Сразу стало понятно, кто и за что отвечает.
— Интересно, и кому именно местные отсылают свои просьбы? Уж не в тот ли летающий островок, что парит над облаками, течёт этот ручеёк энергии?
— Нет, сила направляется не туда. Юпитеру не особо интересны расколотые миры и крохотные потоки, он окучивает десятки вполне целых цивилизаций — доходчиво ответил Парацельс. — А группа идолов, так это кто-то из местных, полудиких божков, создал свой крохотный пантеон. Судя по читаемым рунам, в центре двуликий бог дня и ночи. По бокам бог войны, и его брат кузнец, покровитель всех мастеровых. Сзади пляшет бог плутовства, заодно говорящий с духами предков. А перед верховным богом стоит троица баб. Одна, богиня плодородия, вторая, мать всех людей, а третья дева леса. Короче, нормальная компания собралась. Божки на любой вкус, и ни одного однозначно тёмного.
— Значит, в случае нападения на город, они помогут людям?
— А вот это навряд ли. Эта семёрка наверняка окучивает не один такой осколок, а минимум несколько. Пока ты падал, я насчитал только в этом осколке девять городков, расположенных вдоль реки. Один побольше этого. Остальные поменьше. А ещё в округе каждого городка, сотни деревень и хуторов. Если прикинуть количество жителей, то получится больше пятидесяти тысяч. Так что даже потеря части населения одного города, не только ничего не изменит, но и спровоцирует приток энергии, идущей напрямую к местным божкам, от оставшихся в живых.
Я уже приготовился прослушать лекцию об основе накопления энергетического капитала, и про спровоцированный экстремальными событиями, рост доходов, однако порассуждать о божественной экономике Парацельсу не дали.
Сначала я почувствовал напряжение, появившееся в окружающем пространстве, а потом снова увидел тот самый, проплывший мимо рыбацкий чёлн. Теперь он возвращался в город, причём не только посредством небольшого паруса, но и с помощью гребцов, севших за вёсла. И как только появились рыбаки, над городом разнёсся звук набатного колокола.
— Похоже, начинается — сказал Парацельс и вопросительно уставился на меня, словно ожидая какова, будет моя реакция.
Глава 6Нечто смутно знакомое
— Нам бы на тот берег, там поближе к основным событиям будем.
— Сварог, не лез бы ты — неожиданно предупредил Парацельс, но я уже начал раздеваться.
Сложив вещи в перемётную суму, я поднял её над головой, вошёл в воду и поплыл. В этом месте река была больше трёхсот метров в ширину, так что проплыть предстояло немало.
А когда я выбрался на противоположный берег, мимо, по песчаному обрыву, уже проезжала целая кавалькада, состоящая из телег и возов, запряжённых волами и мелкими лошадёнками. Судя по нехитрой одёжке, нагруженному скарбу и домашнему скоту, это крестьяне, спешившие в город, и явно не на ярмарку.
Повсюду встревоженные лица баб, хмурые мужиков. Слышны крики грудных младенцев. И только детям постарше было всё нипочём. Они с любопытством поглядывали в ту сторону, откуда текла река.
Посмотрев туда же, сразу заметил поднимающийся дым и тёмную точку, кружащуюся над лесом. Немного напряг зрение и смог рассмотреть ту самую летающую тварь, похожую на морского ската.
Надев штаны и подпоясавшись, на всякий случай не стал накидывать халат цветастым верхом наружу, а вместо этого вывернул наизнанку, выставив напоказ серую подкладку с торчавшей ватой. Тюбетейку тоже надевать не стал.
В таком виде взобрался на высокий берег, и немного согнувшись, побрёл рядом с толпой эвакуировавшихся деревенских жителей. И только теперь я смог оценить размер бедствия. По просёлкам и межам, оставленным между убранными полями, в сторону города шли и ехали сотни людей, рано утром сорвавшихся с насиженных мест и отправившихся под перекрытие крепостных стен.
В самом городе ситуация резко поменялась. Обычная жизнь отступила до лучших времён, и как мне показалось, весь деревянный пригород превратился в растревоженный муравейник. Люди покидать свои дома и отправлялись к нескольким распахнутым настежь, крепостным воротам.
На меня, конечно, посматривали, и в иной ситуации наверняка обратили более пристальное внимание, но в данный момент, всем было наплевать на непонятно во что одетого, подозрительного гражданина, кутающегося в вывернутый халат.
В отличие от меня, деревенские мужики носили длинные домотканые рубахи. Среди них попадались цветастые. Часто встречались жилеты с нашитыми подсумки. Штаны широкие, по большей части тёмных оттенков, некоторые с полосами и настоящими карманами. На ногах сапоги, сандалии и лапти.
Внешний вид людей навеивал нечто неуловимо знакомое. Нет, я точно не жил в прошлом в подобной среде, но она, по какой-то причине, была мне неуловимым образом знакома и мила. Одновременно с этим, подсознание фиксировало элементы, выбивающиеся из всплывающего представления об этом месте и людях. Карманы, подсумки, слишком сложная упряжь, отличный стальной плуг, лежавший на телеге и многое другое, всё это заставляло призадуматься.
У большинства мужиков, на кожаных поясах висели топорики, кистени, клевцы и длинные кинжалы. Кроме этого, я высмотрел десяток боевых рогатин, копья и круглые щиты. Внимательно осмотрев всех, до кого мог достать взгляд, увидел минимум пятерых в кольчугах и простеньких островерхих шлемах. За несколько минут наблюдения, у троих обнаружил перевязи с короткими мечами и арбалеты. Всё оружие выглядело серьёзно.
С собой крестьяне гнали коров, коз и баранов. В возах клети с птицей и поросятами.
А уже на подходе к пригороду, мимо проскакала шестёрка витязей, восседавших на крупных лошадках, покрытых, начищенной до блеска, стальной чешуёй. Это были, явно профессиональные военные, облачённые в сложную, пластинчатую броню и островерхие шлемы. Лица прикрывали, бронзовыми маски. На поясах, немного изогнутые сабли. За спинами вытянутые щиты, изукрашенные летающими птицами, изображением солнца и клиновидными рунами. На покрытых чешуйками сапогах, блестели серебром, настоящие шпоры. Вверх устремлялись, стальные наконечники длинных пик.
Кроме этого, я почувствовал, что от витязей веет скрытой силой, да и некоторые элементы вооружения и брони источали остаточные энергетические эманации. И вообще, едва взглянув на профессиональных бойцов, я уловил нечто близкое. Но одновременно с этим в их облачении многое смущало. Некоторые детали казались неправильными, но какие именно было не понятно.
— Тётка Лукерья, давай залазь на воз — совсем рядом, выкрикнула молодая женщина.
Среагировав на её возглас, я осмотрел большое крестьянское семейство, едущее в город на возе, запряжённом двумя огромными волами.
Откликнувшись на зов, семенящая по дороге, пожилая женщина остановилась и ловко закинула на проезжающий мимо транспорт, объёмный узел с пожитками. А следом забралась сама.
— Ой спасибо Матрёна, а то я в новых лаптях, все ноги стоптал, пока от брода до города бежала — поблагодарила пожилая тётушка и я невольно прислушался, снова уловив нечто до боли знакомое.
— Тётушка Лукерья, твоя деревня к разливному броду ближе всех стоит. А от него и до запретной границы совсем недалече. Может, видела, чего, и знаешь, что за нечисть на нас опять сквозь стену полезла? — спросила молодая женщина, сидевшая рядом с бородатым мужичком, часто понукавшим запряжённых волов.
— Как не рассказать, обязательно расскажу. Всё, что собственными глазами видела, как на духу выложу — пообещала тётка Лукерья. — На этот раз из стены появились басурмане степные, вместе с верблюжьими всадниками вечного падишаха. Они ещё ночью объявились. Стражники с охранной заставы наверняка поначалу подумали, что из красной пустыни торговый караван прибыл. Из-за этого костры сигнальные не зажгли и тревогу не подняли.
— Олухи городские, опять всё проспали — хрипло посетовал мужик.
— И за это они жизнями своими поплатились. Я стара уже, дремлю чутко, и потому сама проснулась, когда услышала, как за большим бродом боевое железо гремит. Сразу побежала соседей будить. Наверное, только потому наши деревенские, почитай все и успели с мест, обжитых сорваться. А когда мы убегали, молодые парни старую баню на берегу подпалили, и в соседние деревни и хутора поскакали, о напасти родственникам сообщить.
— И много тех басурман на нашу сторону реки перешло? — поинтересовался мужик.
— Не знаю. Но мой внучок, Санька Малой, лигу назад нас на жеребце догнал, и сказал, что через большой брод переходит страшно огромная рать на верблюдах и волосатых степных конях. Брешет, что только на верблюдах, не меньше восьми сотен, а может, и вся тыща, басурманских воинов переправилась — охотно поведала пожилая женщина.
— Эка ты хватила Авдотья, цельная тыща, и каждый на верблюде. А ведь тогда ещё и заводные верблюды должны у каждого быть с походной поклажей. А ещё степняки на своих резвых кониках. Да такой орды басурман, с большой степи, почитай, как сорок годков не приходило. Да и тогда они так только чуть по округе погуляли, деревни малость пожгли, да тех, кого поймали, в полон с собой угнали. Отец покойничек, говорил дань хотели с городов взять, но Царь Ванька Злой с князьями и городскими боярами, всех девяти городов, возмутились, рать большую собрали и начали малые отряды басурман по одному бить. Тогда степняки, да люди вечного падишаха покрутились мальца, да и ушли восвояси, оставшись без шибко больших прибылей.
— Мефодий, ты у нас мужик ушлый, грамоте обучен, на имперском можешь говорить, сам свой хутор с нуля построил и содержал справно. Может, знаешь, чего басурмане на этот раз хотят утворить? — спросила тётушка Лукерья.
— Даже не знаю, города им княжеские точно не взять. Об них даже империя с их легионами, боевыми магиками и хитрожопыми инженерами, полвека назад, ещё при только что ставшим царём, Ваньке Злом, все зубы пообломала.
— Ну ты ещё чего вспомни. Это же когда было — отмахнулась Лукерья. — Сейчас времена другие. Царский род давно сгинул, да и упоминать о нём особо нельзя — перейдя на шёпот, договорила тётушка.