Больше всего это походило на вымощенную камнем площадь, с видневшимися во тьме частями строений. А посреди освещённой солнышком площадки лежал бородатый мужчина. И всё бы было хорошо, но его рост составлял больше четырёх метров.
— А это что за великан? — удивлённо проговорил я.
— Судя по росту, явно божественная сущность. Одного глаза нет. Грудь пересекает большой шрам. Я видел изображение Одина на щитах варягов. Похоже, Сварог — это именно тот, кого мы ищем.
— А чего он такой огромный?
— Ох, какой же ты всё-таки тёмный. — Парацельс недовольно покачал головой. — Большой, потому что давно здесь валяется. Под воздействием водички постепенно проявился его истинный объём. Настоящие боги ещё и не такое могут. Некоторые так и вовсе не в состоянии остановиться и, впитывая силу своей паствы, тяжелеют настолько, что земли сферы миров не могут их больше удержать. Ходят легенды, что именно так первые титаны сгинули в астрале.
— Мёртвый? — спросил я и тут же почувствовал, что Один до сих пор едва заметно дышит.
— Нет, но для излечения страшных ран он поглотил слишком много мёртвой водички. Вот теперь и лежит, отдыхает.
Обойдя великана, я обнаружил, что его кожаные сапоги валяются в сторонке. Остатки лопнувшей кольчуги, рубахи и прочей одежды, свисали лоскутами с могучего тела. Рядом с головой стояла заткнутая пробкой зеленоватая бутылка, на тряпице лежал каменный глаз, а чуть поодаль, в камень был воткнут обычный на вид нож грубой ковки с роговой ручкой.
Последний предмет меня сразу заинтересовал. Несмотря на простоту клинка, от него веяло природной силой. Подойдя ближе, я с трудом вытащил лезвие из камня и сразу заметил прямо на брусчатке наспех вырезанные ряды рун.
Одного взгляда хватило, чтобы понять смысл написанного.
Если коротко, то, по всей видимости, сам Один в стихотворной форме, описал гнусное предательство некой дамы, поставившее его под смертельную опасность.
Сразившись с вызванными не то дочкой, не то любимой, потусторонними тварями, составитель сей саги едва не пал смертью храбрых и только чудом сумел уйти полуживым.
Зная об источнике мёртвой воды, которая лечит даже неизлечимые раны, Один отправился в мёртвый осколок и, зная, что останется здесь очень надолго, теперь просил того, кто это прочитает, принести ему несколько капель воды жизни.
Озвучив как мог, составленную в виде саги записку, я посмотрел на Парацельса.
— Так что получается, в этой твоей сфере миров и вода жизни имеется?
— Да, такое агрегатно-алхимическое состояние у воды тоже можно найти — подтвердил призрак.
— И чем живая водица отличается от мёртвой?
— Она намного опаснее, и получить её алхимическим способом намного труднее.
— Вода жизни — звучит как-то не особо опасно.
— Не Сварог, эта гадость точно поопаснее будет. Одна капля может вырастить на твоём плече вторую голову или превратить мёртвое тело в нечто иное. К этому прибавь бесконтрольную мутацию и возможное перерождение в совсем другое существо.
— Значит, Один устранил повреждения и теперь хочет, чтобы кто-то ему притащил сюда пару капель этого живого мутагена.
— Выходит, что так — согласился призрак архимага. — И всё это, как раз то, что тебе надо для решения проблемы варягов.
— Не понял — пробурчал я, и Парацельс вымученно прикрыл лицо костлявой рукой.
— Конечно, я уже привык, что ты у нас не шибко умная, божественная личность, но, чтобы так тупить, это надо постараться. Вот скажи, зачем ты сюда, остолоп, пришёл?
— Искать Одина — ответил я, и призрак указал на великана.
— Ну а это у тебя что? Божественная сущность Один обыкновенный, одна штука.
— И как я докажу, что его нашёл? Его с собой не унесёшь. Что, записку по камушку выколупывать?
— Видишь его глаз. Он выточен из особого драгоценного камня и сам является артефактом с интересными свойствами. На нём рунные метки, которые каждый волхв и колдун морского осколка наизусть знает. Остальное всё тоже прибери, уж точно пригодится. Кстати, ты спрашивал, в чём можно мёртвую водичку носить? Так, вон та странная бутыль точно на такое способна.
Собрав артефакты, я провёл ножичком по камню и обнаружил, что он его режет, словно масло. Осмотрев ещё раз увеличившееся тело бога, нашёл порванный пояс и грубые ножны. Парацельс посоветовал взять сапоги, в которых Один как-то перешёл мёртвую речушку.
А пока я этим всем занимался, само солнце над головой начало мрачнеть. Почувствовав нарастающую угрозу, я не стал испытывать судьбу и отправился в обратный путь.
Прозорливость Парацельса проявилась на берегу. Сменив свою недавно купленную обувку на сапоги уснувшего бога, я обнаружил, что они сидят как влитые. К тому же подобранный нож легко спрятался в правом. А стоило ступить в воду, как выяснилось, что я теперь могу вполне уверенно передвигаться по её поверхности.
— Вот теперь ты хоть на нормальную божественную личность стал похож — констатировал Парацельс. — Конечно, до осушения морей и передвижения гор тебе далеко, но пройти по озеру, не обмочив ноги, теперь ты сможешь.
Ходить по воде было непривычно, но ступни не скользили, а наоборот, как будто немного присасывались к поверхности. Так что освоился я мигом.
Перейдя на другой берег, набрал бутылку мёртвой водицы по горлышко и закупорил пробкой. После этого не спеша направился назад. По пути несколько раз чувствовал опасность, но из вздымающейся стены тьмы, так никто и не вышел.
В итоге спокойно добрался до выхода из мёртвого осколка и, не собираясь тянуть время, перешёл в речные земли. На этот раз миг перехода был краток. Но всё же, следящие за мной зелёные глаза, я заметить успел.
И только оказавшись в пределах речного края, я ощутил то, чего мне не хватало. Возможность прикоснуться к лужице собранной силы и использовать её вернулась. Как только я появился, ко мне рвануло небольшое облачко искорок, видимо, посланных людьми во время моего отсутствия и так не нашедших хозяина. С трудом справившись с желанием вобрать всё в себя, я переправил поток силы в хранилище и поймал всего парочку искорок.
Этого вполне хватило, чтобы отступила усталость. Расправив плечи, я осмотрел капище богов. Там сейчас было оживлённо. Волхвы пользовались наступившей ночью и водили хороводы вокруг костров. Жгли подношения. И, судя по знакомым звукам, за холмом снова собрался круг конунгов.
Пройдя по тропе, я вошёл на территорию капища и сделал знак открывшим рот волхвам, чтобы они молчали. Те мигом прочувствовали важность момента и, разойдясь в стороны, пропустили, даже не пытаясь задавать вопросы.
Я же снял с их главаря прохудившийся плащ и накинул на себя. Затем спустился пониже и, воспользовавшись тем, что с этой стороны зевак мало, втиснулся в щель между двумя ватагами вооружённых до зубов варягов, замершими за своими конунгами.
Большинство столбов с факелами и костры с жертвенниками находились позади, так что моего лица никто рассмотреть не мог. Да и, если честно, особого желания заглядывать под полог у людей не наблюдалось. Зато я заметил, как воины инстинктивно расступаются и стараются не задевать странного незнакомца.
Осмотрев круг, я обнаружил, что выбрал место рядом с тем самым обиженным конунгом, который изначально требовал передать ему принцессу Василису, всё носимое имущество и ладью вместе с экипажем.
Сама Василиса стояла в центре, совершенно одна. Сопровождавшие её спутники замерли поодаль. И, как я сразу подметил, их окружала весьма внушительная стража. Среди воинов, принадлежащих к клану вождя Рагнара, стоял альбинос и ещё парочка берсерков попроще.
Пока проходил мой осмотр, среди конунгов продолжался вяло текущий спор, по все видимости начавшийся уже давно.
— А я вам говорю: раз защитник принцессы Василисы бесследно сгинул, она обязана взять в свои законные защитники того, кто первым её нашёл и привёл в военный лагерь. Значит, защитником должен стать мой сын Ульрих — видимо, не в первый уже раз, потребовал вождь клана морского змея, Свен Ульрихсон.
Сидевшие невдалеке конунги согласно закивали.
— Нет, она наша названая сестра. А это значит, что принцесса Василиса останется вместе с нами, пока войска морского осколка будут штурмовать речной город.
Судя по тому, о чём спорили фракции, мою фигуру все уже успели давно списать. Теперь всё усиленно делили живой трофей.
— Благородные конунги, а не кажется ли, что вы рано начали спорить из-за меня? — раздражённо выпалила Василиса и поправила свою великолепную косу. — Раз мой защитник дал слово, значит, он его сдержит и либо найдёт вашего потерянного бога, либо узнает, где находятся останки.
Судя по ехидному гомону и злым смешкам, прокатившимся по толпе, никто особо не воспринял её слова всерьёз. Конунги по большей части довольно щерились и, особо не скрываясь, смотрели на Василису как на вожделенный приз. И только троица её названых братьев пытались держаться. Впрочем, особого энтузиазма я и у них не заметил.
— Дева Василиса, принцесса речного края и внучка потерявшего голову царя Ивана сжигателя кораблей, сомневается в переданных ей словах братьев берсерков — подчёркнуто церемонно объявил Рагнар и воздел к небу посох. — Ульф и Арве поклялись перед ликами богов на холме, что твой спутник сгинул в мёртвом осколке и присоединился к окутанным тьмой ходячим мертвецам.
— Путь они это при мне расскажут. Я сразу пойму, говорят они правду или бессовестно лгут — потребовала Василиса, и, судя по выражениям лиц, это была не первая её попытка устроить близнецам очную ставку.
Вождь похода Рагнар явно хотел отвергнуть её требования, но тут со своего места встал Свен Ульрихсон.
— Рагнар, ну раз принцесса желает, пускай своими ушами услышит рассказ моих людей — сказал он, явно желая закончить всякие препирательства Василисы.
После этого вперёд вышли отлично мне знакомые близнецы. Огромные пасти волков на шлемах хищно повернулись к Василисе, и Ульф принялся красочно рассказывать о походе в мёртвый осколок. Говорил он уверенно, а Арве периодически кивал, подтверждая слова брата.