— Лучше меча. Только боюсь, у меня немного денег сейчас.
— Ничего страшного. Масалини поверит вам в долг, молодой человек. И предоставит вам значительную скидку, вы должны будете ей всего пятьдесят золотых септимов.
— Но, Шарн, это стоит дороже, и…
— Масалини, деточка, не возражай. И не беспокойся насчёт молодого человека, ему вполне можно поверить в долг. В крайнем случае, я сама заплачу тебе это золото.
Не буду описывать всех тех технических терминов, которыми сыпала бретонка, пытаясь объяснить мне принципы нового заклинания. Я всё равно не понял ни слова, уверен, вы не поймёте тоже. В итоге ей удалось примитивным, для тупых солдафонов вроде меня, языком объяснить, буквально «на пальцах», каким именно образом должны напрячься мышцы и сухожилия на руке для начала процесса призыва. Потом уже знакомое напряжение силы воли, и из моей ладони начал расти памятный клинок пыльного света. Только на этот раз он выходил гораздо длиннее. Спустя почти час мучений, мне удалось сформировать готовое изделие. Это был узкий длинный обоюдоострый меч. Рукоять после широкого прямого перекрестья гарды продолжалось коротким, сантиметров пятнадцать, овального сечения стержнем, три на пять сантиметров, который потом резко расширялся и уплощался. На следующем участке клинка, сантиметров двадцать в длину на обеих его сторонах были сформированы наклонённые чуть вперёд треугольные зубцы около сантиметра длиной, этакая короткая двусторонняя пила по дереву. С учётом зубцов этот участок достигал в ширину девяти сантиметров, при двухсантиметровой толщине. Ещё чуть более полуметра длился обычный обоюдоострый клинок с долами. Вначале он имел ширину семь сантиметров и два в толщину, ближе к наконечнику истончался до одного сантиметра, имея в ширину пять. Последние пятнадцать сантиметров эта полоса тёмного матового металла, покрытого светящимися багровыми письменами, начинала утончаться, сначала плавно, с закруглением, потом сходя на нет прямыми сторонами под очень острым углом, образуя наконечник. В итоге от перекрестья до кончика клинок был чуть меньше метра в длину. Меч получился очень увесистым, килограмм десять, не меньше, но, странное дело, — при попытке ударить им, даже просто взмахнуть, он как будто бы сам начинал вести мою руку, в результате его вес почти не чувствовался. Зато отлично чувствовалась его масса во время удара по чему-то материальному. Увенчивалось всё это великолепие длинной, сантиметров тридцать, рукоятью с массивным гранёным набалдашником на конце. В итоге меч можно было, в принципе, взять и двумя руками. Единственное, чего было нельзя, — это перехватить его в левую руку. При малейшей попытке разжать правую, клинок с характерным звоном исчезал.
Масалини убедилась, что у меня получилось сформировать и удерживать в течение минуты завершённый клинок, потом заставила «отпустить» его и сформировать снова (справился секунд за двадцать), после чего ушла к себе, удовлетворённая. А вот Шарн этого показалось мало. Она заставила меня помахать клинком, нанося удары воображаемому противнику, потом предложила отрубить от стоявшей на столе тонкой свечки кусочек в палец длинной с самого верха, причем удар постараться нанести самым кончиком клинка. Этакое упражнением на точность. Я примерился, внимательно глядя на свечку и стараясь не концентрироваться на мече, даже не глядя в его сторону… и сделал это. Сам не ожидал. Шарн, судя по всему, тоже. Она потребовала от меня повторить. Потом ещё. И ещё. В конце концов, от свечки ничего не осталось. Думаете, это конец? Нет, орчиха заставила меня раз за разом призывать клинок, требуя делать это с как можно большей скоростью. В конце концов, я почувствовал характерные признаки надвигающегося истощения магии, о чём не преминул сообщить. Но и это меня не спасло. Шарн залезла в большой сундук, стоящий у стены неподалёку, и извлекла оттуда пару бутылочек с тёмной жидкостью. На мой вопрос, что это, последовал ответ: зелья для восстановления магии. Я вытащил пробку из одной бутылочки и принюхался. Пахло плесенью. Шарн сообщила мне, что «это» рекомендуется пить залпом, сразу всю бутылочку, уж больно на вкус гадко. Ободрённый таким образом, я последовал совету. Боже, ну и горечь! Аж слёзы на глазах выступили. Да ещё и вяжет во рту. Фу, гадость. Зато симптомы истощения мгновенно пропали. Как объяснила Шарн, действия одной бутылочки хватает на полчаса, в течение которых магические силы восстанавливаются со скоростью, многократно превосходящую нормальную. Как вы можете догадаться, две бутылочки равнялись часу, и в течение этого часа мне пришлось продолжать тренировку. Зато теперь я мог призвать меч практически мгновенно, в любой момент, даже спросонья. Потом орчиха сжалилась надо мной, и мы пошли обедать в столовую для членов Гильдии. За обедом же (кстати, очень вкусным и сытным) она заодно разъяснила мне, наконец, суть поручения.
Я был морально готов, исходя из опыта прохождения игры, что меня сейчас отправят в родовую гробницу Адрано, что в окрестностях Пелагиата, с поручением принести оттуда череп мужика по имени Ллевур Адрано, покоящийся где-то в этой гробнице. Так оно, в целом, и вышло, с одним важным уточнением. Шарн гра-Музгоб сама намеревалась отправиться в эту гробницу и найти там вышеупомянутый череп. Я был нужен ей, как юнит ближнего боя, на случай встречи с недружелюбно настроенной нежитью. Нежить эта, такая неприятная штука, если уж решит причинить вам физические повреждения, несовместимые с жизнью, то отвратить её от подобных намерений чрезвычайно трудно. Даже если взять примитивнейшего поднятого скелета, — вы можете переломать ему все кости и размолоть их в порошок, но спустя буквально пару часов этот порошок снова соберётся в целые костяшки, а они, в свою очередь, — в завершённый скелет, который, под действием управляющей им магии, будет преследовать вас вечно. Ну, по крайней мере, пока вы не покинете гробницу и не отойдёте от неё подальше, — как правило, деятельность охранной магии подземелья ограничивается только самим этим подземельем. В общем, план был таков: я иду вперёд с мечом на изготовку, Шарн следует позади, издали поражая своей магией призраков и привидений (они имеют гадкую привычку насылать с расстояния разные проклятья). Я тем временем рублю в капусту всяких скелетов и ходячих трупов, мечтающих завести с нами близкое знакомство. Шарн, как освободится от процесса отваживания призраков, проводит над останками обряд экзорцизма, делая их неподвластными поднимающей магии, переводя, таким образом, эти останки в разряд безвредных. На единственный вопрос, как скоро я могу быть готовым к походу, я ответил, что хоть сейчас, так как всё своё всегда ношу с собой. Тогда, не тратя времени на разные сентиментальные глупости, орчиха открыла портал из отделения Гильдии прямо на центральную площадь Пелагиата и мгновение спустя мы оба были уже там. Не знаю уж, насколько Шарн гра-Музгоб проработала свой план в остальных аспектах, но один она явно не учла: это погода.
В небе над Пелагиатом гремел гром, сверкали молнии, и низвергался вниз настоящий ливень, пелена которого лишь изредка разрывалась порывами штормового ветра.
Глава 3
Надо сказать, что я чертовски вовремя озаботился кожаными доспехами. Только благодаря им я сейчас не промок до нитки в первую же секунду. А вот Шарн, одетая в одну лишь поношенную мантию, этой участи не избежала. Спасаясь от буйства стихий, мы забежали в ближайшее здание, которым, по счастливой случайности, оказался трактир. К слову сказать, тот самый трактир, где я познакомился с Гиллиниель и Анасси. И надо же такому случиться, но в этот день там тоже сидела за одним из столиков Гиллиниель.
— Ридал! — Радостно взвизгнула она, стоило мне только снять с головы шлем, и бросилась в объятья. — Какое счастье, что ты вернулся!
— Я тоже очень рад тебя видеть, Гилли. Хозяин, три стаканчика флина! Гиллиниель, знакомься, это Шарн гра-Музгоб, она из Гильдии магов. Мы путешествуем вместе. Шарн, я не думаю, что сегодня нам удаться продолжить путь. Думаю, стоит снять комнату и заночевать тут. — Шарн буркнула что-то невнятное в ответ, но возражать не стала.
— Ридал, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! — Продолжала щебетать Гилли, стреляя в меня глазками. — Ты не поверишь, но только вот сидела и как раз думала о тебе! И Анасси тоже недавно о тебе вспоминала, она очень по тебе скучает, ты не представляешь, как сильно! Тут недавно приходил твой друг Джиуб, вы прошлый раз здесь вместе были, я велела ему передать тебе привет, он ведь передал?
Спустя примерно полчаса словесного цунами Шарн не выдержала и сбежала, якобы договариваться насчёт комнаты. Гиллиниель тут же скорчила умильную рожицу, и сообщила мне громким, практически «театральным» шёпотом: «О, Ридал, как я рада, что она ушла, ты не представляешь себе, как это ужасно, весь этот запах, и ужасные манеры! Я знаю, ужасно так говорить, ты знаешь, я всегда выступала за равноправие всех рас в Империи, но орки, это ужасно, просто настоящие звери, я просто не могу рядом с ними находиться, они так грубы и не воспитаны!» После пятого стаканчика флина (я едва допил третий, Шарн и одного не осилила) Гиллиниель предложила пройтись до дома её «замечательной подружки Анасси, ну ты ведь её помнишь, ах да, я же тебе уже говорила». Дождь на улице уже поутих, перейдя из разряда «разверзлись хляби небесные» в разряд просто сильного, да и ветер уже не так дул, хотя молнии продолжали сверкать, пусть и в отдалении. У Гиллиниель не было с собой никакой одежды на случай такой погоды (собственно, она и сидела в трактире, пережидая ливень), но пьяному, как известно, море по колено. Хоть девушка и не была пьяна, — только слегка навеселе, — но этого хватило, чтобы она перестала переживать за судьбу своих замечательных туфелек «ты только посмотри, какая вышивка» и преодолела две с лишним сотни метров открытого пространства, спрятавшись под полой моей куртки. Росту в ней было, если слегка пригнуться, как раз мне под мышку. «Ах, Ридал, от тебя так мужественно пахнет!» — не преминула сообщить она при этом.