К утру все завершилось. Не скажу, что все было кончено, но главное произошло… На острове не осталось сопротивляющихся. Те, кто не мог надеяться на прощение, вроде Имперского казначея, умудрились сбежать, кто-то сдался на милость победителей, кто-то погиб. Проявляя широту души и дальновидность Весбилий отдал остров и замок на нем на разграбление своим людям. Огуренковцы сдержались, а вот магоборцы оторвались «по-полной»… Ну мародерами в душе герои оказались…Но я их винить и не подумал – время тут такое. Все на самообеспечении.
Пока на острове шла веселая жизнь, на берегу готовились к серьезным политическим мероприятиям.
К нам подбежал кто-то из мелких начальников и позвал к Императору.
Я шел следом за дедом, размышляя о том, что если это все-таки кусок реальной жизни, то что сейчас из себя представляет дед? Он что, зомби что ли? Или просто отечественный сказочный добрый молодец, хлебнувший Живой и Мертвой воды… Как там в наших сказках? От Мертвой раны зарастают, а от Живой- жизнь возвращается, а тут все в одном флаконе как шампунь и кондиционер… В этом месте я поймал себя на мысли, что нервничаю. Такие мысли – про шампунь, я имею ввиду, после того как случилось иначе как истерикой не назовешь…
Вошедший первым в шатер дед вдруг встал и с радостным облегчением в голосе ахнул:
– Ах ты, сукин сын…
Ну да. Именно так. Сукин сын… А как еще назвать человека, который бросил тебя на верную смерть?
В шатре вместе с Весбилием стояли Луций, Кацар, Огуренков, Принц-брат и еще несколько незнакомых мне людей, но их заметил только я. А вот дед не других и внимания-то не обратил… По лицу, сообразившего что сейчас произойдет мага, мелькнула тень обреченности. Знала кошка чье мясо съела, догадывалась и о расплате.
– Я выполнял повеление Императора…
– Ты, гад, за чужую спину-то не прячься, – с чувством сказал дед. – Тебе, что, сказали нас там бросить? Тебе сказали пленника приволочь!
Ничего маг не понимал и понимать не хотел. Ну так нам этого и нужно не было…
И мы принялись вколачивать в Имперского мага наше понимание честности и порядочности. Где-то на задворках сознания болталась мысль, что вся эта психотерапия ни к чему, что все это делается для нас, для нашего спокойствия, что через десяток секунд эта сволочь проведет, как уже раз случилось, по своему лицу рукой и вся наука с него исчезнет вместе с кровавыми соплями… Дед, похоже, подумал о том же. Глядя с нехорошим прищуром на побитого мага, он сказал:
– А давай-ка мы этого гада выпьем…
Мысль о том, что дед стал нежитью, мне в голову уже залетала, но вот что он еще может оказаться и вампиром – нет. Мою оторопь тот воспринял просто как непонимание.
– У Весбилия магов хватает…
Он махнул рукой в сторону, где за всем происходящим смотрели созванные сюда волей Императора люди.
– Да вон мы ему еще Кацара привели. Я же не дурак- понимаю, что раз магия тут есть, то и маг должен быть. Император без магов не останется, если мы сейчас с этого шибздика всю магию вычерпаем.
Дед тряхнул рукой с волшебным браслетом, и я несколько успокоился. Все-таки «вычерпать» и «выпить» – разные смыслы. К тому же деду-то тут оставаться, а мне – уходить.
– Да ладно… Поучили и хватит… Пусть живет, твое добро помнит.
Дед возмутился.
– Ты же знаешь, что он сейчас руками поводит и как новенький станет, а может быть и лучше прежнего.
Я посмотрел на битого мага. Что-то с ним происходило не то… Он неотрывно смотрел на дедову руку и в его взгляде плескался страх. Он боялся деда! Он боялся браслета! Алатырь-камень на кисти комиссара Железного Пролетарского Полка внушал магу страх. А уж он-то точно знал, чего стоит бояться в своем мире, а чего- нет.
– А вот если поводит, то тогда мы его и обессилим.
Под моим взглядом Луций попятился.
– Понял, огрызок?
Тот закивал… Переводя взгляд с него на меня дед качал головой.
– Ладно… – Еще раздраженный, он повернулся к Императору. – Зачем звал?
Весбилий положил руку на плечо Принц-брата.
– Вы его мне достали, он – ваша добыча… Значит вам и говорить, что с ним сделать. Не обещаю, что сделаю, но прислушаюсь…
Дед долго говорить не стал.
– Он ведь не успокоится. Власть штука соблазнительная, так что…
Он чиркнул пальцем по горлу. Весбилий перевел взгляд на меня.
– Один из наших сочинителей историй вложил в уста уважаемого человека такую мысль: «Есть человек- есть проблема. Нет человека- нет проблемы». Радикальное решение, но необратимое… Ты видишь в нем проблему для себя? Ответь себе на этот вопрос, и сам примешь нужное решение.
– А если, не дай Боги, что-то случится со мной? – спросил Весбилий ничуть не смущаясь постановки вопроса. – Кто встанет во главе державы? Новая династия?
Представив к чему может привести смена династий – а желающие наверняка найдутся – и как это всегда бывало в нашей собственной истории, их может оказаться с десяток, легитимный Император отрицательно покачал головой.
– Крайностей хотелось бы избежать…
– А если он сызнова власти захочет? – хлюпая разбитым носом спросил Луций. – Тогда как? Не в подземелье же его держать?
Весбилий молчал, то ли не зная, что ответить, то ли вообще не желая это обсуждать. Он свое мнение высказал.
– А тогда так поступи, – сказал поручик. – Его – в живых оставить и почести оказывать как члену Императорской семьи, но держать рядом с собой. А вот всех сторонников – к ногтю…
Он сделал рукой движение, словно сжимал кому-то горло или откручивал голову.
– Чтоб в империи каждый знал, что в следующий раз братцу твоему тоже ничего не будет, а вот всем его сторонникам – карачун.
Весбилий молчал, укладывая мысль в голове. Поручику пришлось пояснить.
– Как думаешь много у него новых сторонников появится, когда все поймут, что он со спокойной душой прежних под нож пустил? А уж если сделать так, чтоб он их казнями лично руководил… Это вообще сказка!
Я, чтоб не оказаться в стороне от сообразительного поручика, добавил:
– Есть еще один вариант. Тебе даже рук кровянить не придется.
Император наклонил голову с интересом прислушиваясь.
– Ссылка. Руководителей, если желание будет, всех в другой мир перекинуть можно, там, где от них вреда поменьше будет. Где магии нет, а жизнь- борьба. Я даже готов посоветовать в какой. А соратники… Тело без головы, если дать ему другую голову можно приспособить для дела. А у вас тут, по моему мнению, работы еще ой как много.
Я расчетливо замолчал.
– Но не это главное. Не забывайте, что мы – люди другого мира. Нет, нет… Я не стараюсь показать нашу значимость. Единственно я хочу сказать, что мы- люди с другой системой ценностей и иным взглядом на жизнь. Может быть лучше совместить то, что присуще вашему миру с тем, что можно принести из другого мира?
Эпилог.
Мы сидели на поляне, а совсем рядом, в десятке шагов от нас, переливались голубизной два портала. Оба на Землю. Один – в мое время, а другой – в Гражданскую… И рядом с ними мы все. Земляне – поручик Огуренков со своими людьми и мы с дедом. Или прадедом? А может быть даже и прапрадедом. Как вернусь надо будет все-таки разобраться с этим вопросом. С ним-то, конечно, все понятно – не жить ему на Земле, но тоска… Да и не привык он еще к тому, что Земля и наш мир для него потеряны. Не верил.
Я смотрел на голубой огонь, окружавший порталы и думал, что же мне сейчас делать… Для моих товарищей- неважно кем бы они ни были – живыми людьми или электронными сущностями – этого вопроса не стояло, точнее… Точнее не мне следовало думать, что перед кем стоит… О чем думали они, и, если думали, я не знал. Главное, что вопрос «что делать?» стоял передо мной, так как я точно знал, что одушевлен. Мой шаг в любой из порталов – моя смерть в этом мире и жизнь в мире, из которого я пришел. Или просто смерть. Страшно… Огуренков сидел рядом и молчал. О чем он думал? Если он живой – наверняка о том, как соотнесется его уход в Аргентину с присягой. Или… Не был я никогда в Аргентине… Да и в 21-м году тоже не был… Может быть из 21-го века в 21-й год? Всего один шаг… А вот с дедом, которой не то прадед, не то прапрадед все ясно. Ему оставаться тут.
– Ну, земляки, что делать станете?
Люди молчали. Я дотронулся до дедова плеча.
– С тобой-то дед понятно. Сиди тут, влияй на умы, занимайся прогрессорством. У тебя теперь целая планета под рукой, на которой про марксизм не знают, а это – непорядок…
На лице у деда появилось упрямое выражение – знал я его и таким.
– И вот что еще тебе скажу… Я ведь тоже Маркса читал и помню, что он писал, что революция будет или мировая, или произойдет в одной из самых технических развитых стран Запада. Ты помнишь, как революция-то называется?
– Ты мне глупых вопросов не задавай.
– А это не глупый вопрос. Это самый что ни на есть нужный вопрос, батенька, – не удержался я от язвительности.
– Пролетарская!
Я поднял палец.
– Пролетарская! Именно что пролетарская. То есть пролетарии её совершат, а не кто-то другой. А вот Россия, как бы нам не хотелось иного, в число таких стран, где пролетариев дофига, не входит. Нам до этого еще далеко. Техническое развитие у нас так себе: вон, оружие – броневики «Остин», британские, аэропланы – тоже большей частью зарубежные… Своего – винтовки только, пожалуй… Ты вот скажи, сколько вокруг тебя в твоем Железном Пролетарском полку настоящих пролетариев было?
Дед хотел было что-то сказать, но начал считать в уме и остановился. Похоже, что с этой стороны он проблему не рассматривал. Пришлось ему выворачиваться.
– Да мы в союзе с беднейшим крестьянством…
– Значит, как я и предполагал – немного.
Я повернулся к Огуренкову.
– А у вас?
– Да, наверное, не больше, чем у Красных.
– Меньше! – убежденно сказал дед. – Пролетариат – он с нами.
Сказал и язык прикусил. Понял, что сморозил. У него мало, а у белых еще меньше. То есть шиш да кумышь. Я удовлетворенно покивал.