– Но я не могу! – возмутилась я. – Мне нужно работать. И потом, если я не пойду на работу, как я тебя кормить-то буду?
– Леденцы приготовишь, – предположил граар.
– А из чего? Я их не из воздуха делаю. Я деньги зарабатываю, чтобы сахар купить. И потом, вечером мы с девочками идем на бал.
– И ты променяешь меня на какой-то там бал?!
В его глазах было совершеннейшее неверие в то, что это вообще возможно.
– Конечно, да! – возмутилась я.
Граар рухнул на стол, будто подкошенный, картинно закидывая лапу на морду. Стол под ним жалобно скрипнул.
– Я знал. Я знал, что меня никто не ценит. Никто обо мне не заботится. Никому я не нужен…
– Не преувеличивай, – буркнула я. – И вообще, что я могу-то? Перелиняешь – перестанет чесаться.
– А почесать? – жалобно протянул он.
Я закатила глаза, а потом вдруг вспомнила. Ну, точно. В чем-то этот мир благодаря магии был довольно современен, а в чем-то совершенно архаичен. Я сбегала в ванную и притащила оттуда стиральную доску – деревянную штуку с ребрышками-насечками, по которым руками следовало тереть одежду, чтобы отстирать. Я положила ее на пол ребристой стороной вверх.
– Что это? – недоверчиво осведомился граар.
– Это тебе чесалка. Чешись сам хоть целый день, ни в чем себе не отказывай, – бросила я. – После работы я занесу тебе леденцов, а потом побегу к Марион собираться на бал. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. На улицу тогда пока не летай, посиди дома, раз болеешь.
– Черствая женщина, – буркнул кот, потираясь спиной о стиральную доску.
– Не скучай и помни, что новая шкурка будет красивая и блестящая, – бросила я и выбежала вон из дома. Разборки с котом отняли у меня время, так что позавтракать я не успела, но, надеюсь, смогу что-нибудь перехватить в кафе.
А вечером нас четверых ждал бал.
Что обычно представляют, когда героиня отправляется на бал? Десяток служанок, целый день отмоканий в ваннах, разные притирания, маникюр-педикюр, маски для кожи и волос, потом услуги массажиста, куафера, который делает прическу, визажист, великолепное платье… И в конце прекрасная дева просто не может узнать себя в зеркале и замирает в восхищении.
Мы же вломились домой к Марион красные, запыхавшиеся, мокрые после трудового дня. Повезло, что господин Дарбер согласился отпустить нас четверых чуть пораньше, помня, что мы никогда не отказывались от переработок.
– Боги, неужели это возможно, неужели это возможно? – причитала Эмма.
Пока я бегала домой кормить обиженного граара, гостиная дома Марион превратилась в настоящий салон красоты. В доме было две ванны, где быстренько во время моего отсутствия вымылись Клодина и Эмма, дальше была наша с Марион очередь. Потом поспешные сборы, помощь друг другу. Мы все волновались, что Марго, которая согласилась помочь нам с прическами, не успеет, но она пришла, когда я уже начала красить Эмму. Не то чтобы я была таким уж мастером макияжа. Я бы с удовольствием передоверила эту обязанность художнице Марион. Но та только недоуменно посмотрела на карандаш, палетку и кисточку.
– Да я бы нарисовала красками, а что с этим делать – понятия не имею.
В общем, я своим тональником выровняла цвет кожи – повезло, что среди нас не нашлось сильно смуглых девочек, кому бы цвет совсем не подошел, – немного припудрила. В палетке с румянами был и скульптор, но я, честно сказать, не очень им пользовалась, только капельку. Чуть добавить коричневых теней (других нет, у меня с собой была только нюдовая палетка, чтобы поправлять макияж на работе), чуть подтемнить коричневым карандашом основания ресниц и брови, накрасить ресницы всем тушью, тронуть розовым блеском губы…
– Боже, Рина, ты волшебница! – ахнула Эмма, глядя на себя в зеркало.
Хотя ей-то что, она темненькая, у нее свои и брови, и ресницы, пусть и не очень длинные, но густые и закрученные. Это я блондинка, мне если лицо не нарисовать, то буду как моль бледная.
Кроме меня, макияж сильно преобразил Марион. Она ведь тоже блондинка. Но та только небрежно взглянула в зеркало и пожала плечами. Клодина же прилипла к своему отражению и никак не могла поверить, что это – она. И без всякой магии, только чуть косметики!.. Мы с трудом утащили ее к карете, когда та подъехала. Хохоча, надели маски еще в доме и отправились на бал.
Вместе мы представляли собой разноцветный букет. Мне досталось голубое платье. Оно имело самые длинные рукава из тех, что были на выбор в салоне родственницы Клодины. Девочки мне его уступили, когда я сказала, что мне нужно именно такое. У платья был рукав где-то три четверти с широкими оборками из кружева, которое важно будет не испачкать на балу. Невестин браслет пришлось оттянуть повыше, прямо к локтю, но дальше он не проходил никак. Так что я все время волновалась, как бы он не стал виден. Маска была украшена голубыми перьями.
Темноволосой пышке Эмме досталось розовое платье с довольно откровенным по ее меркам вырезом. Грудь у девушки была большая и красивая, а талию утянул корсет, так что выглядела она великолепно, хоть и стеснялась ужасно. Я бы с ней поменялась, но рукава-фонарики на этом платье были еще короче, чем на моем: выше локтя. Маска ее тоже была украшена розовыми цветами.
Марион досталось темно-зеленое, почти черное платье из какого-то заморского шелка – блестящее и переливающееся. Если бы не блеск, его можно было бы назвать подходящим для вдовы или ведьмы, настолько оно было темным, а с блеском она выглядела Хозяйкой Медной Горы. На ее маске довольно хищной формы можно было разглядеть чешуйки, а острый кончик спускался на нос, будто клюв какой-то птицы. Хищный, но интригующий образ.
Клодина же надела нежно-сиреневое платье, украшенное какой-то хитрой вышивкой: несколькими стежками ткань была стянута таким образом, что издалека в складках виднелись цветочки с серединками-бисеринками. Такой рисунок гроздьями сирени асимметрично спускался по лифу на бок, а левое плечо было полностью обнажено. Так что платье, как бы оно ни нравилось, совсем мне не подходило. По местным меркам оно считалось довольно экстравагантным из-за отсутствия одной лямки, но при этом создавало очень нежный и красивый образ. К нему прилагалась маска с цветами сирени из ткани.
Мой знакомый с поклоном доставил нас к самому Черному замку, но не к тому заднему выходу, откуда я бежала в прошлый раз, а к центральным воротам, ярко украшенным разноцветными магическими огнями. Марион раздала нам пригласительные, которые получила от своей семьи. Уж не знаю, что они там подумали, вероятно что-то про воссоединение влюбленной пары, но главное, что мы смогли пройти фейс-контроль.
– Главное, девочки, следить за временем и вернуться вовремя!.. – в очередной раз напомнила я. – Карета нас ждать не будет; если не успеем, она превратится в тыкву.
– Что? – не поняла Эмма, у которой уже, кажется, голова кружилась от обилия дам и кавалеров в диковинных нарядах вокруг.
– Это из сказки… Завтра на работе расскажу, – оборвала я. – Я имела в виду, что карета уедет, и нам придется возвращаться в город пешком. Испортим и туфли, и платья. Мы с родственницей Клодины во век не расплатимся. А сейчас вперед – идем веселиться!
– А если господин Дарбер будет тут? – испуганно и в то же время с надеждой прошептала Эмма.
– Он тебя не узнает, – хохотнула я.
Хорошо, что на местных карнавалах не было традиции в определенный час снимать маски, можно было спокойно веселиться. Я подхватила девчонок под руки и решительно направилась в главный зал, куда шли все гости. Там все пространство было залито ярким светом, который искрился на богатых украшениях дам и кавалеров. Оставалось надеяться, что потенциальные жертвы… в смысле, женихи, не заметят отсутствия ювелирки на нас троих.
– Можно вас пригласить? – какой-то молодец сразу склонился перед смущенной Эммой, уставившись в вырез ее платья.
– Иди, веселись, – шепнула я, подталкивая ее в спину.
Девушка, кивнув, сделала реверанс.
– Смотрите, там можно перекусить, – кивнула в сторону Клодина. – И присесть, у меня после рабочего дня ноги отваливаются…
И отправилась в другую сторону.
– Я хочу поприветствовать кое-кого, – хмуро буркнула Марион, и я уж точно не хотела идти за ней следом.
– Помните: в половине первого нужно быть у выхода! – только успела я крикнуть обеим, как осталась в одиночестве и растерянности.
– Могу я пригласить вас на танец? – Незнакомец поклонился мне, протягивая руку.
Я растерялась, а потом решила: что тушеваться?
– Не откажусь, – сделала я реверанс, как научили девчонки, и незнакомец повел меня в круг танцующих.
Там следовало встать рядом, а не друг напротив друга, одну руку отдать кавалеру, вторую пристроить ему на плечо, а вот его рука должна быть на моей талии. Дальше наискосок: два шага с правой ноги, приставляя левую, потом два шага влево. Вроде ничего сложного и ничего откровенного, но я почему-то смутилась, да и опыта не было, а ритм музыки все ускорялся. Некоторые пары выходили из круга, другие, наоборот, умудрялись не только соблюдать шаги, но и притопнуть-прихлопнуть. Я такого не умела.
Меня захватило маскарадом и понесло куда-то. Только краем глаза я успела заметить, как Эмма в розовом платье залепила пощечину своему кавалеру. Публика вокруг ахнула. Я дернулась в ту сторону, но тут меня повернули и повели в другую. А рядом с красной от гнева и стыда Эммой образовалось еще несколько кавалеров, вроде как защитники. Я только усмехнулась и не стала прерывать танец, да и вон лицо Клодины в сиреневой маске мелькнуло рядом. Она поддержит подругу.
Ноги, приспособившись, двигались будто сами собой. Танец окончился, но меня тут же пригласили вновь. Не ожидала я такой популярности! Впрочем, и девчонки тоже, кажется, не скучают. Следующий танец больше похож был на вальс: те же три шага, но танцуют не по квадрату, а будто бы звездой: шаг вперед, потоптаться, шаг назад, поворот, опять шаг назад, потоптаться, шаг вперед, возвращаясь в центр, поворот и так далее. Этот танец у меня выходил лучше всех. Вальс мы танцевали еще на выпускном в школе, тут главное – не пытаться шагнуть в сторону.