Я не упустила возможность сразу задала вопрос:
– Насчет детей.... ммм. Как вас звать-величать?
– Иван Никифорович!
– Замечательное имя. Но я продолжу. Почему подросток закован в кандалы и цепи? Он же еще ребенок, неужели настолько опасен?
Арестованный парнишка был на удивление щуплым. Волосы рыжие, даже скорее апельсинового цвета. Глаза голубые. Улыбка наивная, добрая. Ну не походил он на злодея!
– Сам по себе и не опасен. Всегда добр, приветлив. Пока оборотнем не станет…
– Что?!
Мое удивление было настолько сильным, что главный полицмейстер засуетился:
– Все понимаю! Не смейтесь, не ругайтесь. Думаете, что Иван Никифорович на старости лет совсем из ума выжил, в оборотней и прочу нечисть поверил? Нет, не поверил! Вот только как народ разубедить? Чуть не весь город собрался. Пришлось заковать ради спокойствия. К тому же – факты, уважаемая Анастасия. Против них не пойдешь. А они, эти факты, об одном говорят: малец этот, Петер, оборотень!
Я знакома с магией не по наслышке. В существовании оборотней не сомневалась. Но также знала: в реальной жизни магические сущности встречаются крайне редко. Скорее, с этим несчастным Петером произошло недоразумение. Велела:
– Рассказывайте.
Главный полицмейстер довольно потер руки:
– Вот и славненько! Помню тезка ваш Настя Петрович здорово мне в раскрытии двух дел подсобил. Думаю, и вы не хуже их будете. Давайте так поступим. Я велю картинки вашего художника городовым раздать, мальчишкам-гзетчикам. Авось кто интересующую вас особу и видел. А мы пока делом оборотня займемся.
Голова у меня пошла кругом. Да, попала так попала! Дел в прошлом невпровот! Найти маменьку, выяснить отношения с ведьмой-графиней. А теперь вот еще и оборотень добавился. Полицмейстер велел увести несчастного мальчишку. Предложил и мне горячего час с калачом и приступил к рассказу.
Петер Гофман появился в городе недавно. Приемыш купцов Карла и Герды Гофман, точнее родной племянник главы семейства. Не так давно Карл получил письмо от поверенного из Германии. Мол, брат ваш скончался, все имущество и заботу о сыне Петере поручает вам как ближайшему родственнику. Имуществом Карл заинтересовался. Да и против племянника изначально ничего не имел. Пятнадцать лет. Поди здоровенный парняга, помощником станет. Но ждало Карла разочарование. Денег за проданное имущество он получил гораздо меньше, чем рассчитывал. Зато обузой себе руки связал. Потому что оказался племянник худ, мал ростом да немощен. С трудом инструмент в тонких ручонках удерживал. Да еще забаву имел: с книжками часами сидеть. В странное заведение, что библиотекой зовется, записался. И пропадал там сутками. Иногда домой книги притаскивал. И тогда Герда уж очень гневалась, потому как приемыш керосин жег.
Карл и Герда невзлюбили Петера всей душой. Попрекали каждым куском хлеба, кормили впроголодь, зато тумаки приемный сын получал исправно с утра до ночи. Кто ж такой жизни выдержит? Любой озвереет. Вот и Петер превратился в оборотня и загрыз приемных родителей.
– С этого места со всеми подробностями, уважаемый Иван Никифорович! С чего выводы про оборотня? Не на пустом же месте они появились?
– Не на пустом, Настя. Вот вам материалы дела. Смотрите, читайте, а я свой рассказ продолжу.
…Вчера, вскоре после полуночи, город разбудил громкий женский крик:
– Убилииии!
По улице мчалась служанка Гофманов Парашка. Люди добрые, узнав в чем дело, посоветовали девушке бежать к городовым. Тем служанка и сообщила:
– Хозяева мои Гофманы мертвы. В доме лужа крови. Убивцу я собственными глазами видела. Здоровенный волк и Карлу, и Герде глотки перегрыз.
…Я хотела спросить: почему за оборотня посчитали именно Петера, но ответ нашла в протоколах. Там было все хорошо изложено. Имелись также фотографии, улики и заключение доктора. Согласно имеющимся материалам и документам картина получалась следующая.
Парашка с вечера по обыкновению закрыла все окна и двери на запоры. Проживали Гофманы в двухэтажном доме. На первом этаже находились кладовая, кухня, комната служанки. На втором – хозяйская опочивальня и смежная с ней комнатка, в которой и проживал приемный сын Петер. Вскоре все обитатели заснули. Правда, по уверениям Парашки, Петер не спал. Она в свое окно видела, как в луже отсвечивал огонек из комнаты подростка. Девушка догадалась, что тот опять читает и жгет дорогой керосин. Она часто наблюдала такую картину, но хозяевам не жаловалась. Жалела сиротинушку, которому и без того доставалось за дело и без дела. А через какое-то время наверху вдруг послышался вой. Парашка удивилась: откуда в доме собаке взяться, перед сном она все проверила. К входным дверям путь через ее каморку идет. Да и ключи вот все, у нее на шее. Зажгла лампу, стала подниматься по лестнице. И услышала жуткие крики. Дверь в комнату хозяев была немного приоткрыта, и девушка увидела волка немыслимых размеров. Хозяев в луже крови. Служанка сама не помнит, как дрожащими руками сняла с шеи ключи, выбежала на улицу и стала звать на помощь. Опасаясь, что чудовище ринется за ней следом, девушка подперла двери снаружи огромной колодой.
Когда через несколько минут народ прибежал к дому, колода стояла нетронутой. Окна закрыты. В доме два трупа с перегрызенным горлом. Приемный сын оказался жив. Петер прятался под лавкой и уверял, что он ни при чем. Страшного зверя видел. Что дальше было не ведает, сразу лишился чувств. Дом обыскали тщательно. На полу шерсть и следы, похожие на собачьи, только размеров огромных.
– И какие прикажете выводы делать, уважаемая Анастасия? Дом заперт. Хозяева загрызены. Мальчишка жив. Вот и выходит, он зверем оборотился и натворил бед. Что скажете?
Я, если честно, не знала, что ответить…
Но поверить в то, что синеглазый юнец вот так взял и загрыз родителей, я не могла и не хотела. Понимала, что нужно вытащить мальчишку из тяжелых оков. Но как это сделать, когда протестуют правоохранительные органы и общественность? Идея пришла внезапно. В полицейский участок пожаловал высокий худой господин в стильном костюме. Иван Никифорович привстал, поприветствовал гостя:
– Здравствуйте, Никанор Никанорович!
– И вам доброго здоровьица, – ответил тот. – Зачем я пожаловал, догадаться не трудно.
– Все верно! Как догадке не быть! За повесой пожаловали, залог принесли!
Долговязый господин сухо кивнул. Полицмейстер распорядился:
– Терентий! Веди его светлость Дмитрия Вересова! Освобождать будем.
Я догадалась, что в участок пожаловал адвокат, вызволять некое высокопоставленное лицо. Вскоре Терентий выполнил поручение, привел совсем молодого парнишку, лет семнадцати. Что тот знатного происхождения, было ясно с первого взгляда. Холеный, высокомерный, руки изнеженные. Адвокат сердито произнес:
– Митя, вы снова начудили, набедокурили! Я, конечно, вас вызволю, но прошу впредь подобных проказ не совершать.
– Какие проказы, помилуйте, уважаемый Никанор Никанорович!? – огрызнулся Митенька. – Ну, гимназисту Севастьянову нос расквасил! Девицу Варенникову за зад ущипнул! Не ведаю, к чему те истерику такую устроили! Севастьянов к батеньке жаловаться побежал. Варенникова в пруду топиться рванула, будто я ее чести лишил. Вот дурная!
В разговор встрял Иван Никифорович:
– А еще вы, ваша светлость, в дом купца Дубова проникли, замок на винном погребе на пару с конюхом сломали. Сами чужими запасами угостились да еще всех бродяг местных споили. Городовым потом ох сколько работы выпало!
Молодой повеса только нагло ухмылялся. Адвокат продолжал возмущаться:
– Доиграетесь вы, ваша светлость!
– Да хватит уже страдать понапрасну! – ответил Дмитрий. – Заплатите всем, делов-то на три копейки, а состояние мое, сами не раз молвить изволили, мильонами считается.
– Эх, Митя! Не в капиталах дело. У меня самого сын, переживаю за вас всей душой. Хочу, чтобы достойно свою фамилию носили. Потому каждый раз и на помощь спешу.
Адвокат причитал, взывал к совести своего подопечного. Вот тут у меня и появилась идея. Люди склонны проявлять большую жалость и сочувствие по отношению к тем, кто напоминает им близких. Например, одна моя подруга-учительница частенько завышала оценки девчонкам. Когда я спросила, отчего такое неравноправие, та честно призналась: "Настя, у меня самой дочка! Вижу, как из-за троек страдает. Девочки, они такие нежные душой. мнительные!"
На этом я и решила сыграть. Повернулась к Ивану Никифоровичу, воскликнула:
– А разве ж подследственному Петеру Гофману адвокат не положен? Помог бы мальчонке. Авось того бы и с цепи спустили! Жалко парнишку.
Мой расчет оказался верным. Адвокат со звучным именем Никанор нервно затеребил трость в руке, воскликнул:
– О каком парнишке барышня беспокойство высказывают? Тот самый купцов приемыш, которого дремучий народ волком-оборотнем считает? Вы что, мальца на цепь посадили?!
Иван Никифорович только развел руками. Адвокат развернулся и направился в сторону камер, что располагались в участке. Вскоре послышался его отдаленный и негодующий крик:
– Да что же это такое Вы себе позволяете, господин полицмейстер! Заковали сироту словно каторжника-кровопийцу. Велите немедленно освободить, иначе о ваших бесчинствах в Петербурге известно станет.
Иван Никифорович вытер выступивший на лбу пот. Отдал приказ: освободить. Петера снова привели в кабинет главы полицейского участка. Иван Никифорович лицом был бордовее отварной свеклы и все же насмелился выразить адвокату недовольство:
– Вот меня Петербургом стращаете. А коли бунт сейчас народ подымет? Камнями кидаться начнет, что вы тогда предпримите, уважаемый Никанор?
Адвокат не сдавался:
– Выбор за вами, господин главный полицмейстер. Людскую массу в ваших силах успокоить. На то в вашем подчинении городовые, конница. Если же наверху весть получат, что вы ребенка оборотнем считаете, то…
– Не продолжайте! Правда ваша. Сам то понимаю. Да и народ уже поуспокоился. Первые чувства сильны. Потом человек думать начинает. Но все же… есть недовольные. И непременно пакость учинят. Как этого избежать, подскажите? И куда мальчонка пойдет? В пустой дом? Думаете, там ему безопаснее будет?