Как я дотерпел до кареты, не помню.
Падаю на сидение. Глаза уже не открыть.
Кто-то рядом. Пристальный взгляд я чувствую кожей. Спасительный хлопок двери. Я выдёргиваю из кармана короткий прут, кусаю и отпускаю контроль. Руки и ноги сводит моментально, особенно кисти, пальцы. Стон удержать получается, а вот усидеть – нет. Тело не слушается, и я сваливаюсь на пол.
Ненавижу судороги. Боль можно вытерпеть, победить, а судороги делают меня беспомощным. Пальцы скрючены, и даже мизинцем не двинуть.
Приступ длится и длится. Прут, который я закусил, переламывается, но пережить самые тяжёлые мгновения он мне помог, дальше справлюсь. Сколько я уже лежу тут? Надо ровно дышать и отвлекаться, не думать о боли, о том, что очередной приступ меня доконает.
Вдох-выдох.
Постепенно ноги расслабляются, и я переворачиваюсь на спину, смотрю в потолок экипажа. Карета стоит?
Вдох-выдох.
Руки отпускает медленнее. Я пару раз сжимаю и разжимаю кулаки. Приступ прошёл, оставив слабость и тошноту. Слабость пройдёт через пару часов, а вот тошнота надолго. Даже не тошнота, а отвращение к любой пище.
Я опираюсь на руки и сажусь сперва на полу, затем перебираюсь на сиденье.
Вдох-выдох.
Приподняв штору, я наконец понимаю, почему карета стоит – прибыли. Возница ждёт приказа. Хенран тоже терпеливо ждёт. Заметив колыхание шторы, он делает шаг вперёд.
– Открой, – негромко приказываю я, но этого хватает.
Дверца распахивается. Я поднимаюсь, спускаюсь на плиты переднего двора и тороплюсь быстрее скрыться от глаз прислуги, запереться в своих покоях, лечь на кровать, не раздеваясь. Потом можно будет приказать приготовить мне ванну, но сперва – лечь.
– И сегодня? – сокрушённо спрашивает Хенран.
Он больше, чем слуга, больше, чем помощник, больше, чем моя правая рука. Друг? Не знаю… Могут ли у принца быть друзья? Хенрану позволено почти что угодно, пока мы наедине.
Я не отвечаю.
– Этот Странник появился на пороге дома министра и также бесследно исчез.
– Возможно, он давно ушёл странствовать дальше.
– Ваше высочество, нельзя сдаваться!
– Я не сдаюсь, просто я трезво оцениваю свои шансы. Хенран, передай, что на ужин я буду только банановое пюре.
Банан достаточно питательный, как-нибудь заставлю себя проглотить.
– Ушлёпка нашли в канаве. По версии следователей он набрался ещё до банкета и отправился искать веселье туда, куда не следовало. Казначей требует найти виновных, но кого искать? Сплошные притоны.
– Угу.
– Ваше высочество!
– Иди.
Я закрываю дверь, дохожу до кровати и ложусь поверх одеяла прямо в одежде. Сил нет…
Мне бы поспать немного или подремать, но почему-то перед мысленным взором появляется Нишаль, и уходить из головы она отказывается.
Нишаль лукаво улыбается и молча отворачивается, но откуда-то я знаю, что она продолжает следить за мной из-под полуопущенных ресниц. Это всё-таки сон? Проснувшись, я чувствую себя лучше, хотя тошноте никуда не делась. Мысли снова возвращаются к Нишаль. Девушка-загадка, обманчивая хрупкость, скрывающая ум, самообладание, непостижимую уверенность в себе и готовность к самым решительным действиям. Из Нишаль получилась бы прекрасная императрица. Жаль, не получится.
Может, поговорить с императором? Пожалуй, смысла нет. Нынешняя императрица ни особым умом, ни характером не отличается. Она украшает собой двор и неплохо справляется со своей частью обязанностей, но и только. Да и наследника отец всё ещё не выбрал. Оба брата по-своему хороши. Отложить свадьбу до определения наследника? Отец на это точно не пойдёт. Опять же, переговоры о браке с Ливойской принцессой…
Что же, с невестой мне повезло. Учитывая, что замуж она не хочет и скоро станет вдовой – Нишаль тоже повезло. На языке появляется привкус горечи. Хмыкнув, я сажусь. Взгляд цепляется за графин с водой. Да, сделать хотя бы два глотка нужно. Тошнота тотчас напоминает о себе. Тело упорно сопротивляется, отказываясь проглотить хоть глоток. С трудом сглатываю. И второй раз. Простенькое действие, а на меня снова накатывает слабость, и я откидываюсь на подушку.
– Нишаль…, – пробую я её имя вслух.
Её взгляд… Она дала неплохое объяснение, но когда я указал на самый очевидный провал в логике, она молчаливо согласилась с моей правотой. Ещё и предложила самому до конца разобраться.
Конечно, разговорить можно любого, но хладнокровие не повод тащить девушку в застенки.
А Хенрану не удалось узнать ровным счётом ничего. Первый и единственный ребёнок Гадара Ламбрина. До трёх лет жила с родителями в Самске. Губернатор, как всегда, прибыл в столицу на фестиваль Света. В тот год прямо на банкете на императора совершили покушение, и жена лорда Ламбрина закрыла его величество собой, умерла мгновенно. Ливой решил, что это хорошее время для захвата Самска. Гадар Ламбрин оставил дочь младшему брату и его жене, и я с ним согласен. В городе, который в любой момент может оказаться захваченным, трёхлетней малышке не место, да и тётя присмотрит за нянями лучше, чем занятой отец. То, что родственники стали для Нишаль ближе отца, ничего удивительного, ведь его она видела несколько дней в году. Служанка рассказала Хенрану, что Нишаль как и приличествует дочери влиятельной семьи была домашней затворницей. Хладнокровию и жизненному опыту просто неоткуда было взяться!
Нишаль подменили? Самое логичное предположение, но оно разбивается одним простейшим вопросом – кому это выгодно? Найти похожую девушку, подготовить её как двойника – это несколько лет работы. И ради чего? Брак со мной? Во-первых, император мог выбрать для Нишаль другого жениха. Во-вторых, Нишаль никак не отреагировала на то, что она почти раскрыта. Нет, не складывается. Разве что… Ливой? Через дочь повлиять на губернатора, чтобы он отдал город?
Поднявшись, я одёргиваю рубашку и, не переодеваясь выхожу.
– Банановое пюре в мой кабинет, – приказываю я первой попавшейся горничной.
Хенран работает в передней части кабинета.
– Ваше высочество, – подскакивает он. – Вы бы…
Я отмахиваюсь, падаю на стул:
– Я бы, – передразниваю его. – Хенран, надо бы проверить мою невесту.
– Да, ваше высочество. Я тоже подумал, что девушку могли подменить, я уже готовлю проверку. Полагаю, проверить её на родство с родом Ламбрин недостаточно, мы же не знаем, как именно подготовили двойника.
– Проверить на общую кровь с родительской семьёй матери было бы хорошо.
– Лучше, ваше высочество. Трёхлетняя Нишаль очень плакала, что мама не приходит, и его императорское величество послал ей успокоительную настойку, приготовленную первым придворным целителем из плода Тысяелетнего дерева.
– Та-ак?
– Ваше высочество, в архиве обязательно должно быть указано, плод какого именно дерева из Священной рощи был использован.
– Ты хочешь использовать лист того дерева, чтобы проверить, пробовала ли Нишаль плод или нет? Что бы я без тебя делал, Хенран.
– Ваше высочество, я не предложил ничего особенного.
– Хм.
Я не настаиваю, но, определённо, Хенран заслуживает награды.
В дверь раздаётся тихий стук. Горничная принесла пюре, ставит предо мной полный на две трети высокий стакан и торопится уйти. Я дожидаюсь, когда она выйдет. Не давиться же при прислуге.
Глава 24
Тенер не подвёл. За два часа до полудня из дворца прибыли двое слуг. Старший мужчина представился управляющим, младшего парнишку с цепким волчьим взглядом назвал своим помощником. Судя по внешнему сходству, эти двое отец и сын.
– Вам пришлось проделать неблизкий путь. Освежающего чаю?
Слуга слуге рознь. Управляющий дворцом принца по влиянию превосходит моего дорогого дядюшку на две головы, а то и больше, поэтому вежливость, только вежливость. Отнестись к гостю как к старшему по возрасту не зазорно, тем более мне он пока не подчиняется, а оказывает услугу по просьбе его высочества.
– Юная госпожа, благодарю, но давайте начнём с дела.
– Да, господин Енц. Прошу.
Я привожу его в кабинет экономки и приглашающе указываю на место во главе стола. Экономка не решается открыто протестовать при постороннем, юная или нет, я госпожа в доме. Но это не мешает экономке подмигнуть одной из младших служанок, ждущих мелких поручений. Тот же чай подать, например. Девочка убегает. Очевидно, что за тётушкой или за дядюшкой. Я не препятствую. Зачем? Пусть приходят. Сейчас сила на моей стороне. Всё-таки карманный принц полезная фигура.
Господин Енц степенно располагается за столом, достаёт бумагу и писчие принадлежности, выкладывает в одном ему ведомом порядке. Смотрится действо солидно. Господин Енц будто гипнотизирует.
Я перевожу взгляд на экономку, она, не моргая, следит за неторопливым движением его пальцев.
– Экономка Юнара, учётные книги на стол.
– А…
– Хм?
– Юная госпожа, я не имею права без приказа старшей госпожи.
– Экономка Юнара, кажется, ты чего-то не понимаешь, но это не страшно, это поправимо.
Щёлкнув по подлокотнику, я поворачиваюсь ко входу. Из коридора доносятся торопливые шаги. Резко замедлившись, входит тётушка. Спрашивается, зачем притворяться, что не бежала?
– Тётушка, – улыбаюсь я, – доброе утро. Позвольте представить вам, господин Енц управляющий дворца Тенера. Господин Енц, моя тётя Мираль, – «госпожу» я намеренно опускаю. – Тётушка, господин Енц прибыл по указанию его высочества, чтобы помочь мне, однако господина Енца следует считать нашим драгоценным гостем. Верно?
– Д-да.
– И при столь высоком госте случился… казус. Экономка Юнара отказалась выполнять мой прямой приказ. Экономка продемонстрировала, что не знает элементарных правил. Что будут говорить о доме Ламбрин? Что здесь последняя поломойка не знает своего места и мнит себя выше хозяев? Юнара больше не может занимать положение экономки.
Тётя всё же подготовилась. Я вижу, как она берёт себя в руки, сдерживает порыв возразить. На мою просьбу не отвечает ни да, ни нет, вместо этого приветствует господина Енца, предлагает ему угощение, рассказывает, какая честь для неё принимать такого человека. Господин Енц выслушивает этот словесный поток пару минут. Тётушка прерывается, чтобы вдохнуть, и господин Енц ловко вклинивается: