– Милорд приказал никого не пускать к леди Тиане, – спокойно, но твердо ответил Джад. – И вас это тоже касается, леди Айла.
– Что значит «приказал»?! Он что, снова бросил ее?! Оставил ее умирать?! – Айла огляделась по сторонам, ее глаза лихорадочно блестели.
– Милорд отправился за помощью, – все так же невозмутимо ответил Джад. – А вам, леди Айла, лучше всего сейчас отправиться в свою комнату и отдохнуть. Вы выглядите… неважно.
– Отдохнуть?! – Айла чуть ли не задохнулась от возмущения. – Да как я могу отдыхать, когда моя сестра при смерти?! Вы ничего не понимаете! Я должна быть с ней!
Она попыталась прорваться к лестнице, но Джад преградил ей путь, его фигура выглядела несокрушимой скалой.
– Приказ милорда, – повторил он, и в его голосе прозвучали стальные нотки. – Вы останетесь здесь. Под моим присмотром.
Айла злобно сверкнула глазами, но поняла, что спорить бесполезно. Она отошла к окну, нервно теребя складки своего платья. Я видела, как она едва сдерживается, чтобы не начать кусать ногти от злости и досады. Ее план явно пошел не так, как она рассчитывала. Конард куда-то исчез, а ее саму не пускают ко мне. Что-то происходит, и Айла явно не в восторге от этого.
А где же Конард? Куда он мог отправиться «за помощью»? Странно все это. То он меня чуть ли не испепелить готов своим драконьим гневом, то вдруг «отправляется за помощью». Может, у него раздвоение личности? Или это такой хитрый план – сначала довести до полусмерти, а потом героически спасти, чтобы я от благодарности забыла все его предыдущие «любезности»?
Я чувствовала себя странно. Быть невидимой тенью, подслушивать, наблюдать… Это было неправильно, но в то же время давало какое-то извращенное чувство власти. Я видела их, слышала их, а они меня – нет.
Нужно было возвращаться. В свое тело. Если Конард действительно пытается мне помочь, я должна быть в сознании, когда он вернется. И я должна быть готова.
Я снова сосредоточилась, пытаясь нащупать дорогу обратно, но вместо этого почувствовала, как меня тянет… к Айле. К ее тени. Непреодолимо. Она стояла у окна, ее тень падала на пол, и я вдруг ощутила, как мое теневое «я» скользит к ней, сливается с ее силуэтом. Я оказалась… внутри ее тени, видя мир ее глазами, чувствуя ее злость, ее страх, ее… отчаяние?
А потом я услышала ее мысли. Четко, ясно, как будто она говорила их вслух прямо мне в ухо.
«Дрянь! Даже сдыхая, все мне портишь! Зараза! Если этот драконий выродок Конард что-то пронюхает… Если Этан, не поторопится… Мне конец!»
46
Мысли Айлы, злые, панические, полные неприкрытой ненависти, хлестнули по моему сознанию, как удар бича.«Дрянь! Даже сдыхая, все мне портишь! Зараза! Если этот драконий выродок Конард что-то пронюхает… Если Этан, не поторопится… Мне конец!»
А потом – щелчок. Связь оборвалась так же внезапно, как и возникла. Я больше не была в ее тени, не слышала ее мыслей. Меня будто вышвырнуло, оставив парить невидимым сгустком в общем сумраке холла. Голова кружилась от пережитого. Я была в чужой тени… и слышала чужие мысли! Это было… невероятно. И до ужаса пугающе. Новая грань моего странного дара, о которой в книге не было ни слова.
Я видела, как Айла, оставшись одна после ухода Джада, перестала метаться. Ее лицо снова стало расчетливым и холодным. Она быстро огляделась по сторонам, убедилась, что за ней никто не наблюдает (наивная, она и не подозревала о невидимой мне!), и торопливо направилась в свою комнату.
Любопытство, смешанное с ледяным предчувствием беды, заставило меня последовать за ней, скользя бесплотной тенью по коридору. Это было легче, чем раньше. Словно первое «путешествие» в тень Конарда и этот невольный прыжок к Айле что-то во мне изменили, открыли какие-то новые возможности.
Войдя в свою комнату, Айла плотно прикрыла дверь и бросилась к небольшому дорожному ларцу, стоявшему на туалетном столике. Покопавшись в нем, она извлекла небольшой, тускло поблескивающий в свете свечей кристалл, похожий на осколок черного льда. Она сжала его в ладони, что-то прошептала, и кристалл слабо засветился изнутри.
– Этан! Этан, ты меня слышишь?! – ее голос был тихим, напряженным, полным плохо скрываемой паники.
Кристалл на мгновение вспыхнул ярче, и из него донесся ответ – холодный, бесстрастный, слегка искаженный магией голос, который я уже слышала в своих кошмарных видениях в Сумраке, когда впервые попала в тень Айлы и Этана.
– Слышу, Айла. Что случилось? Почему такой срочный вызов? Ты должна быть осторожна.
– Осторожна?! – Айла чуть ли не зашипела. – Конард здесь! Он вернулся! И он… он что-то подозревает! Он не отходит от этой дряни, от Тианы! Он притащил лекаря, а теперь еще и сам куда-то умчался «за помощью»! А меня заперли здесь, под присмотром этого мужлана Джада!
– Успокойся, – голос Этана оставался ледяным. – Конард ничего не знает. И не узнает. Яд Арагавы действует медленно, но верно. Она уже должна быть на грани. Ее жизненные силы и магия иссякают. Скоро все закончится. А если Конард и заподозрит отравление, то доказать что-либо будет невозможно. Следов не останется.
– Но он здесь! – Айла нервно сжимала кристалл. – А что, если он найдет противоядие? Что, если эта тварь выживет и все ему расскажет?! И твой хваленый яд… он не убил ее сразу! Она просто… слабеет! Это привлекает слишком много внимания!
– Яд подействует, – отрезал Этан. – Через пару дней от нее останется лишь пустая оболочка. Главное сейчас – не паникуй и выполняй то, о чем мы договаривались. Памбея скоро начнет действовать. И нам нужно, чтобы «Каменный Страж» был… уязвим. А твоя сестра, живая или мертвая, может сыграть в этом свою роль. Так что просто жди. И не делай глупостей.
Кристалл погас. Айла с силой сжала его в кулаке, ее лицо было искажено злобой и страхом.
Я слушала этот разговор, и кровь стыла в жилах. Яд. Они говорили о яде. Значит, мое состояние – это не просто магическое истощение. Меня отравили. И я умираю. Медленно, но верно. А Конард… он действительно пытается меня спасти? Или он тоже часть их плана?
Времени у меня не было. Совсем. Нужно было вернуться в свое тело. Предупредить. Что-то сделать.
Я сосредоточилась, отчаянно цепляясь за образ своей комнаты, своей кровати. Мир вокруг снова поплыл, исказился. Серая мгла Сумрака на мгновение окутала меня, но я боролась, отталкивая ее, стремясь к свету, к жизни.
Рывок. И я снова здесь. В своей комнате. В тени у кровати. Я все еще была нематериальна, но я была здесь. Измотанная до предела, но полная отчаянной решимости.
Я посмотрела на свое тело, безвольно лежащее на кровати. Бледное, неподвижное. У изголовья, в кресле, дремала Анора, видимо, оставленная присматривать за мной. Рядом на столике стояли склянки с ее настоями.
Нужно было вернуться. Но как? Силы были на исходе. Мое теневое «я» ощущалось все более слабым, почти прозрачным. Я чувствовала, как связь с моим физическим телом истончается с каждой минутой. Если я не вернусь сейчас, я могу… раствориться. Навсегда остаться тенью.
47
Я была тенью, и тень эта таяла. С каждой секундой я чувствовала, как истончается моя связь с миром, как рассеивается моя сущность в этом безразличном сером мареве, которое все еще цеплялось за мое сознание, даже когда я видела свою комнату. Паника, холодная и липкая, сдавливала то, что осталось от моего горла. Я исчезала. Растворялась.
Мое физическое тело, неподвижно лежащее на кровати, казалось таким далеким, почти чужим. Бледное, беззащитное… и такое желанное. Я должна была вернуться! Но как? Силы покидали меня, концентрация расплывалась, как акварель на мокрой бумаге. Моя теневая форма становилась все более прозрачной, почти невидимой даже для самой себя.
«Нет… я не могу…» – мелькнула отчаянная мысль.
И тут, сквозь пелену страха и слабости, прорвался другой образ. Маленький, беззащитный комочек жизни внутри этого чужого, но такого важного теперь тела. Ребенок. Мой ребенок. Он был там, один, в этом отравленном, умирающем теле. И я должна была его спасти. Я была его единственной защитой.
Эта мысль, острая, как укол иглы, обожгла меня, возвращая к какой-то первобытной, звериной решимости. Я вцепилась в нее, как в спасательный круг. Я должна вернуться! Ради него!
В тот же миг я почувствовала, как Анора, дремавшая в кресле у моей кровати, встрепенулась. Она резко открыла глаза, ее взгляд тут же метнулся ко мне… вернее, к моему телу. Я увидела, как на ее лице отразилась тревога. Мое физическое тело, видимо, отреагировало на мои внутренние метания – дыхание стало еще более прерывистым, кожа, казалось, стала еще бледнее.
Анора вскочила, наклонилась надо мной, что-то встревоженно шепча. Я не слышала ее слов, но видела ее страх. И этот страх, отразившийся на ее лице, придал мне какой-то последний, отчаянный импульс.
«Сейчас! Или никогда!»
Я собрала все, что осталось от моей воли, всю свою отчаянную жажду жизни – не ради себя, так ради него! – и рванулась. Рванулась к этому бледному, неподвижному телу на кровати, как пловец рвется к далекому берегу. Был ли это трюк из книги о тенях, или просто слепой инстинкт, я не знала. Я просто… прыгнула.
Резкий толчок, будто меня с силой втянуло в узкую воронку. Вспышка боли, холода, а потом… я снова почувствовала. Почувствовала тяжесть собственного тела, боль в каждой клеточке, холодный пот, покрывавший кожу. Я была здесь. В своем теле. Я вернулась.
С трудом, невероятным усилием воли, я приоткрыла веки. Мир был мутным, расплывчатым, но я видела ее. Анора. Ее встревоженное лицо было совсем близко.
– Леди Тиана! – ее голос донесся до меня, как сквозь толщу воды. – Вы… вы очнулись! Слава богам!
Я попыталась что-то сказать, но язык не слушался. Губы были сухими, потрескавшимися.
– Ай… ла… – прохрипела я, с трудом выдавливая из себя звуки. – Яд… Эт… ан…
Анора наклонилась еще ниже, пытаясь разобрать мой шепот. Ее глаза расширились от ужаса, когда до нее начал доходить смысл моих слов.