После данной доработки, напоминалка отправилась на стену к восьмёрке и дракону.
Выполнившей роль статуэтке вернули её шляпу и вилы и поставили в строй к остальным деревяшкам.
Следующим на демонстрационный постамент забрался живой слизевик.
— Б-р-р-ок-ха-та! Бро-кха-та! Б-р-фо-ка-та… — принялся выговаривать он.
Где-то аж на десятую попытку он довольно складно выдал «бфоката», без заминок и ненужного рычания.
Дедуля взял готовое слово «бока» на столе и добавил к нему окончание. Проверка через прочтение с таблицы подтвердила, что данное сочетание букв произноситься как «боката».
Ассистент повёл хрыча к постаменту, чтобы он показал значение. Тот почему-то стал упираться, да с таким упорством, что завалил табурет.
«Там уже ступеньки застыли специально для тебя, пошли, не выпендривайся…» — мысленно уговаривал деда Фёдор, пока тащил его силой.
Когда слон разместил гуманоида на бетонном блоке, его пришлось удерживать за ноги, чтобы он не слезал. Все манипуляции с указкой Халима игнорировал. Вместо игры в крокодила, он продолжал кряхтеть и тыкать пальцем в сторону своего стола. Разуму Роя казалось, что дед ленится и пытается сачковать, вопреки неотложной необходимости усердно работать.
Спустя минуту борьбы, пленник стал агрессивно кричать и осыпать слизевика злобными фразами. Парнишка сдался и отпустил взбесившегося старикашку.
Гуманоид, сердито ворча, вернулся к столу и остановился перед ним. Дальше старец быстренько развернул большую часть статуэток лицевой стороной к слизевикам, хотя в этом не было особого смысла, потому что коллективный разум лицезрел фигурки сразу с семи ракурсов. Халима убедился, что слоны следят за его действиями и начал указывать пальцем на деревяшки изображающие разных гуманоидов. Женщина с кувшином, ребёнок в ночнушке, мужчина с вилами, мужчина с мечом и луком, мужчина с копьём и щитом, мужчина с удочкой. И всякий раз учитель произносил одно и то же слово:
— Боката. Боката. Боката. Боката. Боката. Боката.
Тут очередь дошла до фигурок жуков Вархата и-и. Миару сделал всего пять экземпляров разных видов. Указывая на них, старик тоже произносил одно и то же слово:
— И-и. И-и. И-и. И-и. И-и.
Несведущему наблюдателю могло показаться, что пленник изображает жужжание комара, но нет. Фёдор хорошо знал этот звук. Он не единожды исходил от реконструкторов, зревших слугу Роя поблизости.
Закончив поочерёдное перечисление, дед начал хаотично указывать на случайные фигурки и произносить соответствующие слова. Если палец был направлен на гуманоида, звучало «боката», если на жука, звучало «и-и».
— Боката. И-и. Боката. И-и. Боката. Боката И-и. И-и Боката.
Так, опытным путём Халима объяснил значение слова. И надо заметить, получилось у него гораздо лучше, чем если бы он делал это, стоя на постаменте. Фёдор почувствовал свою вину за то, что он так долго таскал переводчика за штанины и игнорировал его попытки донести истину.
«Так значит реконструкторы называют себя „боката“.» — подумал парнишка — «Бока — мужчина; боката — человек или гуманоид. Выходит, раз я знаю настоящие название аборигенов, мне больше незачем называть их реконструкторами. Боката… Это слово можно адаптировать под людской манер. Например, бокатиане… Или бокаты…»
Для заметки со словом «боката» Рой изготовил настенную табличку. Мыслительный центр не стал добавлять на неё никаких рисунков, поскольку всё объяснение содержалось в переводе. Три слова — «реконструктор», «гуманоид», «человек» — исчерпывающее доносили смысл.
Дедуля вернулся за стол и поспешил промочить горло, после гневных криков. Фёдор пожурил себя и условился впредь больше доверять учителю.
Следующей на пьедестал отправилась фигурка боката в женской одежде. Халима написал и прочитал слово «хака». Слизевик наклеил на поделку слизевой стикер и поставил её к двум медведям и браслету.
Мыслительный центр отметил, что «хака» звучит знакомо и от кого-то он уже слышал нечто подобное. Вроде как жуколов в диалоге с маткой называл её схожим словом.
«Хака, хака… По моему Миару говорил „рхака“, когда тыкал рукой в королеву, выпрашивая мясо.» — вспоминал коллективный разум — «По аналогии со словами „хан“ и „рхан“, можно предположить, что он обзывал меня летающей женщиной, или большой женщиной, или как-то ещё, но в том же ключе…»
Фигурку боката с копьём и щитом учитель назвал «кварката». Тюремщик наклеил на неё стикер с переводом «воин-копейщик».
Фигурку маленького гуманоида Халима описал словом «чика». Она была до того мелкой, что Фёдор прилепил её к настенной табличке, вместо рисунка. В качестве перевода перерожденец записал слова «ребёнок» и «малыш».
Мужчина с мечом и луком оказался тоже «кварката». Это подарило главенствующему сознанию более глубокое понимание значения данного слова. Если обе статуэтки мужчин независимо от вооружения — кварката, значит «кварката», скорее всего, означает воин или боец.
Носатый слуга отлепил стикер от деревянного копейщика и уничтожил неактуальную силиконовую подсказку. Вместо неё, он отлил настенную табличку, сделав на ней запись символами бокатиан и перевод буквами людей.
Фигурку с удочкой пожилой мужчина нарёк «ангата». Слуги записали, что «ангата», это «рыбак» и организовали заметку в формате наклеенного на предмет стикера.
Фигурку с вилами и в шляпе Халима обозвал «хаграта». Она также отправилась в уголок со стикером на спине, с той лишь разницей, что мыслительный центр так и не определился, какой перевод утвердить для этого слова. Вилы ведь нужны для погрузки-выгрузки сена и прокалывания земли. Кем же в таком случае является их владелец? Селянином? Землеробом? Фермером? Крепостным?
Разум Роя остановился на варианте «мужик с вилами» и забил на дальнейшие разбирательства.
Искусственный баран получил название «фагор» и стикер на свою деревянную задницу. Трёхрогая коза была названа «шакара» и отправлена в угол с силиконовой подписью. Ёж-корги удостоился прозвища «жокан». Хамелеоновый лис, как оказалось, именовался местными «анагок». Поделка посвящённая покойной ищейке Миару позволила добыть для словаря имя существительное «грочума».
Но вот подошла очередь статуэтки ящерицы. Фёдор не видел на этой планете ни одной мелкой рептилии с двумя парами лап. На самом деле все встреченные им особи наземных ящериц были просто до жути огромные. Поэтому перерожденец сразу и подумал, что фигурка изображает именно монструозную тварь, а не мелкого гада с Земли.
Халима выложил из деталек уже знакомое слово «хан» и ничего более. Парнишка малость смутился от такой его краткости. Учитель ведь показывал «хан» в виде ползучей змеи, и ни словом не обмолвился, что ходячая рептилия тоже «хан».
Данную дилемму перерожденец решил оставить на потом. Фигурке он наклеил подготовленный стикер, после чего отнёс её в отведённое место. Отныне слово «хан» находилось и на настенной табличке с символом восьмёрки, и на деревянной статуэтке ящерицы.
Дальше настало время выставлять на постамент слуг Роя. Не то чтобы Фёдору требовались для этого поделки жуколова… Но он решил всё же воспользоваться ими, ради некоторого удобства. Конечно, дед уже обозначил их все словом «и-и», когда объяснял термин «боката». Но теперь управляющему сознанию было интересно узнать, как престарелый мужчина охарактеризует пять разных видов насекомых. Не будет же он всякий раз писать одно и то же… Или будет?
Первым на акцентирование понесли рабочего. Мастер-столяр старательно вырезал десять крохотных лапок у этой деревянной гусеницы. Ассистент не успел донести фигурку до постамента, а старик уже приступил к выкладыванию символов. В итоге на учительском столе появилось два слова. Перерожденец обрадовался, что сообразительный бокат сам догадался дать более развёрнутое описание.
— Чики и-и. Чики и-и. Чики и-и. — трижды прочитал Халима, пока Фёдор улавливал все тонкости произношения.
«Чики… Ладушки… Чики, так чики.» — подумал парнишка.
Он распорядился создать табличку и в переводе на ней указать «рабочий Роя».
Следующим на акцентирование отправился глинотел. Миару изобразил его тело в базовом состоянии — жук с тонким тельцем и маленькой головой, накрытый мантией из одутловатого мешка мышц. Не многие гуманоиды знали, как выглядит притворщик до перехода в маскировочный режим. Но профессиональный жуколов обладал такой информацией и сумел применить её в прикладном искусстве.
Увидев, что надзиратель взял со стола фигурку глинотела, дед замахал рукой. Слон-помощник остановился, повернулся и посмотрел на гуманоида. Педагог опустил руку и постучал пальцами возле пары слов написанных в прошлой итерации.
— Чики и-и! Га чики и-и… Вай ир жака руро хоку. Га чики и-и. Сён.
«Ну и к чему так много слов? Как-будто я что-то понял…» — растерялся человек.
Пленник наотрез отказался выкладывать новое словосочетание и продолжал указывать на «чики и-и», хотя фигурка рабочего сменилась на имитатора.
— Вай ир жака! — с возмущением в голосе произнёс он и пожал плечами.
Делать нечего, слуги добавили к переводу на табличке надпись: «и глинотел Роя тоже».
Подошла очередь описывать бронерога. Стоило слизевику взять самую большую фигурку на столе, как пальцы учителя задвигались, перекладывая детальки.
«Ага, значит бронерог уже не „чики и-и“.» — подметил мыслительный центр — «Хорошо… Не придется бить старика по шее…»
Дряхлый бокат убрал слово «чики» и вместо него написал что-то другое. После переноса данной надписи в таблицу, он озвучил собственный текст:
— Рогари и-и. Рогари и-и. Рогари и-и.
На стену была добавлена соответствующая напоминалка, где «рогари и-и» с бокатского переводилось на людской как «бронерог».
После статуэтки бронированного рогача тюремщик взял в клешню маленькую хрупкую осу. Особо уязвимым элементом у этой поделки были крылышки.
Халима стёр у себя слово «рогари» и выложил что-то новое. Звучало оно как «талри». Чтобы убедиться в правильности того, что он слышит, Фёдор провёл указкой по символам около двадцати раз.