— Может, еще что-то?
Честно говоря, ожидала чего-то в духе Винни Пуха: «А что есть еще?» Но гость молча, так же быстро и аккуратно съел предложенное, заполировал салатом, выдохнул и отказался.
— Спасибо, леди, это было очень вкусно. Я сыт.
«Ну слава Б-гу», — подумала про себя, а вслух сказала:
— Значит так. Ужином я вас накормлю, а завтракать, если не изволите меня покинуть, вам придется самому. Потому, давайте, проинспектируем холодильник и шкафы.
Это я так элегантно ему намекнула, не пора ли и честь знать, и не свалить ли ему из моего дома, а то как полежать дохлым, как от пуза поесть — это пожалуйста, а как объяснить мне что-то — не дождешься. Тем не менее я показала ему, что и где лежит в холодильнике, где в шкафу чай, кофе, сахар.
Или он не понял моего посыла, или, в самом деле, собрался задержаться у меня в гостях, потому экскурсию воспринял благосклонно, не поведя бровью на мой намек.
Однако я за свое терпение была почти вознаграждена. Когда мы вернулись к распитию чая, гость попросил моего внимания.
— Леди, прошу вас позволить мне у вас задержаться, пока не разрешится ситуация с покушением. Более того, прошу приютить и моего сына.
Нет. Не мой обед — «блюдо дня». А вот этот тип — главное блюдо дня. Кушайте — не обляпайтесь.
Сказать, что я была удивлена, — это ничего не сказать. Не шок, конечно, но весьма неожиданно. Это будет покруче присказки «так пить хочется, что ночевать негде»!
Глава 5
Леди, вам нельзя выходить из дома
Третий день в новом мире мне казался бесконечным. Даже мысль забрезжила, что время здесь течет по-другому. Хотя вряд ли. Это мое старческое восприятие. Я уже обнаружила и смирилась с этим возрастным парадоксом: дни, недели, месяцы, времена года летят как листья на ветру. Вот, только была весна, а уже Новый год на носу. Это в детстве и юности дни вмещают много событий, а если событий нет, то они кажутся бесконечными.
Этот день, как в юности, слишком насыщен для меня, уже отвыкшей от постоянного присутствия других людей рядом, от происшествий, происходящих не по моему плану. Простому плану: проснуться, умыться, позавтракать, посидеть за компом, что-то сделать по дому, обед, ужин, сон, раз в несколько дней выйти на почту или в банк, на рынок или в магазин.
А тут утром одевашки в непривычные одежки, мужик окровавленный за порогом, транспортировка тела, Скорая, явление гостя, наконец, обед и странные разговоры. И ведь еще не вечер. Я даже представить боялась, что будет дальше.
Да, я была просто в смятении от его заявления. В общем-то он не жаловался, что попал в бедственное положение, открыто не просил о помощи, но все же завуалированно это прозвучало в просьбе приютить.
Очень хотелось откреститься по принципу «моя хата с краю». Меня пугало возможное сосуществование с посторонним мужиком, да еще и с ребенком. Но то, что ему нужна помощь (после утреннего-то кровавого явления), в доказательствах не нуждалось. Обычный человек после таких ранений уже бы умер, и, возможно, его бы Скорая до операционной не довезла. Не думаю, что даже со способностью гостя к обороту и самоизлечению, обошлось ему это легко, и безболезненно, и без угрозы для жизни.
Но я тянула, не спешила давать ответ и задала вопрос:
— А сыну сколько лет? И, кстати, вам сколько лет?
— Сыну семь. А мне сто тридцать два.
— А?… О?…
Я прикрыла рот ладонью, чтобы прекратить акать и окать. Почему-то поверила ему сразу.
«Этот… старше меня больше, чем в два раза?! Если уж из меня песок сыплется, то он должен быть полной развалиной. Так, стоп!»
— Магия?! — это я, не вполне себя контролируя, произнесла вслух.
Парниша выглядел в диапазоне от двадцати пяти до тридцати пяти лет по земным меркам. В этом возрасте нормально иметь ребенка семи лет, но без плюс «сотки».
Ничуть не тушуясь, он подтвердил:
— Да, маги живут дольше обычных людей. Мой возраст — это примерно треть, если не четверть, срока жизни сильного мага.
— А сколько у вас живут обычные люди?
— Сто двадцать — сто пятьдесят лет.
— Понятно, — задумчиво протянула я. — То есть, если экстраполировать промежуток, то слабые маги живут чуть дольше обычных людей — лет двести, а средние маги больше, чем слабые — лет триста.
— Да, примерно так.
— А сколько живут оборотни?
— У оборотней, не владеющих магией, кроме расовой способности к обороту, продолжительность жизни приблизительно как у средних магов.
— А вы — оборотень. И маг? Так? То есть вам четыреста лет обеспечено?
— И сильный маг. Так что даже больше, если раньше меня не убьют.
Я помнила, что ему нужен мой «положительный ответ»*, но он не суетился, не уговаривал, не давил на жалость. А мне совесть не позволяла отказать, как говорится, «выгнать на мороз». Я всю жизнь помогала разным людям в меру своих сил — и достойным, и недостойным — всякое бывало.
(* из фильма «Укрощение строптивого» — «Каков твой положительный ответ?»)
Как ни странно, я гостя не боялась. То есть понимала, что он «моложе» и чисто физически крупнее и сильнее меня, что ему как магу я вообще не противник, что, судя по виду, мужик непростой и по жизни может быть разным, в том числе и коварным, и жестким, если не жестоким — все это его обычная и привычная жизнь. Но не было от него ощущения как от бесчестной, скользкой твари, наоборот, он ощущался чем-то фундаментальным и надежным. И я решилась.
— Я позволю вам воспользоваться моим гостеприимством, но сначала хотела бы получить ответы на пару вопросов.
Гость кивнул и с готовностью уставился на меня.
— Кто перенес меня в южную комнату? Как там оказался кот… то есть как вы там оказались в виде кота? Кто открыл дверь квартиры бригаде Скорой помощи? Почему вам понадобилось превращаться в кота?
— М-да, вопросов не пара. Или еще есть? — он приподнял бровь, лукаво глядя на меня.
Я покачала головой и приготовилась слушать.
— Хорошо. В кота я превратился, когда понял, что вы не собираетесь сами оказывать мне помощь. Согласитесь, вам было бы сложно объяснить Скорой и полиции, откуда у вас в квартире оказался мужчина с такими странными ранениями. Это я перенес вас в кресло возле дивана, а сам прилег на диван. И это я оставил дверь открытой.
— То есть вы были в сознании, пока я надрывалась, втаскивая вас в коридор?
Он сделал глазки котика Шрека и приготовился оправдываться, но я остановила его жестом.
— Вы изначально планировали остаться у меня, а в раненном виде проще было втереться. Так?
— Именно так, леди. На самом деле, только окровавленная одежда выглядела впечатляюще. С теми ранениями после нескольких оборотов я мог исцелиться сам, не находясь у вас в доме. Но признайтесь, если бы я просто постучался к вам и начал рассказывать историю, вряд ли вы позволили бы мне даже порог переступить.
— Да я чуть кони не кинула от ваших штучек! — я злилась.
Нет! Я кипела праведным негодованием, но все же должна была признать, что в чем-то он был прав. Возможно, я позволила бы ему войти, но вряд ли позволила бы остаться. А так он уже попал в разряд «прирученных, за которых мы отвечаем».
— А на что вы рассчитывали, когда ехали ко мне? Или покушения не было, и вы все придумали?
— Нет-нет, леди Ева, покушение было. И я не рассчитывал напрашиваться к вам на постой, ехал познакомиться, и полагал, что это не последний визит. Просто покушение сместило акценты с простого знакомства на вопросы безопасности. До сих пор вопросы безопасности моей и моего сына не стояли так остро.
— Ваша одежда… Как она стала чистой и целой?
— Леди, это пара несложных заклинаний.
Вот за это небрежное — «пара несложных заклинаний» — мне захотелось его прибить, но было понятно, что это просто эмоциональная реакция. И…
Я разрешила ему остаться.
— Хорошо. Вы можете пожить у меня. А где ребенок?
Вроде бы он казался невозмутимым, но от меня не укрылся его тихий вздох облегчения. Я даже посочувствовала ему про себя. Ну как же! Зависеть от взбалмошной непонятной старухи. Ведь я для него так же, как и он для меня, являюсь своего рода тайной. Он не знает, чего можно от меня ожидать. Для взрослых людей, да еще и являющихся лидерами в сообществах (а он по ощущениям, несомненно, лидер), тяжкое испытание от кого-то зависеть.
— Как только будет возможно, сына приведет доверенный человек.
— М-мм. А как он узнает, что можно и куда?
Ответил он весьма своеобразно: раскрыл ладонь, на ладони появился небольшой, тускло светящийся шарик, сказал несколько слов на незнакомом языке (я как филолог, обладающий хорошим слухом на слово, не зная языка, могу хотя бы группу языковую определить, но нет, язык не земной), легко подтолкнул ладонью, и шарик просто исчез.
Н-да, маг-почта.
— Только один момент, — я замялась, не зная, как озвучить, чтобы не выглядело слишком грубо. Хотелось просто сказать, чтоб были тише воды и ниже травы.
— Я весь внимание, леди, говорите, вы в своем праве.
Начинается! Я должна прослезиться? Он разрешил мне говорить. Ужас! Как я с этим справлюсь? Не погорячилась ли я?
Но я решила. Буду держать себя в руках, что не помешает мне быть прямолинейной.
— Я подумаю — поскольку на эту тему думать не приходилось — и озвучу, как только буду готова, правила общежития.
— Хорошо, леди. Я подчинюсь вашим внутренним правилам, не думаю, что они будут содержать что-то, чего не вынесет моя честь. Я даже могу дать клятву, что — надеюсь, вы понимаете — говорит о моих добрых намерениях, так как вы, человек другого мира, об этом даже не подумали и не подозреваете.
Я, действительно, слегка зависла от информации о магической клятве.
— А так можно?
— Нужно!
— Мне тоже нужно клятву давать?
— Да, вы поклянетесь, что в вопросах безопасности будете полагаться на меня, и слушаться, не задавая вопросов.
— Что вообще не задавать вопросов? — еще больше обалдела я.