— П-привет, Кайден. Как ты?
Глава 64. Когда считать мы стали раны
Я всегда хотел отвечать людям добром, но жизнь научила отвечать взаимностью.
(народное творчество)
Мда. Если у меня когда и возникали сомнения в том, что мой оригинал с Аленко были больше чем друзьями, то теперь они отпали. Ибо так орать друг на друга, как мы сейчас, могут только очень близкие во всех смыслах мужчина и женщина. И самое главное остановиться я не мог, меня, словно потоком несло — любой упрек Кайдена немедленно вызывал бурю протеста и непреодолимое желание наорать в ответ.
— Была занята?! И это все что ты можешь сказать?! — яростно блажил Аленко, размахивая руками. — Ты появляешься после двух лет отсутствия и ведешь себя так, будто ничего не произошло! У тебя даже не нашлось времени написать, что ты жива?!
— Куда написать?! На деревню дедушке?! — не менее яростно шипел я. — Андерсон отказался сообщить, где ты служишь и даже Призрак только руками разводил, мол, все засекречено!
Аленко, явно собиравшийся пойти на второй круг упреков, запнулся на полуслове.
— Призрак… — медленно, словно неверяще, протянул он.
Упс. Сообразив, что только что наговорил, я мысленно зажмурился. Твою ж мать, ну кто меня за язык тянул! Разорался тут как на митинге.
— Так значит, — все также медленно, будто слова царапали ему горло, продолжил Кайден. — Значит, это правда, что ты работаешь на «Цербер»?
— Нет, не работаю!
— Ага, а глава «Цербера» тебе по дружбе услуги оказывает, или… — его губы сложились в саркастическую гримасу, — может, ты ему оказываешь… услуги?
Это было… словно неожиданный удар под дых, когда со всхлипом обрывается дыхание, а изнутри рвется немой крик: «За что?!»
Я непроизвольно отшатнулся, глядя в искаженное презрением и какой-то детской обидой лицо Аленко. Вот как. Он, значит, обманут в лучших чувствах. Ему, значит, горько и больно… А мне? Почему тело Шепард искала Лиара, а не он? Почему Гаррус не задавая вопросов, просто подставил дружеское плечо, а он пышет гневом, что я не на тех работаю? Почему Тали говорит «я тебе верю, Шепард», а он мне как тряпку в лицо бросает — «оказываешь услуги», даже не выслушав?
Хмуро молчавший до этого Вакариан, сделал шаг вперед, заслоняя меня плечом.
— Слушай, Кайден, ты уже перегибаешь палку.
— А, Гаррус, — скривился Аленко, словно только сейчас заметив турианца, — твой отец, наверное, гордится сыном, ставшим наемником?
— Ну, знаешь… — Вакариан, полыхнув злостью, сжал кулаки.
— Не надо, Гаррус, — остановил я его. — Пусть договорит.
— Договорит? — Аленко перевел взгляд с турианца на меня. — Отлично, я тебе скажу! Посмотри на себя, Джейн, — кем ты стала! Наемница на побегушках у террористов! Ты… Да ты просто предала все, ради чего мы сражались! Забыла, что мы давали присягу?! Клялись защищать Альянс! Людей!
Я смотрел на бросающего мне в лицо обвинения мужчину и чувствовал, как от его слов в душе что-то ломается, перегорает, оставляя после себя только холод и пустоту.
— Присягу… — мой собственный голос прозвучал будто со стороны, эхом отдаваясь в ушах. — Ну почему, помню. Хорошие слова, правильные. «Клянусь до последнего вздоха»…
В памяти вспыхнул усыпанный мириадами звезд космос, такой близкий и в то же время такой безнадежно далекий шар планеты под ногами, звон в ушах, бессмысленные судорожные вдохи и жгучая боль в груди.
— …и, знаешь, Кайден, я ведь помню этот последний вздох. Там, на орбите Алкеры.
Тряхнул головой, с некоторым трудом прогоняя наваждение.
— Так что ваши обвинения беспочвенны, господин лейтенант, коммандер Шепард не изменяла присяге, она погибла, до конца исполнив свой воинский долг.
— Джейн… — как-то резко растерявший весь свой апломб Аленко нерешительно протянул руку, то ли собираясь удержать меня, то ли обнять, то ли… Не знаю, что именно он собирался сделать, в любом случае позволять ему до себя дотрагиваться я не собирался.
Поэтому, сделав шаг назад, четко по-военному щелкнул каблуками и коротко наклонил голову.
— Прошу извинить, но меня ждут дела.
— Джейн, подожди!
— Джейн погибла, господин лейтенант, — холодно бросил я через плечо. — Кстати, вы хоть раз ей цветы на могилу принесли?
Дёрнувшийся было мне вслед Аленко замер, словно со всего маху налетев на стену.
Отойдя на несколько шагов от так и оставшегося стоять на месте мужчины, я запнулся на ровном месте, едва не пропахав носом землю — как-то внезапно навалилась такая чудовищная усталость, что ноги подкосились.
— Шепард! — Вакариан подхватил меня под локоть, помогая удержаться на ногах, и обеспокоенно заглянул в лицо. — Ты в порядке?
— Да, спасибо, Гаррус, — кивнул я, обессиленно прикрывая глаза. — Просто устала. Домой хочу.
Собравшись с силами, коснулся сенсора на до сих пор активированном инструментроне, выдохнув:
— Джокер… забери меня отсюда. Устала я что-то от этой планеты.
Примчавшийся на «Нибелунге» буквально через несколько минут Метьюз чуть не поперхнулся, застав сцену прямиком из голливудского блокбастера: разгромленная база, на которой суетятся прибывшие из города команды спасателей, крики, гомон, плач… а посреди всего этого стою я, прижимаясь спиной к Гаррусу и бездумно глядя в пространство.
Ну да, со стороны это, наверное, смотрелось жутко трогательно и романтично — рослый турианец, заботливо прижимающий к себе хрупкую по сравнению с ним женщину-человека. Только рыдающей музыки не хватало для пущего эффекта. Но мне было откровенно наплевать, кто и что подумает. Тем более желающих высказаться как-то не наблюдалось. Мрачный взгляд Гарруса, которым тот провожал любого появлявшегося поблизости, к обмену мнениями явно не располагал.
И, признаться, я был безмерно благодарен ему за эту молчаливую поддержку.
Выбравшись из челнока на борту «Нормандии», я равнодушно выслушал скороговорку Джокера, что происшествий нет, все на борту, готовы хоть на край света, но лучше бы сначала в док для ремонта, и только рукой махнул, приказав держать курс на «Омегу». Ибо по большому счету мне было всё равно куда, лишь бы подальше отсюда. Не глядя по сторонам, вошел в лифт, поднялся в свою каюту и, устало скинув броню, свалил её прямо на пороге. По уму надо бы сразу в арсенал отнести, но сил не было. Потом, все потом, сейчас в душ, срочно.
Под контрастными струями воды усталость чуть отступила, зато вернулась злость. В памяти снова всплыл голос Аленко: «Ты предала все, ради чего мы сражались!»
«Предала»… То есть, это Альянс потратил годы и миллиарды, чтобы вернуть меня к жизни, а я — скотина неблагодарная? Интересно, а на что он рассчитывал после того, как Шепард просто выкинули нахрен, записав в личном деле: «пропала без вести»? После того как всю работу похерили, а команду расформировали?!
Черт!
Почувствовав, как от злости наворачиваются слезы на глаза, а к горлу подкатывает комок, я резким движением выключил воду и, кое-как замотавшись в полотенце, прошлепал к бару, оставляя на полу мокрые следы.
Хочу нажраться. В хлам. До соплей и беспамятства.
Распахнув дверцу, принялся зло перебирать бутылки в поисках чего покрепче. Тщетно. С того что имелось в наличии, я бы даже в первой жизни раньше уссался, чем напился, а уж с нынешними имплантатами…
— Сюзи, какого хрена тут одни компоты?!
— Комплектование корабельного бара алкогольными напитками с содержанием спирта более двадцати процентов запрещено инструкцией отдела по работе с персоналом компании «Стар Минералс» от…
Это стало последней каплей. Долбанув по дверце бара с такой силой, что ударопрочный пластик декоративной панели пошел трещинами, я, уже не контролируя себя, бешено заорал:
— В звезду… эту компанию вместе с её инструкциями!!! Я хочу, чтобы вот здесь… вот на этом, млять, месте!!! Всегда, ты слышишь, дура железная, всегда стоял ящик водки!!! И чтобы ни одна сука не лезла ко мне с указаниями!!! Потому что класть я хотела на их инструкции и распоряжения!!!
Перемежая русские маты местными выражениями, я ещё минут пять что-то бессвязно вопил, выплескивая накопившиеся за последние несколько часов злость, обиду, боль и разочарование… пока, наконец, выдохнувшись, не умолк, с всхлипом втягивая воздух.
— Прошу уточнения, капитан, — бесстрастно отозвалась ИскИн. — Так как старший помощник Лоусон находится в медотсеке, должна ли я проигнорировать отданное доктором Чаквас распоряжение «не беспокоить» и довести до неё ваш приказ о приобретении трех ящиков водки «Русская» немедленно?
От этого ровно-механического тона меня словно ледяной водой окатило, резко отрезвляя. Стало безумно стыдно за свою пошлую истерику. Господи, докатился.
«Посмотри на себя, Джейн, — кем ты стала».
Ткнувшись лбом в прохладный пластик стены, я с силой зажмурился.
— Прости, Сюзи, не надо ничего никому передавать.
С минуту постояв, захлопнул бар и, рухнув в кресло, потер пылающее лицо.
— И… за дуру тоже, прости, пожалуйста. Это я дура истеричная, а ты, наверное, самый разумный человек на этом корабле.
— Позволю себе заметить, капитан, — в голосе ИскИна явственно прозвучал упрек, — что для предотвращения эмоциональных срывов среди членов экипажа в штатное расписание была введена должность психолога. И эта должность до сих пор вакантна.
Да уж, мне сейчас только профессионального мозгоклюя для полноты счастья не хватает. Всю жизнь мечтал, чтобы кто-нибудь в душу лез с идиотскими вопросиками: «Хотите об этом поговорить?».
Все, хватит. Попсиховал и будет. Жизнь продолжается. И, кстати, от обязанностей капитана «Нормандии» меня никто не освобождал.
Заглянув в санблок, поплескал в лицо ледяной водой, смывая остатки истерики, и закутавшись в халат, уселся за рабочий стол. Все равно сейчас не усну, так хоть отчеты просмотреть. Чувствую, обошелся нам этот Горизонт недешево.
Через пару часов, закрыв полученную от инженеров сводку о состоянии корабля, я поставил локти на столешницу и обхватил голову руками, запуская пальцы в шевелюру. Вот теперь можно с полным правом истерить. Поскольку нынешнее положение укладывается ровно в три слова: «У разбитого корыта». Половина десантной группы в медотсеке, и если Лоусон с Массани выйдут оттуда через пару дней, то вот Джек со своими переломанными ребрами и пробитым легким поселилась там надолго. Впрочем, тут действительно легко отделались. Даже со стандартным медотсеком ничего страшного, а уж с подаренным Лиарой…