Я неслась, как ветер по длинному коридору и слышала топот ног и крики за спиной.
— Держите Всеведу! — вопил мужик сзади.
— Где? Куда побежала?
— Вот она! Ловите!
Я выскочила во двор, и ко мне кинулись люди. Их было так много, что как я ни боролась, меня мгновенно скрутили и понесли назад в дом. Слезы беспрестанно катились из глаз, сила спала крепким сном. Сейчас я была слабее младенца.
— На цепь ее! — раздался злой голос.
Меня бросили на скамейку и, пока одни держали, другие притащили цепь каторжника, всунули туда мою ногу и заковали ее. Несколько минут, и со мной было покончено. Я осталась одна в полном неведении, как отсюда выбраться. Длины цепи не хватало до двери, поэтому я могла только от окна к туалету.
Теперь дни, проведенные в замке Хесвелл, показались мне настоящим счастьем. Уставшая от борьбы, я закрыла глаза и вызвала в памяти знакомые лица. Вот появился смеющийся Микаэль, следом вечно серьезный Бертан, озабоченный Гербад и Кисо, стрелявший взглядами по сторонам, чтобы предостеречь правителя от опасности.
— Мальчики, найдите меня! — всхлипнула я, закрывшись руками. — Бертан, я согласна быть твоей женой и родить тебе ребенка. Только спаси!
В голове просветлело. Так всегда бывает: отчаяние сменяется другими эмоциями. Слезы словно очищают мозги от шлака. Я вдруг вспомнила голос, который приказал посадить меня на цепь, как собаку.
— Не может быть, — прошептала в ужасе. — Только не он!
Глава 37
Правитель мгновенно развернулся и просверлил взглядом свиту. От резкого движения тяжелая меховая накидка, лишь накинутая на его плечи, сползла по телу и упала к ногам. Даже Кисо, привыкший давно к разным состояниям своего друга, сделал шаг назад, настолько вид полуобнаженного Бертана был сейчас грозен.
Он, как таран, пошел на придворных дам. Они испуганно стали отступать.
— Кто это сказал? — тихо спросил правитель, но столько в его голосе было холодной ярости, что дамы упали на колени и ткнули головы в булыжник. Со всех сторон понеслись стоны:
— Простите нас!
— Мы не хотели.
— Это не мы.
— Ах, вы безмозглые куклы!
К девушкам подлетела дама Гера, бывшая во главе свиты, и стала хлестать стеком их сгорбленные спины. Придворные дамы вскрикивали и дергались от боли, но Бертану их было не жалко. Он осознавал, что слова, брошенные ему, сказаны намеренно и подготовлены чьей-то уверенной рукой, чтобы подорвать его авторитет как правителя.
— Признавайтесь немедленно! — заорал он. — Кто это сказал?
— Мой повелитель…, — выл хор перепуганных голосов.
— Если не признаетесь, все отправитесь в темницу, и я лично займусь дознанием и пытками.
— Пожалуйста, мы не знаем.
Это тоже могло быть правдой. Сказать крамольные слова мог кто угодно, даже дама Гера, которая пылая сейчас праведным гневом, колотила бедных девушек, отводя подозрение от себя.
— Мой повелитель, — выскочил вперед маленький Гербад, — нам пора. Время приступать к обряду.
— Разберитесь тут! — рявкнул Бертан, вне себя от злости.
Он даже догадывался, откуда дует ветер, но и арестовать зачинщика не мог без доказательств, а из-за этого еще больше злился. А у них с Кисо, кроме стрел и плащей горийцев, наконечников, смазанных паучьим ядом, и подозрений ничего не было. Сообразительного конюха Бертан призвал к себе сразу после исчезновения Виолетты.
Парень вошел в покои правителя, но не дрожал, не боялся, как остальные, а смело смотрел в глаза в ожидании приказа или поручения.
— Поклонись правителю, — ткнул его в спину Гербад.
Конюх нагнул голову, но без подобострастия.
— Как тебя зовут?
— Дино, мой повелитель, младший сын Евдо, смотрителя конюшен.
— Это того старика?
— Да.
— Ты сообразительный малый. Я хочу назначить тебя в отделение дознавателей, — сказал Бертан. — Справишься?
— Мой повелитель, я из семьи конюхов, — смиренно ответил парень. А дознаватели — сыновья знатных господ. Они не примут меня в свой круг.
— А тебе и не нужно дружить с ними, — вышел вперед Кисо, с которым Бертан обсудил свою задумку. — Главное, что они не знают, кто ты, и ты будешь в их среде невидимкой.
— Вы хотите, чтобы я прислуживал им?
— Да, — кивнул Бертран. — Для соглядатая это идеальное прикрытие.
— Но я…
— Не торопись отказываться, — перебил его Кисо. — Повелитель щедр на награды. Если успешно справишься со своей задачей, получишь должность при дворе.
— Как я должен передавать информацию? — спросил Дино, и правитель понял, что парень согласен.
— В покои к государю входить не следует, — ответил Кисо. — Со мной тоже лучше не общаться: будет выглядеть странно, если простой слуга станет бегать к начальнику стражи. Тимо, зайди! — он подождал, пока вошел стражник, который тоже стал тайным помощником Бертана. — Он покажет тебе место, где ты сможешь оставлять донесения. Там же будешь получать новые задачи.
Дино приступил к обязанностям на следующий день, и вот уже в течение двух месяцев Бертан по каплям и слухам собирал информацию. Узнал он и о готовящемся заговоре, поэтому приказал войскам на границе находиться в постоянной готовности. Он не собирался отдавать власть Первому Советнику просто так. Наоборот, все было готово к тому, чтобы подавить мятеж в самом зародыше.
Но и Советник не дремал. Он состыковался с Верховным жрецом и назначил день обряда, от которого Бертан не мог уже отвертеться. Эта ночь — важное событие для всего народа. Люди будут праздновать на улицах и площадях. Таверны — кормить и поить народ за счет государства. А утром все соберутся под стенами замка и будут ждать известий.
Старый лис прекрасно знал, как взять правителя измором. Новость о брачной ночи широко разнеслась по Хилле. Если Бертан откажется выполнять свои прямые обязанности, разъяренный народ начнет скандировать:
— Долой правителя! Да здравствует Первый Советник!
Именно потому Бертан раздраженно шагал в сторону покоев молодой жены. Сапоги стучали каблуками по булыжникам, полы белого халата летели сзади. Ледяной ветер охлаждал разгоряченную грудь, но Бертан не мог успокоиться.
По обычаю, царственные особы не имели общую спальню, а жили каждый в своем крыле, встречаясь только изредка для выполнения детородного обряда. Правитель, как правило, довольствовался наложницами, благо все придворные дамы были в его распоряжении, а его жена выполняла представительскую роль: сидела рядом на совместных праздниках и торжествах, но в основном занималась воспитанием принцев и принцесс.
Он влетел в покои жены, пронесся вихрем по коридору и ворвался в будуар, задыхаясь от напряжения и злости.
Здесь все было приготовлено к обряду. В дальнем углу стоял столик с канцелярскими принадлежностями: тут парочка историков будет записывать процесс обряда. Они уже приготовились к работе, но по их растерянным лицам Бертан понял, что они находятся под влиянием аромата свечей.
Жрецы, облаченные в белые одежды, стояли наготове. Их колпаки, украшенные перьями райской птицы, вызывали у Бертрана чувство омерзения. Эти перья качались в пламени драгоценных свечей, преломлялись на стенах, создавая причудливые и жуткие тени.
В центре будуара стояло брачное ложе, закрытое со всех сторон пологом. Сквозь тонкую, чтобы молодые не задохнулись от духоты, но плотную ткань, Бертан лишь угадывал очертания Тины. Она уже лежала в ожидании его.
— Мой повелитель, — вперед шагнул верховный жрец, — что-то случилось? Вы задержались. Время уходит.
Бертан глубоко вздохнул. Он не знал, из чего жрецы делали свечи и почему сами не подвергались их воздействию, но их одуряющий запах уже вызвал головокружение. Пары проникли внутрь, раздражение ушло, тело стало как обнаженный нерв: каждое случайное прикосновение халата или штанов вызывало дрожь, и кожа взрывалась миллионами крохотных искр, словно он вот-вот сам воспламенится.
Правитель непроизвольно задержал дыхание, потому что аромат свечей будил в нем неведомые чувственные силы. Скоро он станет бешеным зверем и будет истязать молодую жену всю ночь, пока оба не заснут, сломленные усталостью и переизбытком эмоций.
Он услышал, как стонет Тина, и увидел силуэт, который выгнулся на ложе. Значит, ей уже дали выпить зелье счастья. Оно увеличивало женские силы и гарантировало обязательное зачатие.
Слуги подошли со спины, сняли халат и развязали тесемки штанов. Бертан переступил через одежду. Пришло время обряда. Верховный жрец приблизился к правителю и, ритмично качая ароматной горелкой, завел монотонную песню. Она то едва была слышна, то поднималась к сводам и звенела грустной нотой, то падала вниз и будила воображение.
И вот правитель уже стоял, покачиваясь, и видел себя на берегу изумрудного озера, а в воде плескалась прелестная Виолетта и звала его к себе. «Как хорошо унять этот жар!» — появилась случайная мысль.
А девушка манила своими чарами. Ее темные глаза сверкали, как два драгоценных камня. Но как только он приближался, она ускользала, а ее переливчатый смех звучал в ушах. Бертан ловил Виолетту и тоже смеялся, рвался в игру, но его удерживали чужие руки.
— Рано, мой повелитель, — откуда-то издалека донесся голос. — Вы еще не готовы.
А тело уже все горело. Пока Бертан вдыхал аромат свечей, слушал заклинание верховного жреца, его помощники натирали правителя специальным маслом. Его естество, готовое к бою, должно скользнуть в пещеру наслаждения, почти не встречая препятствия.
Вот откинули края полога. Тина выгнулась в предвкушении. Бертан видел каплю пота, блестевшую в лунке пупка. Она показалась ему такой соблазнительной, что он приготовился сразу возлечь на жену.
И тут произошло непредвиденное: откуда-то выскочила черная тень, прыгнула на выгнутый живот Тины, пронеслась по ложу и исчезла с другой стороны.
Все замерли от ужаса.
Но оцепенение продолжалось не больше секунды. И тут в будуаре все словно взорвалось: жрецы зашевелились, заметались по комнате, закричали наперебой: