- Товарищ Берия! Я могу рассказать Судоплатову про ликвидацию Троцкого, но как с ним обсуждать попытки убийства вас и товарища Сталина?
Нарком хлопнул по столу маленькой крепкой ладошкой.
- Что ты знаэшь про Троцкого?
- До августа 1940 года у вас ничего не получится. Потом Меркадер пробьёт ему череп ледорубом.
Берия скис. Больше года пройдёт! Сталину это крайне не понравится. Снять, что ли, Судоплатова? Буквально копчиком ощутив перемену настроения главы НКВД, попаданец поспешно добавил:
- Руководство внешней разведки - преданные вам люди, таких мало. Троцкого слишком хорошо охраняют.
- Ладно. Говори всё мнэ. Кратко. Я решу, что дэлать дальше.
Как жаль, что новейшая история гораздо меньше интересовала студента на истфаке, чем альтернативная из книжек с яркими обложками, а также "Халф Лайф", "Сталкер" и "Медал оф Хонор". Хватило лишь для краткого пересказа.
Берия удивительно спокойно перенёс известие о кознях Маленкова, Булганина, Хрущёва и Жукова, приведших к ускоренной смерти Сталина и казни самого Лаврентия Палыча, хотя шансы у ренегатов дожить до 1953 года резко снизились. По крайней мере, находиться на должностях, с которых их алчные ручки смогут дотянуться до царственных грузинских кадыков. Погрустнел на этапе рассказа о застое, встрепенулся было, узнав, что хоть один начальник ГБ стал Генеральным Секретарём ЦК КПСС, пусть и не надолго. Современная Карманову Российская Федерация наркома не вдохновила, несмотря на третье переизбрание президентом бывшего начальника госбезопасности.
По окончании спича повисла длинная пауза. Берия в задумчивости прошёлся по кабинету, потом взял телефонную трубку и приказал:
- Немедленно найти пионера Горбачёва Михаила Сергеевича. Ставрополье, то есть Северо-Кавказский край. Лет девять-десять. Нэт, нэ надо сюда везти. На месте удавить, сволочь. Если несколько? Александр, какие особые приметы? Пятно на лысине нэ пойдёт - в детском возрасте он пока волосатый.
- Товарищ нарком, может, не надо? Его в Генеральные Секретари не пускать - он и страну не развалит.
- Вах, за такие дела удавить мало, - в трубку Берия добавил. - Капитан, если несколько - вези всэх сюда. Сами выберем.
Карманов похолодел и вспотел с интервалом в тридцать секунд. За свою жизнь страшно, да плюс осознание, что одно неосторожное слово уничтожает десятки ни в чём не повинных людей. Ну, пока неповинных.
- Товарищ Сталин! Есть крайне интерэсная информация. Сейчас буду.
Уже в машине нарком шепнул:
- Нэ проболтайся, что Троцкий год проживёт. Станэшь моим личным врагом.
- Москва не Мексика. Здесь ваши враги год не живут.
- Правильно панимаэшь.
Отец народов, предводитель пионеров и всесоюзный друг ботаников при ближайшем общении сначала даже разочаровал попаданца: маленький человечек с рябым лицом, отсохшей рукой и трубкой во рту - то погасшей, то коптящей. Ни пронзительного взгляда тигриных глаз, ни голоса, замораживающего кровь у присутствующих. На самом деле величие в делах, а не в эффектной внешности. Буш-младший вон какой симпатяга был, а потом пришлось негра звать чтобы разгрести за ним дерьмо.
Карманов пересказал второй раз, добавив немного подробностей. Сталин не подал виду, интересно ему или нет, мягко ходил по кремлёвскому кабинету, дымил и слушал. Берия вскипел мозгами, пытаясь сопоставить этот рассказ с тем, что было сказано на Лубянке. Путаться будет в показаниях - значит, врёт. И если совпадёт слово в слово - тоже ложь, заученная наизусть. Главчекист точно знал задолго до доктора Хауса - все врут. Кроме трупов, которые своё отобманывали. Нет, и мёртвые лгут, если оставляют документы, записки всякие. Жаль, не врежешь трупу в переносицу - говори правду, троцкист, бесполезно их пытать.
- Лаврэнтий, ты сам этому веришь?
- Поверять надо, товарищ Сталин. Гражданин Карманов, отчего Ленин умер?
- Болел долго. Говорят, сифилисом мучился.
- Видите, Иосиф Виссарионович. В газете про сифилис нэ писали. Человек десять в курсе.
Большевики задумались, глядя на всезнайку. Если он про ленинские гадости в курсе, отчего ему не иметь компромат на Сталина и Берию. Выведать информацию и расстрелять - так спокойнее. Шуркин копчик опять похолодел, и его владелец торопливо сходил с самого козырного туза.
- Товарищи, все мои знания о будущем обесценятся, как только вы начнёте действовать сообразно с полученными от меня сведениями. Но есть множество технической информации для авиаконструкторов и танкостроителей. Её вот так сразу не выложишь, это в процессе, постепенно вспоминается.
- Хитришь. А ведь ты даже нэ в Советском Союзе родился, в капиталистической России. Сейчас из кожи вон лезешь. Зачем тебе это? - Сталин прищурился и оценивающе посмотрел на студента. На полголовы ниже, а глянул сверху вниз - такое умеют лишь вожди вопреки законам физики.
- Что же мне делать? Я - русский. Положим, был бы грузином, белорусом, евреем. Что, к нацистам перебежать и им про критическую массу расщепления урана рассказывать? Разве рождённые в царской России не могут быть патриотами СССР?
Последней фразой, как ни странно, Карманов попал в точку. Сталин, Берия, Молотов, Каганович, Ворошилов и прочая советская элита родились, естественно, до 1917 года, происходя из той самой Российской Империи, которая в урезанном виде восстановилась после горбачёвских управленческих экспериментов. Троцкий тоже, хотя сейчас не лучший момент говорить о нём.
- Ладно, - махнул трубкой Сталин. - Да, чем про танки удивишь?
- На Харьковском паровозостроительном заводе работает конструктор Кошкин. Ему поручили делать колёсно-гусеничный танк, а он с товарищами другой проектирует, чисто гусеничный.
- Тэк. Заговор. Или саботаж. Преступная группа. Лаврэнтий, разберись.
- Так точно, товарищ Сталин.
- Нет! Послушайте! Танк очень важен для следующей войны.
- Такой хороший? - удивился вождь.
- Плохой. Нет! - студент, привыкший к общению лишь в скайпе и айсикью в духе "чмоки-чмоки", "убейся ап стену", "аффтар жжот" или просто рисовавший смайлики, впал в ступор. Как трудно вкратце объяснить двум грузинам, почему Кошкина не надо ставить к стенке! - Очень перспективный. Из него сделаем хороший, я знаю, как именно. В войне против Польши и Финляндии без него можно обойдёмся, а с Германией - самое то. И самоходную установку на его шасси. Нужно восстановить проект истребителей И-180 и И-185 Поликарпова, посадить хвостового стрелка на Ил-2, снять с производства ТБ-7, сделать реактивную турбину вместо ЖРД на Би-1, штурмовую винтовку под укороченный патрон, шноркель на подводных лодках, безоткатное орудие против танков, баллистическую ракету...
- Помолчи, а? Лаврэнтий, ты где выкопал этого всезнайку?
- В Орше, товарищ Сталин.
- Вах. Страна чудес. Александр, в твоём врэмени Белоруссия - капиталистическая?
- Нет, товарищ Сталин. Так и зовётся - белорусское чудо.
- Лаврэнтий, нэ спускай с болтуна глаз. Хоть одно слово где нэ надо скажет - с тебя спрошу.
- Будэт сделано.
Так Шурка Карманов, выпускник очень средней школы и отнюдь не отличник в вузе, получил в Москве жильё и охрану, по штату не меньше чем у Кагановича.
Материальные блага надо отрабатывать. Даже в Москве 1939 года, где людям внушали, что страна семимильными шагами несётся к коммунизму. Там всё будет на халяву или весьма доступно.
Доставленные к попаданцу авиаконструкторы выглядели как-то очень по-разному. И поступали соответственно. Поликарпов, амнистированный враг народа, по тюремной привычке сел на корточки и закурил бычок, бдительно зыркая по сторонам, словно ожидая вертухаев. Туполев зашёл, заложив руки за спину, и дисциплинированно стал лицом к стене. Петляков торопливо сорвал с головы зэковскую шапочку, прижал к впалой груди и робко произнёс: разрешите войти, гражданин начальник. Ильюшин и Лавочкин пугливо посмотрели на них, без иллюзий представляя неизбежное лагерное будущее.
- Где Григорович? Я же конкретно сказал: всех!
- Умер, товарищ Учитель.
- Ладно. Это уважительная причина.
Вальяжно прошествовал Яковлев. Как же, любимец Сталина. Даже позволил себе чуть-чуть опоздать. На звёзд из шарашек глянул свысока, не поздоровался.
Вчерашний школяр, получивший ныне кодовую кличку "Учитель", велел капитану госбезопасности немедленно связать его с Берией.
- Берия слушаэт.
- Лаврентий Павлович! Неправильно получается, часть конструкторов крайне важных самолётов по лагерям и шарашкам, а Яковлев, Поликарпов, Илюшин и Лавочкин на свободе. Неравные условия. Можно освободить Туполева и Петлякова?
- Зачэм? Проще всэх посадить.
- Только не расстреливать!
- Карашо. Правилно, что напомнил, - Берия чёркнул в блокноте: для конструкторов сделать исключение. - Звони, э, если помощь нужна, да?
- Обязательно, товарищ народный комиссар внутренних дел, - про себя Карманов поклялся, что обратится в главному чекисту только если совсем припрёт. Помощь Берии проявляется, как бы лучше выразиться, несколько односторонне.
Присмиревшие авиаинженеры, слышавшие разговор, забились по щелям, потеряв различие, кто пока свободен, а кто нет. Впрочем, у Берии не заржавеет, к средине ночи воронки наведут равноправие.
- Основным истребителем ВВС в ближайшие годы будет машина на базе И-180 Поликарпова. Лавочкин со своим коллективом вливается в его КБ. Все силы на доводку этого истребителя. Ориентируетесь на воздушное охлаждение. Если будут препятствия в поставках 88-го мотора или поползновения сделать другой истребитель, сразу мне, я рапортую Берии и Сталину.
- Товарищ Учитель, что товарищ Сталин думает по поводу машин с жидкостным охлаждением двигателя? - Яковлев находился в плену иллюзии, будто его статус советника вождя по авиационным вопросам хоть что-то изменит.