– Ладно, вези нас к Петровичу.
На улице уже почти рассвело. Мы с Никой сидели на уютной Танькиной кухне и пили чай. Девушка рассказывала о Нине. Видно, ей очень хотелось с кем-то поговорить о матери, но собеседника не находилось.
– А фото у тебя ее нет? – спросила я.
Знала: часто, чтобы сохранить частичку близких и любимых людей, мы носим с собой их фотографии. Ника вытащила мобильник. Нашла снимок и показала мне:
– Вот она, моя мамочка!
Я глянула и ахнула. Эта фотография была одним из недостающих звеньев сложного пазла, который мне приходилось складывать. Теперь я понимала, что меня беспокоило в показаниях свидетелей. Картина становилась все яснее и отчетливее. Женщина с фотографии была той самой незнакомкой из моего видения. Это она улыбалась Щекотило, а потом увидела страшную картину убийства. Галина вскользь молвила: Нина работала продавцом. Именно эти слова и не давали покоя. В течение дня я не могла понять, почему. Теперь все стало ясно.
– Ника, скажи, твоя мама работала продавцом… В каком отделе?
– Отделы разные. А магазин один. Она почти всю жизнь в "Хозяюшке" трудилась, по большей части в посудном отделе. Кастрюли, ложки, вилки..
– И ножи! – воскликнула я. – Ножи она ведь тоже продавала?
– Кончено. И кухонные, и складные, потому что периодически в дачном отделе за прилавком стояла.
– Ника, а видения у твоей мамы были? Ты что-то знаешь об этом?
Девушка удивилась. Ее большие заплаканные глаза смотрели на меня с удивлением:
– А вы откуда про видения знаете? Дневник мамин нашли?
– Я ничего не знаю точно. Но очень хочу разобраться. Расскажи мне о видениях и о дневнике…
Вероника начала рассказ о непростом детстве и родителях. О матери она говорила с особой нежностью.
Нина была не очень привлекательной внешне, невысокой, излишне худой, с небольшими глазками и крупным носом. Но эта женщина обладала невероятной духовной красотой. Никогда не отвечала злом на зло, прощала даже самые горькие обиды, старалась улыбаться, когда все было плохо. Она отлично готовила, великолепно пела, шила и вязала. Имелся у Нины еще один дар божий, о котором она предпочитала молчать. Это видения. Зачастую она видела то, что случится или уже произошло. Если была возможность, старалась предупредить об опасности. Самое интересное записывала в дневник. Вероника как-то в детстве заглянула в записи матери, но ничего интересного там не нашла. Запомнилась лишь одна фраза: "Люди думают, что я без памяти люблю своего мужа. Но никто не знает, как тяжела эта любовь. Я не просто супруга Влада, я для него – оберег!" Ника тогда странным словам удивилась. Но спросить напрямую у родительницы девочка не решилась. Ведь тогда вскрылась бы правда, что она читала дневник. Но недавно тетрадка, в которой Нина записывала свои мысли и чувства, которая являлась незримой душевной ниточкой между Никой и Ниной, исчезла.
Я воскликнула:
– Дневник пропал? А когда?
– Точную дату не назову. Понимаете, последние два года выдались сложными, суматошными, события развивались с невероятной скоростью. Сначала у мамы случился сердечный приступ, после которого она не выжила. А буквально через месяц папа с Галиной в загс отправился. Я против была. В особняк с ним переезжать не хотела. Но…
– Но приглянулся сын мачехи, сводный брат, – улыбнулась я. – Стас испытывает взаимные чувства, и это стало определяющим для твоего решения.
– Да, все так и случилось. К тому же Галина совсем не плохой теткой оказалась. Помогла мне фирму открыть. Я по маме горевать стала меньше. За день накрутишься, так устанешь… Дневник, уже проживая в новом доме, может, пару раз открывала. А на днях хотела перед сном почитать. Но не обнаружила его в столе, где обычно лежит.
– Ника, а не имелось ли у твоей мамы коробки, которой она бы придавала особое значение?
– Вы знаете, такая коробка действительно хранилась. Мама ее никому не показывала. Появилась она незадолго до ее смерти. Я один раз нос свой сунула, а мама затряслась вся, побелела и вела никогда больше к ней не подходить. Говорила, что мечтает избавиться, да пока не может.
– Ты успела рассмотреть содержимое коробки? Там были… ножи?
Девушка удивилась:
– Да. А вы откуда знаете?
– Работа обязывает, – ответила я.
Постелила Нике на диване в зале. Написала Таньке записку, в которой объяснила про гостью. Спать смысла не было. Через час начинался новый рабочий день. Неважно, что сегодня суббота. Когда в городе маньяк, выходных у полиции нет.
Мы с Лехой вошли в кабинет генерала. Там произошли кое-какие изменения. Красавчик распечатал мою фотку, вставил в рамку и разместил на рабочем столе.
– Вот. Теперь ощущение, что любимая рядом, – улыбнулся Игорь. – У вас есть, что доложить? Петрович обещал сказать важную весть по последнему делу.
– Все так, – ответила я. – Докладываю: тайна отпечатков Щекотило раскрыта!
Генерал даже подпрыгнул от радости:
– Ты его нашел? Брать можно? Где он?
– Так в могиле! Игорь Степанович! Оторвитесь уже от созерцания прекрасного лика Анастасии и начните рассуждать здраво.
Красавчик покраснел, буркнул:
– Прошу извинить. Слушаю, докладывайте.
– Воскресный убийца и Щекотило – разные люди. Наш новый маньяк даже не подражатель. Просто очень хитер, умен и креативен. По случайности у него в руках оказались ножи с отпечатками Щекотило, чем он не преминул воспользоваться.
Челюсть генерала и младшего по званию лейтенанта Рыбкина отвисли дружно и низко.
– А где же он эти ножи взял?
– Вы же сами знаете: у каждого преступника свои методы работы, так сказать, с орудием убийства. Щекатило всегда пользовался одним ножом, любил его и никогда не оставлял на месте преступления. Воскресный убийца в каждом теле оставляет нож. Зачем?
– Зачем?
– Для того, чтобы и обнаружили отпечатки Щекотило. Последний, как я уже сказала, не бросал нож на месте убийства, всегда забирал с собой. Но и у маяков случаются неприятности. Любимое орудие он потерял. Пошел в магазин и стал выбирать новый нож. Подошел к этому делу основательно. Каждый из предложенных продавцом подолгу держал в руке, старался почувствовать, его вещь или нет.
Но генерал с лейтенантом так и не могли догадаться, о чем толкую.
– Ну и что из этого следует, Петрович? Те ножи уже давно по другим покупателям разошлись.
– В том-то и дело, что не разошлись. Продавец, что в тот день в хозяйственном отделе работала, эти ножи в коробку покидала. Залатила за них и домой отнесла.
– Зачем?!
Я на минутку замялась. Про использование магии и видения Нины я могла рассказать Лехе. Но генерал не поймет, не поверит. Да и как подобное в отчетах описать. Нужно было делать то, чего я очень не любила – врать. Тем более, на ходу. Но выбора не было, и я приступила:
– Ножики продавщице очень понравились. Она решила их на день Огородника соседям по даче в качестве призов и подарков раздать, вот и захомячила. А спустя какое-то время про Щекатило все заговорили. Она его по телевизору увидела и обо всем догадалась. Ну, что он ножи для убийств своих выбирал.
– Так почему находку в полицию не принесла?
– Кто знает. Может, испугалась. Но раздать она их точно не успела. Померла.
– Хорошо. Но как эта дама оказалась замешана в нашей истории? И ножи попали к нынешнему маньяку?
Я загадочно улыбнулась, сделала паузу и произнесла:
– Продавец Нина – первая супруга Влада Бойко. Ножи попали в особняк Галины, когда художник с дочерью переехали но новое место жительство. Уже там орудия убийства исчезли…
– И это подтверждает версию, что убийца все-таки в этом доме! Мы идем по верному следу! Ай да Петрович! Ай да молодец! Во что значит – настоящий следак, все перероет, а разгадку найдет. А то зомби, зомби! Выходит новый маньяк отпечатками пальцами своего коллеги, так сказать, воспользовался. Вот это шельма. А кто про ножи поведал?
– Осведомитель, – ответила я, зная по кино, что имена стукачей святы, их не докладывают даже начальству.
Да генералу это было и не нужно. Он был так рад, что даже перестал коситься на мое фото и смотрел только на Петровича.
Я продолжила:
– Нина вела дневник, из которого Воскресный маньяк всем узнал. Думаю, он его раньше ножей похитил.
Вызванный эксперт подтвердил наши предположения. Отпечатки на пластмассовых и деревянных рукоятках вполне могли сохраниться в течение нескольких лет. Воскресный убийца действовал в перчатках. Сам удар наносился непосредственно по основанию рукоятки, чтобы не смазать отпечатки. Думаю, маньяк веселился, подкидывая загадку с пальчиками давно почившего коллеги сыщикам и экспертам. Но, как говорится, все тайное становится явным. Щекотило был оправдан, а новый убийца до сих пор оставался загадкой.
– Завтра воскресенье, – сказала я. – Он или она снова выйдет на охоту. Что будем делать?
– Установим наблюдение за особняком и слежку за его обитателями, – распорядился Игорь Степанович. – Если кто покинуть дом вздумает, пусть идет. А наш сотрудник – следом…
Все дни компьютерные гении нашего отделения не спускали глаз с мониторов, следя: не появится ли переписка с новой жертвой в компьютере или мобильниках. Но в этом направлении не было никакого движения, будто маньяк решил отдохнуть в предстоящее воскресенье. Я в это не верила. Хитрый мерзавец явно выкинет нечто этакое, использует ход, который мы не учли. Вот только какой?
Наступило воскресенье. Наблюдение за домом Бойко установили еще ночью. Все сотрудники получили четкие указания, что делать в том или ином случае. Убийца обычно свершает свой кровавый ритуал во второй половине дня. Но уже с утра все были наготове, в ожидании. Нервничали и переживали. Я и Рыбкин сидели в своем кабинете, когда дверь отворилась. Я повернулась и опешила. На пороге стоял.. Левушкин. Я так удивилась, что забыла сделать вид, будто мы с ним не знакомы, воскликнула:
– Максим! Ты зачем здесь?
После этих слов смутилась. Максим мою неловкость заметил и неожиданно сказал: