— Не совсем, конечно, понимаю, — потупилась королева, — но общую суть уловила. Да, это на него похоже. И что же, вы до сих пор спорите?
— Порой, — развеселился я. — Но я уже не воспринимаю это как спор с чужаком. Просто споря с самим собой мне проще принимать решения. К тому же… в какой-то момент я понял, что его действия пусть и сложнее, но именно они — правильные. Мне все еще хотелось, чтобы меня любили. Но теперь я знал, как эту любовь получить. Помоги кому-нибудь, сделай хорошее дело, прояви понимание и сочувствие — и ты получишь то, чего так жаждешь. Такая маленькая, себялюбивая хитрость. Хорошая хитрость, сделавшая меня спокойным, полноценным человеком. Человеком, который способен удовлетворить свои потребности не беря в долг. Тот парень, что чувствовал себя взрослым от того, что пил, кричал о своих правах и заставлял всех себя уважать, был всего лишь маленьким ребенком, которому стыдно было плакать чтобы заставить всех делать то, что он хочет. Не хочу о нем вспоминать. Хочу быть взрослым мужчиной, который зарабатывает всеобщее уважение делами, ответственным человеком, который подает пример своим поведением. Тем, кем я хотел быть всегда…
— Ну что ж, — пожала плечами Ласла. — Хочу сказать тебе, братишка, что ты действительно — пример для подражания. Это же надо быть таким самоотверженным, когда у тебя ноги не ходят! Это же надо так стараться ради людей, которые тебе по сути никто. Здесь ты заслужил уважение, в Арлейве — тоже. Настоящий мужчина.
— Ласла, тогда мне нужна одежда без кружев, — рассмеялся я. — Пожалуйста, умоляю тебя, я заплачу из своего худенького кошелька!
— Нет, — весело скрестив на груди руки, сказала Ласла. — И даже не прости. Я сама тебе что-нибудь закажу. И обещаю, на этих вещах не будет ни единого кружева!
Я искренне, до ушей, продемонстрировав все зубы, на это улыбнулся.
Чувство влюбленности рассеялось как дым, утекло сквозь пальцы… и появлялось другое. Чувство родственной связи — наконец настоящей, а не вынужденной.
Осталось разобраться с последней проблемой — с моей неудавшейся инициацией.
56. Пограничная башня
— Сон Розалинд, нам пора в воду.
В Каю хотелось запустить подушкой — сразу после разговора с Ласлой я завалился спать и, кажется, проспал до самого вечера. Но вместо того, чтобы что-то сказать своей верной рыцарше или просто ее проигнорировать, накрывшись одеялом с головой. Кая вздохнула и наклонилась, чтобы потормошить меня, и я воспользовался этим в свою пользу. Сонно сцапав зазевавшуюся рыцаршу, я обнял ее и утащил за собой на кровать, обняв как плюшевую игрушку. Сипуха брыкаться не стала. Наверное пожалела меня. Еще бы, она бы меня прибила, если бы попыталась. Нет, умная Кая решила пойти другим путем чтобы освободиться из моих цепких лап.
— Ваше высочество, вы ведете себя совершенно недостойно! Даже более того, я бы сказал — непристойно.
— К кому ты обращаешься? — вредно пробурчал я. — Не знаю никаких высочеств и сонов Розактототамов…
Девушка засопела, и я все же открыл глаза. Открыл и встретился с недовольным взглядом голубых глаз под маской. Мои руки тут же сами собой разжались и я кинулся извиняться.
— Прости! Веду себя как идиот… ты сильно обижена?
— Весьма и весьма, — хмуро, холодновато сообщила сипуха. — Я понимаю в прошлый раз, но сейчас…
— Прости, — чувствуя себя каким-то ничтожным маньяком, пробормотал я. — Я зарвался! Постараюсь больше таких вольностей не допускать.
— А вы хитрец, — вдруг сощурилась, убрав маску с лица и поджав губы девушка. — А сначала таким приличным человеком казались… на деле же — ничем не лучше всех остальных мужчин. Только об одном и думаете.
— Ну вот, — трагично вздохнул я. — Меня впервые девушка обвиняет в непристойности, обращаясь ко мне на «вы». Чувствую себя гадким начальником, затащившим в постель секретаршу. Хотя, собственно, это были всего лишь объятия…
— Не важно, — почему-то смутилась сипуха. — Сама виновата, что в прошлый раз поддалась и позволила вам за собой поухаживать. Не удивительно, что вы решили, что со мной можно вести себя так всегда…
— Не думал, что тебя это так оскорбит, — пожал я плечами. — Не пойми неправильно — приставать бы не стал…
Кая, кажется, обиделась еще сильнее, поставив меня этим в тупик. Но говорить мне что-либо, отчитывать, не стала. Просто встала, отсела от меня подальше — в кресло — и объявила.
— Мы идем на водный план, сон Розалинд. И будем охотиться следующие пять часов с перерывами. Я и так дала вам слишком много времени на отдых, так что план нам придется выполнять до глубокой ночи.
— Спасибо за то, что дала отдохнуть, — ласково улыбнулся ей я, но тут же погрустнел. — Однако разве инициация не сорвалась?
— Что последнее вы помните? — спросила сипуха.
— Ко мне тянулся кошмар, — сказал я, поежившись. — А потом сверху появилась рука, и когда она схватила меня — я очнулся.
— Тогда все в порядке, — кивнула Кая. — По крайней мере я видела, что ваше водное тело закончило меняться. Если вы были еще в сознание, когда обрели облик — значит вы сможете выйти снова. Придется, правда, опять дышать этой магической гадостью… но зато мы сможем, наконец, начать обучение. И в связи с этим…
Кая порылась в кармане и достала оттуда мешочек и маленький кристалл на серебрянной цепочке. Она передала его мне и, сдержанно улыбнувшись, сказала:
— Рада сообщить тебе, что ты — теперь официально маг.
— Теперь бы еще попасть на этот ваш водный план, — повесив украшение на шею, сказал я. — Давай, сыпь эту гадость в огонь.
— Какое похвальное рвение, — хмыкнула Кая и действительно двинулась к камину. — Это хорошо, что вы не испугались, сон Розалинд. Потому что если бы вы испугались — кошмар снова попытался бы вас забрать.
По коже у меня побежали мурашки, но сипуха беспощадно кинула в огонь горсть порошка. Как и в первый раз повалил дым, как и в первый раз закружилась голова. Только теперь Кая не стала ни ложиться рядом, ни, тем более, раздеваться. Она просто села рядом в кресло и принялась на меня пристально смотреть. Мысли у у меня начали путаться и я не заметил, как закрыл глаза.
Закрыл, и тут же открыл, почувствовав, что лежу уже не на кровати, а на холодном и жестком полу. Тело казалось гораздо меньше и легче, чем обычно. Намного легче. Голова не болела, тело не чесалось, и это меня порадовало — я боялся, что эти чувства будут меня здесь сопровождать и дальше..
Попытавшись встать, я испугался собственной руки. Голые, желтоватые кости без малейшего намека на мясо смотрелись жутко и непонятно чем скреплялись.
— Неожиданный облик, сон Розалинд.
Я поднял глаза — или что там у меня теперь вместо них было? — и увидел во мраке темного зала довольно странное существо. Видел я его впервые… но даже не сомневался в том, что эту птицу я прекрасно знаю.
— Кая?
— Так точно, — ухнула сипуха. — Добро пожаловать в обитель магов и магических существ. Рада, что все прошло гладко, и вас не унесло из-за неудачного выхода в конце инициации свет знает куда.
Сипуха была… сипухой. Человекоподобной такой. Толстенькое пернатое тельце держалось на тощих птичьих ногах, на сгибах рук-крыльев имелись трехпалые лапки, а мордочка с клювом и умными глазками-семенами выглядела чем-то средним между ее маской и лицом. На шее у нее висели пестрые, разноцветные бусы, которые явно собирал какой-то безумец. Сама Кая была беленькой, с редкими рыженькими перьями, а вот лапки ее были черными с голубыми ногтями — как руки в реальности. Тоесть, на ледяном плане.
— Где мы?
Вопрос был актуальным. Ну, то, что мы в воде — это понятно. Но место я не знал и знать не мог. Большой, темный зал с высокими потолками напоминал мне одновременно и святилище каркула, и храм Василиска. Только вот на далеких стенах поблескивали неровные зеркала. похожие на огромные осколки. Впереди, за спиной Каи, возвышались каменная стена с небольшой, в половину человеческого роста высотой, дверью. Позади тоже была дверь — только напротив, огромная.
— Несокрушимая твердыня, пограничная башня, — ухнула Кая. — Альков Ласлы. Это она вас сюда принесла в самом конце инициации. Кстати простите, что я сама не смогла вас тогда вытащить. Пожалуй, в этом случае я была даже беспомощнее вас самих и могла только наблюдать.
— Ничего, — сказал я, все же осторожно поднявшись на ноги и осмотрев свое тело.
В одном из зеркал отразился человеческий скелет, увенчанный кроличьим черепом с костяными ушами. Одна часть тела и головы была желтоватой, вторая — черной, будто обуглившейся. Жутковато… но не смертельно. И двигался я легко, спокойно, мог стоять и даже, наверняка, бегать. Такое приятное, забытое чувство полной свободы движений.
— Это нормально, — сказала мне Кая. — Все меняются здесь, превращаются в то, чем они себя ощущают. Я смотрю, вы тоже успели срастись со своей маской. Так неожиданно…
Прервав ее, в маленькую дверь кто-то постучал. Сипуха засуетилась:
— Да, ваше величество, простите, я немного заболталась. Сейчас.
— Ласла там? — удивился я. — Она не выйдет к нам?
— Увы, не выйдет, — сказала Кая, шустро подойдя к двери и открыв ее. — Ее величество не может покинуть этой комнаты и просила меня вас к ней не пускать. Цепь мы пропустим под дверью.
— Она даже через дверь со мной не поговорит? — удивился я.
— Очень жаль, но не поговорит, — сипуха вытянула из-за двери длинную золотую цепочку, которая светилась в темноте, и тут же закрыла вход в комнату. — Ее величество просила извиниться за это перед вами. Считайте… хмн… что ей нельзя ни говорить, ни выходить наружу, ни показываться на глаза.
— Это из-за проклятия, да? — расстроился я.
— Да, так оно и есть, — Кая потянула за цепь и подошла ко мне. — Что ж… простите и меня. Мне придется сейчас прицепить это к вам, сон. Пусть вы будете из-за этого ограничены и не сможете выходить за пределы алькова но… это только на один месяц. Пока мы не удостоверимся, что кошмар больше не собирается вас забрать.