Ведь с тех пор, когда человек становился. охотником, у него больше не было семьи.
Форпост стал их домом и все, кто жил в нем — одной семьей.
Виль спустился по скрипучей лестнице и попытался разжечь огонь. Из очага повалил дым и запахло застарелой пылью. Давно, очень давно его никто не разжигал.
Охотник временами даже жалел, что выгнал тогда Фико.
В результате и Лисса погибла, и лучший ученик оказался далеко. Виль остался один. Раньше это одиночество его вовсе не тяготило, но теперь, с появлением в форпосте новой ученицы, он начинал понимать, насколько был одинок.
Виль нахмурился и попытался разжечь очаг снова. Кожу все так же неприятно покалывали невидимые острые иголки и только живой огонь мог сейчас ему помочь.
И самое мучительное было в том, что в такие моменты он начинал особенно остро ощущать так и не разрушенную связь между ним и Фико.
Виль стиснул кулаки.
Связь между мастером и учеником сохранялась до смерти каждого из них.
В обычное время она становилась совсем тоненькой, но никогда не пропадала совсем.
Сейчас же Виль чувствовал Фико так, будто он был с ним в одном здании. Конечно, свою ученицу он чувствовал гораздо острее. Но то чувство было уже привычным и охотник в определенные моменты даже его приглушал, ставя слабый ментальный блок.
Вот и сейчас, этой ночью, он поставил блок. В конце концов он должен отдыхать хотя бы ночью. Так же, как и ученица. Постоянно пребывать в самых глубинах ее сознания он, слава Одинокому, не мог. Но и того, что творилось на поверхности, ему хватало с лихвой.
Страхи, надежды, воспоминания о другом мужчине, чувство вины и ее явный интерес к нему вдруг смутили несгибаемого охотника.
Последние дни выдались нелегкими. Тренировки продолжались по четыре-шесть часов с небольшими перерывами на отдых.
Лина тогда просто падала на землю и лежала, раскинув руки.
В той самой позе, которую любил и сам Виль.
Ее грудь высоко вздымалась и опадала, ресницы трепетали.
А он хмуро отворачивался и делал вид, что ничего из происходящего его не волнует.
Совершенно ничего.
Проклятый очаг упорно не хотел разжигаться.
Виль потер измазанное сажей лицо, плюнул и отправился за метлой. И только после того, как он, поминутно чертыхаясь и поминая Одинокого, вымел из очага кучу невесть как туда попавшего мусора и вороньи перья, очаг наконец разгорелся.
Охотник сел перед ним, скрестив ноги и выпрямив спину. Яркие языки пламени трепетали в очаге. Виль смотрел в очаг рассредоточенным взором, постепенно начиная ощущать себя одним целым с этим живым огнем.
Неприятное покалывание постепенно прошло и охотника окутало блаженное тепло.
Черт бы взял этот Перелом.
Когда он приближался, чувства и особенно негативные эмоции обострялись у всех. Повышалась общая тревожность и любая мелочь выводила людей из себя. Между соседями учащались стычки из-за неверно проведенной межи, из-за юной дочки, на которую, как показалось ее отцу, похотливо посмотрел соседский парень.
Вот почему опытный Виль затребовал в этот раз в селении сразу целую подводу с продуктами.
Пусть стазис-ларь будет полон так, что и крышка едва закрылась. Пусть. При приближении Перелома случалось всякое.
Чем ближе приближалось его время, тем больше людей начинало терзаться страхами. Страх гнал людей и животных ближе к форпосту, где они надеялись найти надежное укрытие.
Впрочем, как раз животные ощущали приближение Перелома лучше всех.
В каждом доме испокон времен держали короткохвостую неказистую кошку, которая начинала выть и метаться по дому, давая тем самым людям понять, что пора покинуть насиженное место и бросаться к ближайшему форпосту.
Люди свято верили, что где-где, а в форпосте они в безопасности.
“В безопасности”, — горько усмехнулся Виль.”
К сожалению, мерзкие сущности изредка, но проникали и сюда. Даже несмотря на то, что защитные артефакты времен Одинокого окружали его со всех сторон.
Да и ларги год от года становились все изощреннее и смышленее.
Виль вспомнил тех, в таверне. Они тогда уже почти воплотились! Причем за считанные минуты. А ведь он телепортировался мгновенно. Сразу, как только услышал звук Рога.
Мужчина невольно поежился. Нет, за себя он давно уже не боялся. Верный синго в его руке разил противника насмерть и вселение сущностей ему не грозило.
Не по зубам им был охотник его уровня.
Он боялся за Лину, за свою ученицу.
Единственное, что его немного утешало — это явный знак, что сам Одинокий к ней благоволит.
Виль усмехнулся.
Как ни странно, но иномирянке отозвался древний ржавый меч. Да и к синго именно он ее и привел.
Надо же.
Схрон Одинокого прямо здесь, в Северном форпосте. Нужно обязательно сообщить князю. Тамошние архивариусы давно составляли карту, где отмечались предполагаемые схроны.
Виль, как-то раз видел эту карту, Так он глазам своим не поверил.
Ярким красным цветом были помечены штук двадцать мест в княжестве!
Это совершенно невозможно. Как мог Одинокий заложить столько схронов? Ведь, согласно легенде, он был всегда один. Недаром и имени первого охотника на ларгов в истории не осталось, только это прозвище.
Словом, Виль эти легенды никогда серьезно не воспринимал.
Однако, в каждой легенде имелась доля истины, как выяснилось.
А вот Фико… Его лучший ученик как раз в это верил. Виль помнил, как у него глаза разгорались каждый раз, когда Фико хоть словечно слышал об Одиноком и его предполагаемых сокровищах.
Глава 38
Лина лежала в постели и смотрела в потолок. Потолок в ее комнате был высокий и весь в трещинах. Сквозь прикрытые ресницы ей казалось, что трещины танцуют, сливаясь в непостижимые глазу рисунки.
Лине не спалось.
После очередного дня сумасшедших тренировок тело стонало. Мышцы на руках и ногах ныли, а суставы просто выворачивало.
Вся энергия, сладить с которой поначалу приходилось туго и девушке, и ее наставнику, сошла на нет. Лине казалось, что у нее сил больше не осталось.
Это у нее-то, которая стала выносливей себя прежней раз в десять.
Лина покосилась на свернувшийся у нее в ногах синго. Древнее оружие, похожее на обычную веревку, лежало спокойно и, похоже, видело какие-то свои, очевидно, совершенно странные сны.
От синго исходили волны тепла и умиротворения.
“Обалдеть…Ну просто о-бал-деть…” — Лина села и прижала ноги к груди. Длинные темные волосы тотчас упали ей на глаза и она раздраженно откинула их назад.
“Обрежу их нафиг”, — неожиданно подумала Лина. — А то хожу тут как Мата Хари ”.
Девушка вздохнула и невольно коснулась синго.
Синго тотчас ответил ей приятной пульсацией, которая отозвалась где-то глубоко внутри и была на редкость приятной.
— Ну вот, синго. Теперь мы с тобой напарники. Виль так сказал.
— Странно все как. Оружие живое. Что, ты и правда живой, синго? — Лина взяла его в руки. Синго гибким и незаметным движением тотчас обвился вокруг ее талии. Лина вздрогнула. Она все еще никак не могла привыкнуть, когда веревка эта оживала и как гибкая змейка устраивалась на ее поясе.
А ведь очень похоже, что синго ее понимал.
Лина вздохнула.
Она чувствовала себя так, как будто у нее появился питомец. Конечно, весьма странный. Но относиться к своему синго иначе девушка почему-то уже не могла. Смертоносное для ларгов, древнее оружие ластилось к ней как настоящий домашний любимец.
“А если питомец, то нужно ему придумать имя”, — Лина улыбнулась и потянулась. Мышцы растягивались с болью, но уже куда как более приятной.
“Но что Виль скажет?” — вдруг подумала Лина. — Может, у них тут так не принято?
А и плевать! Мой синго, я его разбудила и я придумаю ему имя”, — Лине неожиданно стало весело.
Сна нет ни в одном глазу, так хоть она проведет время с пользой и в приятной компании.
Лина лгала себе.
Она понимала, ох, как хорошо понимала, какая компания была бы для нее сейчас самой приятной.
Понимала Лина, да упорно запрещала себе даже думать об этом.
Виль… Не хватало еще вешаться на шею первому встречному в этом мире!
И пусть этот первый встречный непонятно почему так притягивает ее, это еще не повод.
Ей нужно действительно многому у него научиться и выжить, выжить в этом мире.
А не этот вот все…
Лина нахмурилась и смахнула вдруг набежавшую злую слезу.
Коснулась теплого и такого приятного на ощупь синго:
— Знаешь, а давай-ка мы тебе придумаем имя. И вот что, — добавила Лина и аккуратно скрутила гибкую теплую веревку со своей талии, — давай ты не будешь вот так, вдруг, ни с того, ни с сего обвиваться вокруг меня?
— Договорились? — сказала Лина, чувствуя себе предельно глупо. Дожила. Она разговаривает с местным оружием и собирается дать ему имя.
Синго не сопротивлялся и лег, свернувшись, опять в ногах у Лины.
“Совсем не спится. И в голову лезут всякие глупые мысли”, — Лина зевнула и потерла глаза. Устала дико и спать хочется. И никак не уснуть”.
“Но как же мне тебя назвать?”- опять задумалась Лина, чувствуя мягкое и такое приятное тепло, шедшее от синго.
И она не заметила, как заснула.
Проснулась Лина от кашля. Девушка подскочила на постели и согнулась в три погибели. Комната была полна дыма. Лина подбежала к двери и настежь ее открыла.
К ее удивлению, в коридоре дыма практически не было.
Лина пожала плечами и побежала вниз по лестнице.
Откуда же этот дым взялся?
А вдруг пожар?!
Ей даже в голову не пришлось воспользоваться своими новыми способностями.
Впрочем, они у нее еще только-только проявлялись. И вот так, как тот же Виль, мгновенно уходить в подпространство она совсем еще не умела.
Силы в ней и выносливости прибавилось, а вот чего другого — увы.
Лина мгновенно оказалась внизу и остановилась. На первом этаже форпоста воздух был достаточно свежий. По крайней мере, ни дыма, ни ему сопутствующей гари не наблюдалось.