Перед глазами всплыл таинственный портрет, который показал мне шар. Девушка была так похожа на меня! Если забыть о том, что на мне – старое, поношенное платье, а на ней – роскошный бальный наряд.
«Золушка и принцесса… – усмехнулась я. – Кстати, по сказке, принц не узнал суженую, пока та была в испачканной золой одежде и старых башмаках».
Имеет ли девушка, изображенная на портрете, отношение ко мне? Или это – случайно сходство? А эти два загадочных брата? Кто они? Один – явно господин Брана, и его планы касаются моей скромной персоны. Как жаль, что шар погас, не позволив до конца подслушать их разговор.
Кстати, после той ночи я еще несколько раз пыталась активировать шар. Безуспешно. Артефакт не реагировал на поднесенный к нему аматеус. И мне было жаль не только того, что я не узнала, о замысле хозяина Брана, но и что так и не увидела его брата. Мне он показался хорошим человеком.
– Это еще что такое? – раздался над ухом голос хозяина. Подскочив на месте, я с ужасом поняла, что уже некоторое время ничего не делаю. Ушла в свои мысли, называется.
Но Рувельт не смотрел на меня. Его внимание привлекла карета, которая, разбрызгивая грязь, медленно въехала во двор. Её тянула четверка серых лошадей. На дверце кареты сверкал позолоченный герб в виде животного, похожего на крысу, но с пушистым хвостом. Одежда кучера, и слуги, стоявшего на запятках кареты, тоже сверкала золотом.
На постоялый двор пожаловал кто-то из знати.
Я мгновенно напряглась. Если в карете – богатый старик, можно не сомневаться, что Рувельт попытается «продать товар». Что делать? Бежать в свою комнату за вещами или подождать развития событий?
Рувельт до боли сжал мне руку:
– Оставайся здесь, – приказал он, а затем с юношеской легкостью развернулся и бросился во двор, чтобы лично встретить гостей.
Приникнув к окну, я наблюдала, как слуга, спрыгнув на землю, с поклоном открыл дверь кареты. Затем протянул руку хозяину. Показалась затянутая в бархатную перчатку ручка, а затем женщина средних лет, закутанная в длинный плащ.
Я облегченно выдохнула. Рувельту не повезло, его единственный знатный гость за последнее время – дама. Как бы это его не обозлило и не подтолкнуло к необдуманным поступкам.
Женщина окинула дом и появившегося хозяина равнодушным взглядом. Рувельт, склонившись в угодливом поклоне, начал что-то говорить. Дона остановила его нетерпеливым жестом, потом обернулась к карете.
Спустя мгновение показалась еще одна женская фигурка. Это была стройная девушка, одетая с еще большей роскошью и изяществом, чем старшая дама. Из-под голубого плаща, украшенного серебряной вышивкой, виднелся край шелкового платья. К шляпке крепилась плотная вуаль, спускавшаяся на лицо.
Я внимательно рассматривала незнакомку. До сих пор женщины, приезжавшие на двор Рувельта, красотой не отличались. Крепкие, коренастые, с красными натруженными руками, в тщательно заштопанных платьях, они обычно прятались за спинами мужей. Такие путешественницы не вызывали интереса и желания общаться с ними.
А эти две дамы принадлежали к высшему обществу. Старшая в молодости явно была красавицей. Жаль, что её спутница носит вуаль, было бы интересно на неё посмотреть.
Сопровождаемые Рувельтом женщины направились к дому. Вздохнув, я решила вернуться к уборке, когда услышала голос хозяина:
– Айрин! Быстро сюда! Где эта девчонка?
Бросив тряпку, я вытерла руки о фартук и побежала на зов. Хозяин стоял в коридоре, за его спиной виднелись две женские фигуры.
– Скорее, Айрин! – зашипел хозяин. – Дона Солан и её дочь желают лучшую комнату. Надеюсь, у тебя всё готово?
Я с трудом сдержала улыбку. «Лучшая комната» представляла собой помещение на втором этаже, чьи окна выходили на восток. Она была больше других комнат, с чуть менее продавленными кроватями и почти новым ковром на полу. Покои годились для лавочников, но вряд ли подходили двум знатным и богатым дамам. Но высказывать свои мысли вслух я не собиралась.
– Да, хозяин. Прошу вас следовать за мной, дона Солан, и вас, дона.
Девушка немного нервным жестом поправила вуаль. В коридоре было темно, интересно, она хоть что-нибудь видит из-за этой тряпки? Дона Солан успокаивающе сжала её руку.
– Пойдем, дорогая.
Мы быстро поднялись по лестнице. Я открыла комнату, мысленно порадовавшись, что сменила белье на кроватях. Затем разожгла камин и повернулась к дамам:
– Если вам что-то понадобится, прошу, обращайтесь ко мне.
Старшая дама остановила меня взмахом руки:
– Милочка, принеси нам обед. Что-нибудь легкое: овощи, суп, жаркое.
– Вы не хотите спуститься в общую комнату? – удивилась я. – Там никого нет.
Дона Солан покачала головой.
– Нет. Мы с дочерью предпочитаем проводить время в одиночестве.
– Это будет стоить одну серебряную монету, – сказала я, ожидая обычной фразы о том, что это дорого и таких цен они нигде не видели.
– Деньги не имеют значения, – высокомерно бросила женщина. Она сняла мокрый плащ, оставшись в простом, но изящном платье из серой ткани. Её дочь стояла неподвижно, даже не прикоснувшись к шляпке, с которой стекала вода.
Удивившись её странностям – кто их, богатых, знает – я вышла из комнаты. Отправилась на кухню, попросив Зару сделать суп и второе из лучших продуктов. Кухарка немного поворчала, но, услышав о знатной даме, приехавшей на постоялый двор, принялась торопливо готовить.
Спустя час я с подносом в руках подошла к комнате, где остановились гости. Толкнув дверь, я уже хотела произнести «Ваш обед, дона», но слова замерли у меня на губах. Я увидела сидевшую перед зеркалом девушку.
Длинные светлые волосы волной рассыпались по спине. Платье с широким поясом выгодно обрисовывало стройную фигуру. Одним словом, младшая дона Соланж была бы красавицей, если бы не её лицо.
Правильный овал, узкий аристократический нос, изящный рисунок рта. Темно-синие глаза, казалось, заглядывают прямо в душу. Просто рисунок со старинной камеи… если не считать того, что кожа девушки была испещрена мелкими черными точками. Их было очень много, и они сливались в одно большое пятно, искажающее, перечеркивающее совершенную красоту.
Я поняла, почему девушка не снимала вуали. Слишком велик контраст между безупречной фигурой, чудесными светлыми волосами и ужасным лицом.
Юная дона Солан обернулась и громко вскрикнула, выронив салфетку, смоченную в каком-то травяном настое. Её мать, стоявшая у окна, бросила на меня уничтожающий взгляд и подбежала к дочери:
– Дорогая, не плачь, умоляю!
– Но она меня видела! – рыдала Солан, заламывая руки.
– Это не страшно, она – всего лишь служанка. И мы завтра уедем отсюда.
Я стояла, не зная, что делать. Мне было жаль и девушку, и её мать. Если бы я постучала, перед тем, как войти… Но я даже не подумала об этом, из-за того, что несла тяжелый, заставленный посудой, поднос.
– Простите меня, – поставив поднос на стол, я низко поклонилась. – Я не хотела подсматривать. Просто…
– Что «просто»? – перебила меня старшая Солан. – Тебя не учили стучать, когда входишь в комнату? В этом доме не знают правил приличия?
– Еще раз приношу свои извинения, дона, – тихо ответила я. – Мне очень жаль. Но вы сами сказали, что завтра уедете, и мы больше не увидимся. Обещаю, что никому не расскажу о вашей дочери.
Я шагнула к двери, когда дама остановила меня властным жестом.
– Говоришь, обещаешь? С трудом верится. Я знаю прислугу, им бы только сплетничать да обсуждать господ.
– Не все такие, дона, – сдерживая гнев, ответила я.
Что такого страшного, что я увидела некрасивое лицо её дочери? И кому я могу об этом рассказать? Слугам? У них полно других забот. Хозяину постоялого двора? Рувельту нет дела до внешности гостей, лишь бы платили.
Но дона Солан так не считала. Её глаза потемнели от гнева, губы сжались в узкую линию. Я всерьез испугалась, что она меня ударит.
Но этого не произошло. Остановившись в двух шагах от меня, женщина вдруг задумалась о чем-то. Её взгляд скользнул по мне, став цепким и внимательным.
– Как тебя зовут? – вдруг спросила она.
«Хозяин называл мое имя. Неужели вы забыли?» – едва не съязвила я.
– Айрин, дона Солан.
– Давно ты здесь работаешь?
– Одну луну, – ответила я, всё больше недоумевая. Странная гостья: сначала злиться на меня из-за пустяка, потом расспрашивает.
– Горничной? Убираешь в комнатах? – беседа, больше похожая на допрос, продолжалась.
– Да, дона Солан.
Женщина замолчала, продолжая сверлить меня взглядом. Потом махнула рукой:
– Ты свободна, Айрин. Я ничего не скажу твоему хозяину, если ты сдержишь слово и не заикнешься о моей дочери.
Глава 12
Я снова дала ей обещание молчать. Потом повернулась, краем глаза заметив, что дочь Солан снова прикрыла лицо вуалью. Бедная девушка! Нелегко постоянно носить эту тряпку. Интересно, что с ней случилось?
Выйдя из комнаты, я плотно прикрыла за собой дверь, а затем направилась на кухню. Зара хотела перебрать продукты, выбросив те, что испортились. Под испорченными продуктами нужно понимать те, в которых завелись черви. Хотя, если хозяин увидит, он может и найти им применение.
Мои руки машинально перебирали крупу. Зара просеивала муку, рассказывая какую-то историю из своей жизни. Она стала мягче по отношению ко мне. Порой я ловила на себе её грустный взгляд.
«В этом мире красивым девушкам приходится нелегко, – думала я, – и некрасивым тоже. Но у дочери доны Солан есть мать, которая её обожает, деньги и положение в обществе. Она может выйти замуж за хорошего человека, ведь не всем мужчинам важна внешность избранницы. Никогда не узнает голода и нужды. А вот я…»
Мои мысли прервал Рухим. Мальчик, улыбаясь во весь рот, заглянул на кухню:
– Айрин, ты здесь? Тебя ищет богатая дона, та, что сегодня приехала. Смотри, что она мне дала, – Рухим разжал ладонь, и я увидела серебряную монету.
Надо же, а дона Солан не такая противная, как мне показалось. Или просто очень богата, и денег не считает.