– Все в порядке, леди, – сказала она своим обычным ровным голосом. – Еще один любопытный решил заглянуть к вам на огонек. Джад его… обезоружил.
Следом за ней появилась Анора. Ее волосы были растрепаны, на щеке – грязное пятно, а в руке… ну конечно, что бы вы думали? Увесистый булыжник. Видимо, это было ее фирменное оружие.– Пришлось немного… угомонить, – она смущенно улыбнулась, пряча камень за спину. – Слишком уж буйный оказался.
Я смотрела на эту троицу – Джада, только что вошедшего и вытиравшего меч тряпкой, Ваду с ее метательными ножами и Анору с ее булыжником – и понимала, что Конард оставил меня под присмотром не просто слуг, а какой-то гремучей смеси из ветеранов спецназа и амазонок. И мне от этого стало одновременно и спокойнее, и еще страшнее.
Не успела я перевести дух, как в столовую вошел еще один человек. Высокий, худой, в пыльной дорожной одежде. Гонец. Он с некоторым опасением посмотрел на нашу «боевую группу», потом на меня и, откашлявшись, протянул мне запечатанный пергамент.– Леди Тиана Ройверс? Послание от лорда Конарда Вайроса. Мне велено ждать ответа.
Письмо от Конарда? Сердце снова екнуло, на этот раз от смеси любопытства и дурного предчувствия. Я сломала печать и быстро пробежала глазами по коротким, жестким строчкам.
«…требую немедленно прекратить эту постыдную деятельность… ваше поведение недопустимо… бросает тень… если вы не прекратите свои рыночные забавы, я буду вынужден принять более строгие меры…»
Ну, каков наглец, а?! Я тут, можно сказать, отбиваюсь от наемных убийц, которых, возможно, он сам и подослал (хотя Вада и сомневалась), пытаюсь выжить в этой дыре, куда он меня сослал, и даже, между прочим, начинаю зарабатывать себе на жизнь, а он мне – «постыдная деятельность»! «Рыночные забавы»! Да он… он…
Злость захлестнула меня такой горячей волной, что я едва не задохнулась. Руки сами собой сжались в кулаки.– Ответа, значит, ждет? – прошипела я, глядя на гонца так, что тот невольно попятился. – Будет ему ответ!
Я метнулась к столу, схватила чистый лист пергамента (Сэм предусмотрительно держал их на кухне для моих «рецептов») и перо. Мои пальцы летали над бумагой, выплескивая все мое негодование, сарказм и откровенные пожелания, куда именно лорд Вайрос может засунуть свои требования и свои «строгие меры». Я прошлась по его «благородству», по его «заботе» обо мне, по его «щедрости» (которой я, к слову, еще в глаза не видела) и, конечно, по его манере решать проблемы через угрозы. Получилось коротко, емко и, как мне показалось, очень доходчиво.
Закончив, я свернула пергамент, небрежно перевязала его какой-то бечевкой, которую нашла на столе, и, подойдя к все еще испуганно взиравшему на меня гонцу, сунула ему письмо в руки.– Вот. Передай своему… лорду. И скажи, что если у него еще будут какие-то «требования», пусть сначала научится писать письма вежливо. А то от его высокомерия у меня даже чеснок вянет.
Гонец, округлив глаза, схватил мое «послание» и, пробормотав что-то нечленораздельное, пулей вылетел из столовой, а затем и из дома. Кажется, он решил не задерживаться в этом гостеприимном поместье ни на минуту дольше.
Сэм, Нил, Вада, Джад и Анора молча смотрели на меня. На их лицах было написано такое… смешанное выражение – от шока до плохо скрытого восхищения, – что я не выдержала и рассмеялась.– Ну что? – спросила я, вытирая выступившие от смеха слезы. – Кто-нибудь хочет чаю? Или, может, по соточке моего «Драконьего Поцелуя» для храбрости? Кажется, вечер перестает быть томным!
28
Гонец вернулся быстрее, чем я ожидал. И вид у него был такой, будто он спасался от стаи голодных волков, а не просто доставлял ответное послание. Он молча протянул мне небольшой, небрежно свернутый клочок пергамента, перевязанный какой-то замызганной бечевкой, и тут же постарался незаметно ретироваться. Я едва успел его остановить.
– Что-нибудь еще, леди Тиана… передавала? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри уже начинал закипать котел с яростью.
Гонец нервно сглотнул.– Она… она велела передать, милорд, чтобы вы… э-э-э… сначала научились писать письма вежливо. А то от вашего высокомерия… у нее даже… э-э-э… чеснок вянет.
Чеснок?!
Я отпустил гонца, который тут же испарился, и с недобрым предчувствием развернул ее «ответ».
«Его Грозному и Ужасному Высочеству, Лорду Конарду Вайросу, Когтю Императора и, по совместительству, специалисту по написанию угроз и ультиматумов,
С нескрываемым (нет) трепетом ознакомилась с Вашим высокопарным посланием. Особенно тронули Ваша отеческая забота о моей «постыдной деятельности» и переживания о «тени на имени рода Вайрос». Уверяю Вас, милорд, тень от моих скромных рыночных успехов куда менее густая, чем тень от некоторых Ваших… э-э-э… методов решения семейных проблем. Например, тех, что включают публичные обвинения, изгнание и ритуалы с раскаленным железом. Но это так, к слову.
Что касается Ваших «требований» немедленно прекратить мои «рыночные забавы»… Знаете, милорд, эти «забавы», как Вы изволили выразиться, позволяют мне чувствовать себя чем-то большим, чем просто ссыльной узницей в Вашей крепости. Они дают мне цель и ощущение собственной значимости, чего, увы, не скажешь о Вашем «щедром содержании». Да, я знаю, что Вы выделяете какие-то средства, и Джад, без сомнения, купит мне все необходимое, стоит только попросить. Но мне не нужна Ваша милость, милорд. Мне нужна свобода действовать и возможность самой распоряжаться своей жизнью (насколько это возможно в предложенных Вами «курортных» условиях).
Представьте себе, милорд, мои «забавы» даже приносят некоторую прибыль! И эти деньги – мои. Не подачка от лорда, который считает меня шлюхой и изменницей, а честно заработанные средства. И это чувство, уверяю Вас, стоит гораздо дороже любых Ваших «более чем достаточных средств на содержание».
Посему, с глубочайшим (опять нет) уважением, вынуждена отклонить Ваши «требования». Мои «коммерческие начинания» будут продолжаться. Они – мой способ сохранить рассудок и самоуважение в этой дыре, куда Вы меня так любезно сослали. И если Вас так беспокоит тень на имени рода Вайрос, могу предложить простое решение: не ассоциируйте меня с этим именем. Вы же сами от меня так яростно открещивались, не так ли?
А что до Ваших «более строгих мер»… Ох, как страшно! Прямо коленки дрожат! Неужели Вы собираетесь прислать еще одного лекаря с волшебными камушками? Или, может, решите лично навестить меня и продемонстрировать всю глубину своего драконьего гнева? Что ж, милости прошу. Только захватите с собой побольше чеснока. Говорят, он отлично помогает от… некоторых видов нечисти. И, кстати, прекрасно идет под мои соусы.
А свои «требования» и «строгие меры», милорд, Вы можете… ну, скажем так, использовать для каких-нибудь более полезных дел. Например, для подтирания пыли с Вашего непомерно раздутого эго. Им там самое место.
С наименьшими из возможных почтений (и то с натяжкой),Та самая, которая «бросает тень» и «забавляется на рынке»,леди Тиана Ройверс (слава всем богам, что девичья фамилия возвращается после развода!).
P.S. Если решите писать еще, милорд, постарайтесь быть чуть вежливее. А то от Вашего высокомерия у меня действительно чеснок вянет. А он мне еще пригодится.
Я дочитал, и руки сами собой сжались, сминая пергамент. Ярость поднималась из глубины души, горячая, обжигающая. Как она смеет?! Как эта… эта девчонка, эта шлюха, смеет так со мной разговаривать?! Каждое слово, каждая издевательская строчка были как пощечина.
Но сквозь ярость, сквозь праведный гнев, я вдруг уловил… ее запах. Едва заметный, тонкий, но такой узнаваемый. Он исходил от пергамента, от чернил, которыми было написано это издевательское послание. Запах полевых цветов, нагретой солнцем травы и… чего-то еще. Чего-то неуловимо-пряного, будоражащего.
И Зверь внутри… он отреагировал. Но не так, как я ожидал. Вместо яростного рыка, вместо требования разорвать ее на куски, он… он довольно заурчал. Тихо, глубоко, так, что у меня по спине пробежали мурашки. Этот наглый, дерзкий ответ, это ее непокорство, ее вызов – все это, к моему ужасу, ему понравилось. Дракон внутри меня, этот древний, первобытный хищник, оценил ее силу, ее дух. И его одобрение было почти осязаемым. Это урчание, вибрирующее в груди, было на грани слышимого, и я с трудом сдержался, чтобы не издать этот звук вслух.
Мне стоило немалых усилий, чтобы подавить это неуместное урчание, чтобы снова взять Зверя под контроль. Но его реакция, его… удовольствие от ее дерзости, еще больше взбесили меня.
Значит, она решила, что может так поступать? Что может игнорировать мои приказы, высмеивать меня, да еще и заниматься этой своей постыдной торговлей, позоря мое имя? Нет. Этому нужно положить конец. И как можно скорее.
Я скомкал ее письмо, чувствуя, как по венам разливается холодная, решительная ярость. Она забыла, кто хозяин в ее доме. Она забыла, кто такой Конард Вайрос. Что ж, придется ей напомнить. Лично.
Я вышел из шатра. Ночь уже опустилась на лагерь, но небо на востоке только начинало светлеть. Дождь прекратился, оставив после себя лишь сырость и промозглый холод. Солдаты спали, лишь часовые мерно вышагивали на своих постах.
Я отошел подальше от лагеря, туда, где меня никто не мог видеть. Закрыл глаза, позволяя Зверю внутри взять верх. Тело ломило, кости трещали, кожа растягивалась, покрываясь чешуей. Боль была привычной, почти незаметной. Через мгновение на месте человека стоял огромный, антрацитово-черный дракон.
Я расправил могучие крылья, ощущая, как ветер треплет чешую. Взмыл в предрассветное небо, оставляя внизу спящий лагерь и незавершенную войну. Сейчас меня волновало только одно.
Эта маленькая, дерзкая мерзавка в «Каменном Страже».
И я летел к ней, чтобы дать понять, кто здесь главный.
29
После моей эпической переписки с его драконьим высочеством Конардом (ответа на мое пламенное послание, кстати, так и не последовало, что меня одновременно и радовало, и немного настораживало), жизнь в «Каменном Страже» на какое-то время снова вошла в свою колею. Я усердно занималась «бизнесом» и магическими тренировками, стараясь не думать о возможных «строгих мерах», которыми грозился мой бывший (и, как оказалось, возможно, будущий… ох, даже думать не хочу!) супруг.