нее, как Кета вокруг местной звезды Лойс, обвилась голубая, источающая холод мертвая лента Мебиуса — душа покойного принца Ганса. Она мерно вращалась, переворачиваясь, закручиваясь спиралью. И видеть это было отчего-то невыносимо жутко.
— Никто не должен об этом знать кроме тех, кто здесь присутствует, — властно сказала Ласла. — Лука, сразу как выйдем — дай всем подписать бумаги о неразглашении. Наказание за слив информации — смертная казнь через повешение.
— Может не стоит так жестко? — испугался я. — Ну да… выглядит жутко. Но…
— Подумай сам, Ганс, — разозлилась королева. — Я не ради себя или сохранения нашей тайны стараюсь. Ты только представь, что станет с твоим миром, если люди, сумасшедше тоскующие по своим близким, узнают об этом? Это же способ вернуть почившего родственника к жизни! Твоих же соотечественников начнут воровать и насильно или хитростью внедрять им души жителей кеты… да что там, это фактически путь к бессмертию!
— Простите мне мою дерзость, но мы не может оставить это совсем в секрете, ваше величество, — неожиданно вклинилась Кая. — Совет магов должен об этом знать. Это ведь прорыв в магии. Такой прорыв, какого давно уже не было…
— Я сама решу, кому нам говорить, а кому — нет, — покачала головой Ласла, впрочем, не разозлившись. — Разумеется, маги узнают. Но сначала я удостоверюсь в том, что эти знания не будут использованы во вред. Пойми меня правильно, Кая, это не те знания, которые можно пускать в народ.
После этого королева повернулась ко мне и в глазах за маской ее застыло непонятное выражение.
— Итак… что случилось? — спросила она.
Я вкратце пересказал ей всю цепочку событий, которая привела меня сюда. Ласла слушала. Ласла кивала. Ласла с каждой минутой становилась все более и более серьезной.
— Тогда Фета права, — заключила она. — Он послал тебя сюда чтобы ты помог мне снять проклятие.
— С чего ты это взяла? — поморщился я. — Может, он просто ставил на мне какой-то грубый, неприятный эксперимент, и…
— Я слишком хорошо знаю Эрика, — покачала головой королева. — Нет, он никогда ничего не делает просто так. Вынести из любой ситуации как можно больше выгоды, реализовав при этом сложный и многоступенчатый план — это его главный жизненный принцип. И выгода не всегда может быть личной… Нет, Ганс, это какой-то его очередной спектакль. Очередная игра в оджу…
— Но что нам с этим делать!? — в отчаяние спросил я. — Что мне, жить теперь до старости с душой покойника внутри?! Кто я вообще из-за этого Эрика теперь такой!?
— Успокойся, — тяжело вздохнула Ласла, а потом придвинулась ко мне поближе и обняла. — Не переживай… мы что-нибудь придумаем… мы ведь теперь вместе. Все наладится. Мне все равно, родной ты мне или не родной, Ганс ты или гость из другого мира. Главное, что ты — хороший человек, который мне дороже сейчас, чем кто бы то ни было. Член семьи. Истинный Розалинд, принц, пусть и не по крови. Так что все наладится, только не отчаивайся.
— Да, не переживайте, сон, — сказала тихо Кая. — Нам все равно, сколько у вас душ и какие они. Главное, что вы — замечательный человек, и дороги нам всем.
— Сипуха дело говорит, — поддержала Отна.
— Ну, опять разнюнился, придурок, — огрызнулся Эллиот. — Мужик ты или не мужик, соберись, тряпка.
— Милый сон, не переживайте, — пискнула Альти. — Мы вас и таким любим и никому не скажем.
Я зажмурился и прижался к Ласле в ответ, ощущая, как паника отступает. Душа скользнула обратно, внутрь груди и заняла свое обычное место, оставив только противоречивое чувство тепла и холода одновременно. Вокруг были друзья… новая семья, новая жизнь, люди, которые меня действительно любили. И Ласла… Ласла, к которой теперь я чувствовал нечто совсем иное.
55. Жизнь в кредит
Въехав в королевскую гостиную утром, я чувствовал себя очень усталым. Я так и не смог уснуть. Все ворочался, думал, переваривал, смирялся. А когда надумался вдоволь, то сел, закрыл глаза и начал ждать утра, понимая, что не усну, пока с кем-нибудь не поговорю. Альти не спала из солидарности. Тоже шуршала на своем месте, на кушетке за занавеской, сопела, вздыхала. Когда я зашевелился, она даже выглянула и предложила мне снотворного — меня давно не одолевала бессонница, от нее меня еще в Арлейве вылечили, но бутылочка с микстурой на всякий случай стояла в тумбочке. Я отказался.
— Шел бы ты спать, — увидев меня на пороге, удивленно покачала головой Ласла. — Совсем измотанным выглядишь.
— Нет, — отрезал я, удивляясь, как эта ее дурацкая категоричность ко мне прицепился. — Пока я не измучаюсь — не усну. К тому же я хочу поговорить. Действительно хочу.
Королева стушевалась и поникла, закусив полную губу. Я подъехал поближе, пристроился к столу, пододвинул к себе пустую чашку, налил из железного чайника себе горячего, ароматного кофе. Отпил, фыркнул, обжег язык.
— Прости, — неожиданно сказала Ласла. — Я поступила с тобой очень эгоистично.
— Ты о чем? — я покусал краешек языка, с сожалением понимая, что чувствительность к нему теперь не скоро вернется.