За дверью оказалась действительно «комната с зеркалом», иначе и не назовешь. Это самое зеркало занимало целиком одну из стен, и я только цокнул языком, увидев его. Здесь, в Вадгарде, не изобрели еще альтернативы серебряному напылению, потому зеркала стоили дорого. Даже, я бы сказал, очень дорого, зачастую дороже драгоценностей, так как серебро это являлось редким металлом и добывали его в небольших количествах только у нас, да на материке розы. Потому я прекрасно понимал, что предо мной на стене висело целое состояние. И перед этим самым состоянием стоял стул.
— Какая-то магия? — уточнил я у Ласлы.
— Вроде того, — кивнула она и осторожно отобрала ручки моего кресла у Каи. — Дальше я сама, подожди за дверью
— Хорошо, ваше величество, — поклонилась моя рыцарша и вышла, бросив на меня напоследок обнадеживающий взгляд.
Тем временем стражницы усадили шакала на стул, привязали его ноги к ножкам а руки скрутили за спиной. Норлейв подергался, но скорее не чтобы освободиться, а чтобы чуть ослабить тугие веревки, поерзал и уставился на нас, вставших за его спиной, через зеркало.
— Мы будем на страже, — козырнул Эллиот, и я в очередной раз подумал, что если бы я не знал что он мужчина, никогда бы не догадался. — Зовите, если что-то понадобится.
— Да-да, — отмахнулась от него Ласла. — Идите.
Дверь за нашими спутниками захлопнулась, и мы неожиданно остались втроем — я, королева и шакал. Я с интересом поднял глаза на Ласлу, пытаясь понять, для чего предназначена эта комната, но сестра не обратила на меня внимания — сцепилась глазами с Норлейвом. Однако в их взглядах не было, что удивительно, ненависти. Две пары глаз изучали друг друга настороженно, одинаково рассеянно.
— Ну что ж, — в конце-концов заключила Ласла. — Норлейв, приказываю, не закрывай и не отводи глаза. Смотри в зеркало.
— Моргать можно? — спросил, поморщившись, пленник.
— Можно, — позволила Ласла, и сняла свой шлем.
Я заинтересованно замер, ожидая, что будет дальше. Но Норлейв не упал в обморок. Вместо этого он как-то испуганно вжался в спинку стула, поежился и повернул голову вбок, чтобы смотреть на отражение Ласлы искоса, краем глаза.
— А вы не врали, ваше высочество принц Ганс, — проворчал он напряженно. — Такой молодой я тебя, девочка, никогда в своей жизни не видел.
— Но, тем не менее, всегда относился ко мне как к маленькой, — с грустной улыбкой сказала королева. — Сказки мне все рассказывал. Может, ты их и забыл уже, а я — помню.
Ласла поймала мой удивленный взгляд и покачала головой — потом, мол, все, не сейчас. Мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и, отъехав в сторонку, постараться расслабиться.
— Ну, и какая же была твоя самая любимая? — по губам Норлейва пробежал, как рябь по воде, улыбка, и тут же пропала.
— Сказка про волчьего сына, — сказала Ласла, а потом спросила меня. — Не помнишь ее, Ганс? Хочешь, перескажу?
— Хочу, — настороженно кивнул я.
— Родилось темной ночью, в грозу, у волчицы трое волчат, — вздохнув, начала Ласла. — Двое — самые настоящие волки, пусть и слепые щенята. Третий же — какой-то странный. То ли лис, то ли волк, то ли еще какая-то зверушка. Посмотрел на него волк-отец и сказал — что ж, не будем грызть его до поры до времени. Пусть он и уродец, но зато у него будет выбор, кем быть. Захочет быть волком — станет волком, захочет лисом — станет лисом, а захочет — не станет ни тем и ни другим, останется серединкой. Прошло время, подрос волчий сын и решил, что хочет быть волком. И стал он, как он о нем говорили, волчее всех волков. А почему? Потому что у него был выбор. Ведь только сделав выбор и отринув лишнее, можно стать чем-то настоящим.
Норлейв закрыл глаза на добрых три секунды, зажмурился, но тут же снова их открыл, тяжело дыша. Видно, ошейник не только усмирял эмоции, но и не давал ослушаться приказа.
— И вот где этот волк оказался, — беспощадно продолжила Ласла. — В темнице, связанный, исхудавший и растерявший свою браваду. Был волк… но сейчас я вижу перед собой шакала.
— Совсем ты нюх потеряла, девочка, — покачал еле-заметно головой Норлейв, а потом вдруг расплылся в блаженной улыбке. — Нет… сейчас я, пожалуй, более волк, чем за всю свою жизнь. И хорошо. Лучше умереть волком, чем падальщиком-шакалом.
— И с чего же ты волк? — ехидно спросила его Ласла. — Я вот вижу пред собой отощавшую дворнягу.
— Смейся-смейся. Но тот, кто алчет красной, горячей крови, не может зваться шакалом. А я ее алчу как никогда в жизни.
— Не моей ли часом? — поинтересовалась Ласла. — Хотел съякшаться с врагом, взбаламутить и так полубезумного гречневого короля, раскрыть ему какие-нибудь тайные ходы замка Лэд чтобы он отправил еще одну партию убийц?
— Нет, — пожал плечами шакал. — Ласла, подумай сама, зачем мне это надо? Я ненавидел твоих отца, брата и мать, презирал твоего возлюбленного младшего принца, испытывал отвращение к тебе. Да, все это есть. Но я не поднял нож на короля. Не поднял даже зная, что он со своим старшим сыном изнасиловал и свел с ума мою дочь. Я сидел тише мыши все эти годы и не устраивал на тебя покушений, не пришел к тебе с ножом. Да, наболтал я твоему брату о тебе гадостей. Наболтал их всем. А почему? Потому что настоящий волк никогда на сестру волчицу не кинется, какая бы она не была лишаястая. А болтать… болтать мне никто не запрещал. Да и смотри как вышло — благодаря твоему братцу я нашел себе неожиданно цель для охоты. Снова встал на волчий путь.
— И на кого же это ты решил поохотиться? — осведомилась Ласла елейным голосом.
— На Хего Шора, — сказал, облизав хищно губы, Норлейв. — Как думаешь, тебе бы понравился вид его насаженной на пику головы?
Я хмыкнул, услышав знакомое имя, а Ласла растерялась. Так звали гречневого кронпринца. Я наводил о нем немного справки после нашей прошлой с шакалом встречи. Мне было интересно понять, почему Ласла добрых пятьдесят лет была с ним обручена, но замуж так и не вышла. Ничего толкового я так и не узнал. Сестра, поморщившись, охарактеризовала его как ненавистного подонка и больше я из нее и слова вытащить не смог. Лука же эту картину дополнила тем фактом, что Ласла обещала гречневому королю сократить уплату дани с десяти лет до пяти, если он отдаст ей на растерзание сына. Из всего этого я заключил, что Хего Шор с королевой сделал что-то такое, за что женщины мужчин не прощают — изнасиловал. И, судя по тому, сколько они ходили помолвлены, не один и не два раза. От одной мысли об этом мне хотелось самому до него добраться и голыми руками придушить.
Впрочем, я не исключал варианта, что все было не так плохо. Может, они были и в нормальных отношениях, но он ее бросил? Или изменял? Кто ее, Ласлу, знает…
— Вот ты думаешь сейчас, — продолжил шакал, воспользовавшись заминкой, — что я тут переметнулся на твою сторону, решив сохранить свою жалкую шкуру? Допустим. Но и я не могу тебе верить, девочка, полностью. Вдруг зеркало волшебное, и в нем отражается то, что ты хочешь, чтобы там отражалось. Я еще плох в магии, мало что умею. К слову, она стала настоящим подарком для меня, беглеца…
— Ты понимаешь, что мне придется тебя вздернуть? — спросила через силу Ласла. — Понимаешь, что предателя, дезертира, пустившего в замок убийц, не получится просто упечь в тюрьму до конца жизни?
— Понимаю, не дурак, — согласился Норлейв. — И я, кажется, вполне к этому готов…
Ласла прикусила заусенец, что меня немало удивило. Видеть, как всегда серьезная, правильная королева грызет собственный палец было странно. И я… черт меня дернул открыть рот.
— Ваше благословение… — буркнул я.
Даже Норлейв удивленно перевел на меня глаза — всего на секунду, а потом снова, тяжело дыша, впился глазами в отражение Ласлы. Сестра же уставилась на меня, прищурилась, будто пытаясь залезть мне в голову и понять, что там творится.
— Не знаю, что там с ним, но я лишь немного поседел, — пробормотал Шакал, а потом добавил торопливо. — Ласла, не знаешь ли ты, случайно, как это было у твоих родственников?
— Это происходит за считанные дни, — задумчиво потерла подбородок королева. — Сколько тебе, шакал?
— Сто семьдесят, — пожал плечами Норлейв.
— Значит, дракон все еще не отвернулся от тебя, — пробормотала Ласла, а потом повернулась ко мне, будто приняв какое-то решение. — Как думаешь, что нам с ним сделать? У меня есть идея, но… мне хочется еще одну, от тебя.
— Выставить его в клетке на площади с пояснениями, — пожал я плечами. — Пускай всем рассказывает, какой «хороший» был король. Народ верит в благословение дракона, так что увидев, что оно все еще на нем, они поверят. Но, как бы там не было, советую его посадить после этого пожизненно. Чтобы особо сердобольные граждане его не линчевали
— Линче… что? — удивилась Ласла, и до меня дошло, что Линча у них явно в истории не было. — А, ты про самосуд? Да, согласна. Стражу надо будет поставить… Только вот сажать я его не буду. Мне больше нравится другой вариант.
Она посмотрела на Норлейва оценивающе, и в глазах ее плясали нехорошие огоньки.
— Хочешь, я тебя отправлю к гречам? — сладко спросила она. — Мы тебя чуть подправим… как посла. Напичкаем красителем. И делай ты что хочешь, Норлейв, только подальше от Вадгарда. Принесешь мне известие о смерти Хего Шора — прощу тебе все твои грехи и признаю волком. Что скажешь?
Шакал ничего не сказал. Он только улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы и кивнул. Кивнул так, будто самая желанная из всех женщин согласилась выйти за него замуж.
— Ну и отлично, — кивнула королева в ответ, надев на голову шлем-маску. — Только для начала мои девчонки убедятся в том, что ты не работаешь на этих самых гречей. Так что держись.
— Как скажете, моя королева, — кивнул Норлейв. — Ради такого я многое выдержу.
А потом он, неожиданно, оторвал от нее взгляд и снова глянул на меня.
— А тебе, заяц, стоит сменить маску, — сказал он, заглянув мне в глаза. — Эта слишком сильно сбивает с толку. Смотришь — вроде белый комок шерсти… а на деле…